За правое дело. Жизнь и судьба. Дилогия

А колоссальная книжка-то. В лучших традициях классической русской литературы. И с Толстым можно сравнить, и с Чеховым, но сравнивать не хочется, а хочется читать. Конечно, если пролезешь за амбразуру первых страниц 50-ти. Потому как сначала ничё непонятно: где, кто, почему, что за комдив и чем он отличается от комбрига, и почему автор не представляет своих героев (ну там, как выглядит, где учился, на ком женился и всякая такая ознакомительная ерундовина). Но это я сама виновата. Книжку я взяла в библиотеке, и там черным по белому в аннотации - первая часть "За правое дело". Но ленища одолела меня, объемище - 800 страниц "Жизни и судьбы" - сделали свое черное дело и я решила, что разберусь и так. Ага, я то разобралась, однако герои ни в какую не отпускали меня, тянули из меня жилы и в результате я плюнула и прочитала таки первую часть (уже после прочтения Жизни и судьбы) этой дилогии и ни капельки не пожалела. По моему частному мнению, читать вторую часть без первой не очень разумно. Развитие характеров - это первое, советские агитки, в конце концов, можно пропускать между ушей, а книжка-то не хуже "Жизни и судьбы". Вот без первой части не поймешь ни характера, ни облика, ни жизни Березкина, а ведь он для автора важен, не зря ж Гроссман именно на Березкине закончил книгу. А Вавилов? Нету во второй части Вавилова, а какой мужик, а?
Короче, даже не жалею, что прочитала так странно шиворот-навыворот, ибо умершие - воскресали для меня, и полюбившихся героев и узнала более четко, полно, а потом ещё просмотрела вторую книжку и много чего прояснилось. Так что, читать "Жизнь и судьбу" без "За правое дело" так же странно, как читать мир без войны или войну без мира у Толстого.

И такое сравнение с Толстым не случайно: широкое полотно предстает перед нами. Военные действия - атаки, контратаки, танки, блиндажи, самолеты, трусость и храбрость перед лицом смерти; и фашистские концлагеря, и наши, репрессии и еврейские казни, пытки на следствие и доносы; любовь и супружеская, и фронтовые жены, и первая чистая, и страсть, и женолюбие, и горечь разлуки, и безысходная боль от вдовства; и тут же тебе – наука, научные открытия, тыловая жизнь, смерть ребенка, смерть матери, рождение первенца, самоотверженность и подлость, предательство и готовность пожертвовать собой.

А какие человеческие характеры, какие люди, и как написаны честно, без прикрас. Навсегда вошла в мою жизнь Шапошниковы – и глава семьи, матриарх Александра Владимировны, и стрекоза Женя, и прямодушная, подкошенная горем Людмила Николаевна, и Штурм с Надькой, и Вера с маленьким ребенком, и её отец – вдовец Степан Федорович; и командир танкистов Новиков, безумно влюбленный в Женьку; и первый муж Жени честный, принципиальный Крымов, попавший в стальные зубья капкана репрессий; и старик Мостовский, коммунист и фанатик, пред смертью успевший предать товарища с кулаками в семейном анамнезе; и Софья Осиповна, врач-хирург, обретшая материнство в смертный час; и Березкин, трепетный семьянин Березкин, хорошо умеющий шить (это из первой части); и из первой части же Вавилов, отличный мужик, работящий, хороший муж и отец, бестрепетно встретивший свою смерть на развалинах сталинградского вокзала; и Анна Семеновна, глазной врач, до последнего дня работавшая, написавшая из гетто письмо своему сыну Штурму перед смертью, которое я считаю одной из вершин русской прозы. А трепетные мальчики – лейтенанты Толя Шапошников и Викторов Ваня, некрасивый Викторов, которого полюбила Вера, а ушастый, вроде бы немой украинский мальчонка, которого безжалостно унесла смерть на середине великой реки. И бойцы, простые солдаты, которые кровью своей напоили землю допьяна.
Безумно благодарна Маше marfic за совет. Спасибо, это одна из немногих книг, которые силой своей, чистотой и мощью немало влияют на жизнь и судьбу читателя.

