Некоторые вопросы теории катастроф

– А расскажи что-нибудь про своего папу? – спрашивала она как бы невзначай, хотя сверлила меня глазами, как буравчиками. – Например, что он любит?
Обычно я молча хватала печенье и убегала, а один раз ляпнула:
– Карла Маркса.
– Он гомосексуалист? – ужаснулась мисс Крейн.

«К чертям Ромео и Джульетту, невозможно любить по-настоящему, пока не чистил зубы рядышком с кем-то по меньшей мере триста раз», - говорил папа.

Папа говорил, некоторым людям, чтобы сохранить душевное здоровье, необходимо время от времени отпустить вожжи и, по его определению, «удариться в чеховщину»: надраться, чтобы язык еле ворочался, и упиваться своими страданиями – нежиться в них, как в горячем источнике.

Будучи полиглотом, он практически не знал русского языка, если не считать известной поговорки «Na Boga nadeisya, a sam ne ploshai», в переводе означающей «В Бога веруй, однако машину запирай».

Есть люди, которые появились на свет сразу с готовыми ответами на все вопросы, и объяснять им что-либо нет смысла. Как ни старайся, они не в состоянии воспринять твою точку зрения, лучше не биться головой об стену, только шишку себе набьешь.

В Африке «демократический» – сленговое словечко, употребляется просто для красоты, примерно как «обалденно» или «ошизел».

.Это была бы просто ненужная жестокость – все равно как если сообщить Бланш Дюбуа, что у нее руки дряблые, волосы секутся и вообще зря она танцует польку так близко к огням рампы.

Так вот, идея эта была для меня несбыточной мечтой, воздушным замком, все равно что для советского человека тоскливой зимой 1985 года – грезы о новеньком кадиллаке «купе-де-вилль» с голубыми кожаными сиденьями.

Невыдуманные истории с исчезновением всегда надолго застревают в темных уголках сознания. Такие истории – как летучие мыши; потревожишь нечаянно – сразу начнут носиться вокруг. Вроде и знаешь, что к тебе и к твоей судьбе они не имеют никакого отношения, а все равно жутко и в то же время притягательно.

Она всегда читала так увлеченно, что ты невольно воображал себя ее любимой книгой - пока она тебя не отбросит и не примется с той же сосредоточенностью читать другую.