И прошу помощь зала: посоветуйте хорошую книжку про ВОВ, пока я в теме и не забыла, кто такой комбриг. Я так в памяти покопалась и похоже читала только «А зори здесь тихие» по школьной программе.

Книги Гроссмана: «Глюкауф» и «Степан Кольчугин» прочитал еще в школьные годы. Особого впечатления они на меня не произвели, и я о нем забыл. Позже я понял, что мне «помогли» его забыть. У писателя сложилась тяжелая творческая жизнь. Всю войну он пробыл военным корреспондентом газеты «Красная звезда», побывал практически на всех фронтах, в том числе и в Сталинграде во время сражения за этот город, и не только. Гроссман был в числе корреспондентов, первыми ступивших в освобождённые советскими войсками концлагеря Майданек и Треблинка.
Во время немецкой оккупации Бердичева мать писателя Екатерина Савельевна была переселена в гетто и 15 сентября 1941 года расстреляна в ходе одной из акций уничтожения еврейского населения в Романовке.[14] До конца жизни писатель писал письма своей погибшей матери. Её история будет отражена в посвящённом ей романе «Жизнь и судьба»: мать Виктора Штрума тоже будет убита нацистами при уничтожении еврейского гетто[
Весь свой военный опыт и правду о войне Гроссман изложил в произведениях военных лет «Народ бессмертен», «Сталинградские очерки», другие военные очерки, которые сложились в книгу 1945 года «Годы войны». На мемориале Мамаева кургана выбиты слова из его очерка «Направление главного удара»: «Железный ветер бил им в лицо, а они всё шли вперёд, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?».
Накоплен огромный материал для художественного произведения об одной из решающих битв Великой Отечественной войны - Сталинградской. И Гроссман пишет два: сначала «За правое дело», опубликованное в «Новом мире» за 1952 год и переработанный после разгромной критики в партийной печати. На Втором съезде Союза писателей СССР в 1954 году А. А. Фадеев признал, что его критика романа как «идеологически вредного» была несправедливой. Затем последовало продолжение в виде романа, получившего название «Жизнь и судьба», носящего резко антисталинский характер, над которым писатель работал с 1950 года, рукопись была отдана автором для публикации в редакцию журнала «Знамя». В феврале 1961 года были конфискованы копии рукописи и черновики при обыске КГБ дома Гроссмана. Была изъята и копия романа, находившаяся для перепечатки в редакции журнала «Новый Мир». Главный редактор журнала «Знамя» В. М. Кожевников сам отдал свой экземпляр в КГБ. Пытаясь спасти свою книгу, В. С. Гроссман написал Н. С. Хрущеву:
«Я прошу Вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета Государственной Безопасности.… Нет правды, нет смысла в нынешнем положении, в моей физической свободе, когда книга, которой я отдал свою жизнь, находится в тюрьме, ведь я её написал, ведь я не отрекался и не отрекаюсь от неё.… Я по-прежнему считаю, что написал правду, что писал её, любя и жалея людей, веря в людей. Я прошу свободы моей книге».
В конечном счете, Гроссмана принял член политбюро М. А. Суслов, огласивший подготовленное референтами (сам он роман не прочёл) решение о том, что о возврате рукописи «не может быть и речи», и что роман может быть напечатан в СССР не раньше, чем через 200—300 лет.
Другая копия романа, сохранённая другом Гроссмана поэтом С. И. Липкиным, в середине 1970-х, уже после смерти писателя, с помощью А. Д. Сахарова и В. Н. Войновича была вывезена на Запад. Роман был опубликован в Швейцарии в 1980-м. В СССР роман вышел с купюрами в 1988 году, во время перестройки.
Эту публикацию я пропустил, так как меня не было в стране. А поскольку о писателе практически продолжали молчать, то и я так и обратил внимания на этот роман.
Напомнила мне о нем демонстрация одноименного сериала на Первом, после которого я и взялся за чтение романа. Читался он очень долго, его нельзя было читать, проглатывая страницу за страницей. Приходилось постоянно возвращаться к прочитанному, так как в нем все было необычно: много сюжетных линий, много отступлений, определенная разбросанность. Да и вообще он написан не так, как другие книги о войне, которых я прочитал множество. Скорее она о том, что происходило в стране на фоне развернувшегося сражения. Эмоции переполняли меня, и до сих пор они не улеглись, чтобы связно изложить их здесь. Поэтому простите за сумбурность, но, скорее всего к оценке этой книги придется возвращаться еще.

Очень неровные впечатления оставила после себя книга Василия Гроссмана "За правое дело". Этот роман о Великой Отечественной войне вкупе со второй книгой дилогии "Жизнь и судьба", видимо, задумывался под стать эпопее "Война и мир" Льва Толстого. Автор с помощью колоссального количества действующих лиц разворачивает перед читателем события, происходившие в СССР летом-осенью 1942 года, пытаясь максимально детализировать историческое полотно многоликим взглядом всевозможных участников этих событий.

Персонажей действительно очень много - от простого солдата до командующего фронтом и от простого рабочего или колхозника до директора завода и крупного ученого. Часть повествования ведется от лица немецких солдат и офицеров. Основное действие книги разворачивается вокруг битвы за Сталинград начального оборонительного периода, но также освещается много событий, происходивших на тот момент в глубоком тылу СССР.

Отдельные эпизоды книги действительно очень хороши. Это в первую очередь описание боев. Например, бой артбатареи под командованием Анатолия Шапошникова или бой окруженного немцами батальона советских войск за сталинградский вокзал. Впечатлила картина первой тотальной бомбежки Сталинграда немецкими ВВС. Вообще, все, что касаемо военной тематики, написано со знанием дела, а потому выглядит уверенно-привлекательно.

Почти во всем остальном же роман на 100% отвечает канонам соцреализма. А это значит, что в книге вышлифованный академичный язык, делающий текст серым и мертвым. Это значит, что автор зачастую размышляет плакатными лозунгами, упрощая своих героев до персонажей газетных статей-передовиц. Роман явно перенасыщен идеологией. От постоянного движения, в итоге, всякой мысли к революционным идеалам заметно устаешь. Я бы не назвал это явление "водой", хотя и она здесь присутствует в немалом количестве. Это больше, наверное, отражение той эпохи, но, вспоминая лучшие книги об обороне Сталинграда, коими для меня являются В окопах Сталинграда Виктора Некрасова и Дни и ночи Константина Симонова, я с уверенностью могу сказать, что можно писать сильные книги о войне без лишней патетики и совсем без идеологического насилия над психикой читателя.

Когда читаешь «Жизнь и судьбу» перипетии «Войны и мира» кажутся детскими и наивными, а вопросы затронутые в «Преступлении и наказании» - частностями, о прочих авторах даже не вспоминаешь, настолько величественно и эпохально, но в то же время просто то, что держишь в руках.

Никогда, никогда еще я не читала такой книги. Кажется, это не книга вовсе, а срез жизни: настоящие, самые подлые и самые светлые мысли и чувства каждого из героев, природа, такой, какой ее видит глаз и чувствует сердце, история без прикрас и искажений - хроника событий вместе с людьми, жившими в этот день, час и миг. Такой запомнилась мне «Жизнь и судьба».

Писать же о каждом из героев бессмысленно: обобщить человека до двух-трех строк невозможно, если уж сам автор не пошел по этому пути, лишь вырвав куски из их жизней, то куда уж мне.

Эту книгу я прочту еще не один раз, чтобы найти ответы на насущные вопросы, чтобы простить себя за ошибки, чтобы поверить, что в жизни есть место добру, любви и счастью, хоть на страницах речь чаще заходит о предательстве и смерти. А что поделаешь? Война, тоталитарная власть вождя, лагеря, доносы.

margo000 , спасибо тебе! Благодаря тебе моя жизнь целых три недели была наполнена чем-то важным, вечным.

Такие книги должны читаться. Мы должны знать, понимать, помнить. Мы должны иметь их у себя на полке, дарить, передавать по наследству, оставлять на скамейках в парке, обговаривать, обсуждать. Они должны быть, несмотря на моду, век, желание читать.
Это наша с вами история, это кровь дедов-прадедов, это боль, которая живёт в нас с рождения, потому что кровь всё помнит, потому что такое не забывается ни через поколение, ни через два, ни через десять.
Странно как-то разбирать по полкам такой монумент. Да и что я могу сказать, если читала неправильно, пропустив За правое дело
Поэтому читать было нелегко. Продиралась сквозь дебри непонимания, недоумения, неузнавания. Впочем, получилось. Как итог - масса впечатлений.
Гроссман сделал невозможное. В не таком уж большом объёме он собрал целую эпоху, массовое полотнище времени, которое и забыть нельзя, и вспоминать слишком трудно, а уж не помнить об этом я считаю почти преступлением.
Битва под Сталинградм, репрессии, сталинские лагеря, массовое истребление евреев фашистами и преследование их советской властью. Страх войны, ужас гетто, боль разлук, тем радостнее были редкие встречи, тем сильнее любовь, которую не могла убить даже это жестокое время.
Невозможный, казалось бы, подвиг солдат на фронте, тихие будни тыла с небывалой самоотдачей, и у всех одна цель - выстоять, победить. Вернуть Родине мир, вернуть матерям сыновей, детям отцов, дочерям покой и радость.

Вы знаете, этот роман не похож ни на один романов из тех, которые я до этого читала о войне. Он по-особенному проникает в душу. Не успокаивает, бередит, поэтому мало прочитать один раз. Нужно ещё одно, более внимательное, более вдумчивое чтение.
А ещё не могу выделить ни одного героя, а все вместе ои представляют собой интересных, ни на кого не похожих персонажей.

Эта книга заслуживает большего, чем мой скромный отзыв. Но больше я почему-то не могу сегодня сказать. Перегорела. Выдохлась. Перечитаю обязательно. Придёт время.
Очень только хочется закончить словами того, кому по силам было написать эту страшную, но нужную книгу: "Природное стремление человека к свободе неистребимо, его можно подавить, но его нельзя уничтожить. Тоталитаризм не может отказаться от насилия. Отказавшись от насилия, тоталитаризм гибнет. Вечное, непрекращающееся, прямое или замаскированное, сверхнасилие есть основа тоталитаризма. Человек добровольно не откажется от свободы. В этом выводе свет нашего времени, свет будущего."

Я уже пыталась прочитать эту книгу некоторое время назад, но у меня ничего не вышло, забуксовала насмерть. Слишком большая концентрация лозунгов на единицу площади.

Это абсолютно мёртвый текст, как будто читаешь учебник по истории партии, и такого текста в первой трети полно. Ну читать же невозможно! Я не смогла тогда заставить себя продолжить чтение.

Но эта книга - первая книга дилогии, а "Жизнь и судьбу" я очень хотела прочитать и предпочитаю читать по порядку. Поэтому скрепя сердце и скрипя зубами я взялась за неё снова, т.е. от слова "абсолютно" - начала сначала, потому что кое-что забылось, а ведь там очень много действующих лиц и мне не хотелось путаться. И, когда я перевалила уже за середину книги (а книга эта - кирпич, если кто не знает), моё мнение о ней начало улучшаться. Ведь может же! Есть очень сильные эпизоды: на переправе, когда погибли дети; встреча супругов Березиных под Сталинградом, их диалог прямо душераздирающий; сражение на вокзале Сталинграда. Вообще, там, где автор внутри текста, у него хорошо получается, а временами даже очень хорошо. Так просто пишет о смерти, без излишнего пафоса и сантиментов - просто смерть, но пробирает. А там, где автор встаёт над текстом романа и начинает нам что-то объяснять, это... как бы помягче выразиться... мне не понравилось.

Конечно, никто не имеет права редактировать текст после смерти автора, но этой книге редактура не помешала бы, книга этого достойна. А в таком виде, боюсь, она долго не проживёт.

Надеюсь, "Жизнь и судьба" будет такой, как лучшие эпизоды романа "За правое дело". Всё-таки "Жизнь и судьбу" автор писал уже после смерти Сталина.

Я уже давно стараюсь о делах давно прошедших лет читать тех авторов, кто был очевидцем описываемых ими событий. Василий Гроссман прошел всю войну с 1941 по 1945 год в качестве военного корреспондента. Он побывал на многих фронтах, в том числе и на Сталинградском. Во время решающей битвы за Сталинград, с первого и до последнего дня уличных боев, Гроссман находился в городе на передовой.

Дилогию «За правое дело», «Жизнь и судьба» еще называют сталинградской дилогией. Сталинград здесь не только город, географическая точка на карте мира, Сталинград – это решающий, переломный момент в той войне, падет Сталинград и Гитлера уже ничто не остановит, войну можно считать завершенной, выстоит Сталинград и в сердцах миллионов людей разгорится надежда – враг будет разбит.

Дилогию Гроссмана можно назвать романом-эпопеей, ведь описываемые в ней события далеко выходят за рамки непосредственной обороны Сталинграда. Здесь нет какого-то одного главного героя, есть несколько ключевых персонажей, многие из которых даже не знакомы друг с другом. Судьбы этих людей в той или иной степени отражают судьбу всего советского народа, это и простые солдаты - непосредственные участники военных действий, это и большие военачальники, принимающие важные решения, это жители оккупированных территорий и герои тыла, без чьего самоотверженного труда победа была бы невозможной, это ученые, продолжающие в эвакуации заниматься наукой во благо своей Родины. Многие персонажи появляются всего лишь на нескольких страницах книги, чтобы вспыхнуть яркими звездочками и навеки потухнуть, был человек – и нет человека, и от этого еще сильнее ощущается весь ужас войны. Автор включил в книгу некоторые факты своей собственной биографии. Так, рассказывая о судьбе матери Виктора Штрума, Гроссман по сути описал судьбу своей собственной матери, убитой нацистами при уничтожении еврейского гетто на территории оккупированной Украины.

Читая эту дилогию, очень легко догадаться, что первая книга была написана еще при жизни Сталина, а вторая уже после его смерти. В первой книге не так часто, но встречается восхваление лично товарища Сталина как самого доброго и душевного человека, мне сразу вспомнился дедушка Ленин из времен моего октябрятского детства, очень похожая характеристика. Создается впечатление, что писателю поставили на вид отсутствие в его произведении неких обязательных атрибутов и их пришлось добавить, чтобы книга была издана. На эту мысль наводит позиция автора, которую мы видим во второй книге, навряд ли за 8 лет его мировоззрение так сильно изменилось.

Во второй книге у Гроссмана три основных претензий к советскому государству. Принудительная коллективизация и голодомор – об этом автор несколько раз упоминает, но тему не развивает. Национальный вопрос – ущемление интересов еврейского, татарского и калмыцкого народов, по этим трем нациям в книге есть конкретные примеры. И главная претензия, это конечно же массовые репрессии 1937 года и более поздние. На примере нескольких героев романа автор показывает, как работает механизм доносов и сколько от них пострадало ни в чем не повинных людей, отдающих все свои силы служению советскому государству, для которых это служение стало самой жизнью, которые не просто по эту сторону баррикад, они готовы жизнь отдать за этот строй и эту страну. И еще важный аспект отмечает автор. На примере ученого Виктора Штрума он показывает, как много людей оказалось в ситуации, когда их совесть вступала в борьбу с их же инстинктом самосохранения, что делать человеку, если он может обеспечить себе спокойную жизнь лишь совершив подлость.

Из книги понятно, почему автор поднимает все эти вопросы. Самое важное для него это Человек, именно так, с большой буквы. Он не приемлет никаких идей, влекущих за собой массовые человеческие жертвы. У него даже к немцам сильно неоднозначное отношение, пока он с оружием в руках – он враг, подлежащий уничтожению, но любое проявление немотивированной жестокости по отношению к уже пленным немцам недопустимо, начинает работать принцип «лежачего не бьют». Многие из этих немцев тоже жертвы войны, которых их фашистское государство отправило убивать и захватывать чужие земли. Среди героев романа есть и представители немецкой нации, кто-то из них всей душой предан своему фюреру, а кого-то с души воротит от его злодеяний. В книге есть эпизод, когда в разгар боя русский и немецкий солдат свалились в один окоп и не стали убивать друг друга, они вылезли из окопа и каждый пополз в сторону своих.

Книга очень сильная и масштабная, она больше про людей, чем про события, про самых обычных советских людей, что вынесли на своих плечах весь ужас войны и смогли победить, про тех, кто не дожил до этой победы, про то, что война – самое большое преступление против человечества.

Очень неоднозначное отношение у меня к книге, которую Василий Гроссман писал семь лет (в разных источниках названы разные цифры) и потом еще два года готовил ее к печати, исправлял, корректировал в соответствии с требованиями того времени. Книга была беспощадно порезана цензурой и впервые была издана в 1952 году, а уже после смерти Сталина в 1954 году автор снова взялся за переработку романа, теперь в соответствии с новыми требованиями. Новый вариант появился в печати в 1956 году, после XX съезда партии и в итоге сложно понять, какова же была начальная задумка писателя.

Я читала оттепельную версию , где в скобках был указан текст, который Гроссману пришлось изменить под давлением цензоров и то, что было дописано им позже. В первом варианте были полностью исключены главы о встрече Гитлера и Муссолини, глава, где автор анализирует личность фюрера, вырезано из текста все, что связано с чисткой среди студентов непролетарского происхождения в 20-е годы и репрессиями в 30-е. Значительные изменения претерпел рассказ об отступлении наших войск в первые дни войны, об эвакуации из Москвы, о подробностях постоя советских солдат, дневниковые записи одного из героев и так далее, и так далее. Словом все, что не вязалось с моральным обликом строителя социалистического общества и самого общества. Убрали даже сплетни кумушек по поводу развода Жени Шапошниковой и упоминание о том, что советские ученые читают "Приключения Шерлока Холмса".

Сталинградская эпопея Гроссмана, которую еще до ее выхода назвали "Война и мир" двадцатого века, должна была рассказать о борьбе трудового народа, вставшего на защиту Родины за свою свободу под руководством партии. И задача была выполнена.

В самом начале автор знакомит с семьей Шапошниковых, которая живет в Сталинграде, и все остальные герои прямо или косвенно оказываются связаны с ними. Персонажей много, есть те в которых веришь, иные же будто только сошли с плаката. Все герои либо рабоче-крестьянского происхождения, которым революция дала возможность "из ничем, стать всем " либо интеллигенция, прошедшая через царские застенки. Пафос уместен, когда речь идет о подвиге народа, о боях, сражениях, когда Гроссман с художественного стиля переходит на публицистику, рассказывая о событиях на фронтах, но ведь у него и некоторые герои мыслят о войне, русском народе, фашизме, словно сочиняют статью в газету "Правда", а встреча старых друзей становится похожа на партсобрание. Вспомнилась повесть Виктор Некрасов - В окопах Сталинграда , кстати, написанная примерно в тоже сталинское время, там все персонажи живые, настоящие, что не скажешь о героях этого романа.

Роман написан в духе соцреализма, слишком много лозунгов, штампованных фраз, причина, по которой перестала читать советскую прозу и только сейчас, через много лет возвращаюсь, отыскивая порой настоящие жемчужины.

Есть очень сильные главы об эвакуации детского дома из Сталинграда, о совсем еще юной Вере Шапошниковой, которая бросилась спасать раненых из горящего госпиталя, о первом бое ее двоюродного брата Анатолия, о встрече Березкина с женой, о битве у сталинградского вокзала, о бомбежке Сталинграда

Понравились и запомнились отдельные главы, но не книга в целом.

Пока читала первую часть дилогии познакомилась с историей написания второй "Жизнь и судьба" и ее сложной судьбой. Безусловно продолжаю чтение и уже побаиваюсь, как бы там перекосов не было в другую сторону, не любитель я крайностей. Правда, она обычно где-то посередине находится.

После Василий Гроссман - За правое дело сразу же взялась за вторую часть дилогии "Сталинград". Два романа, написанные с небольшим интервалом во времени, имеют огромные отличия.

В центре по прежнему семья Шапошниковых, будут персонажи, известные по первой части, но появится много новых. Идеологически роман претерпевает огромные изменения и его герои уже не стопроцентные коммунисты, передовики-колхозники и стахановцы, а люди иного склада, другой судьбы. Одни из них подвергались репрессиям, другие принимали активное участие в обличении врагов народа. Раскулаченные, погибшие во время голода 30-х крестьяне, сосланные по этапу старые партийцы, иностранцы-антифашисты. Молодое поколение уже не рыдает над Коммунистическим манифестом, а рассуждает

Всплывают "боевые" политруки и "герои"- штабисты, карьеристы и приспособленцы, которые даже на фронте устроились чисто, сытно и безопасно. В этой книге уже не будет только хороших и плохих , черного и белого, каждому герою в разной степени присуще добро и зло.

Лозунги, призывы, газетная хроника первой части во второй сменяются философскими рассуждениями. "Жизнь и судьба" не только о войне, битве за Сталинград, основная ее тема- тоталитаризм. Гроссман, проводит параллель между фашизмом и сталинизмом. Две системы, одинаково угнетающие в человеке личность, свободу к инакомыслию, вселяющие страх.

говорит пленному коммунисту Мостовскому гестаповец Лисс и тот не согласен с ним, но и не возражает. И если большевик-ленинец Мостовской оказывается в плену у нацистов, то старые партийцы Крымов, Абарчук, Магар наказаны системой в которую искренне и беспрекословно верили. Существом, а не человеком ощущает себя Крымов в заключении и никак не может поверить "неужели это со мной все происходит? Сон". Неужели не видел, не задумывался товарищ комиссар, когда в адскую машину попадали его друзья, близкие? Видел, знал и ...честно помогал следствию.

Вторая сюжетная линия, переплетающаяся с основной- антисемитизм. С одной стороны: злорадствующие в оккупации мирные жители "немцы сейчас вам, жидам, покажут", советский летчик "если еврей хороший, ты говоришь – он не еврей", гонения на ученых, комсостав, врачей, людей искусства только из-за одного четвертого пункта. И с другой стороны, массовое истребление евреев нацистами

Письмо матери Виктора Штрума из киевского гетто, Ревекка, задушившая своего ребенка, во время облавы, бывший бухгалтер Наум Розенберг, который ведет подсчет трупам в концлагере и в итоге сходит с ума, евреи, старые и совсем дети, идущие под классическую музыку к газовой камере. Гроссман пишет на разрыв, читала, откладывала, бралась снова.

Патриотизм и предательство, коллективизация и голодомор, национальный вопрос и бюрократизм, дружба и любовь, добро и зло, свобода и право выбора, совесть и страх, так много всего охватывает этот роман, так много эмоций вызывает. И все же о человеке здесь больше, нежели идеологии. Защитники дома 6/1 "государство в государстве"; встреча в разрушенном Сталинграде голодного немца и русской старухи; советский солдат и фашист, державшиеся за руки в окопе во время бомбежки; крестьянка Христя, спасающая полуживого красноармейца; старуха-немка, бывшая гувернантка, отправленная в лагерь; Виктор Штрум, в котором угадывается сам писатель; молоденькая Вера, которая дает этому миру новую жизнь в разгар битвы за Сталинград; Женя с ее метаниями между любовью, долгом и жалостью. Очень сильный, зацепивший лично, эпизод о поездке Людмилы в госпиталь к сыну и ее переживания по поводу гибели сына, удивительно точно и ... очень близко

Люди, жизни, судьбы, судьбы, судьбы....

В этой книге все неожиданно. Лично для меня она стала самым большим литературным открытием за последние несколько лет. Преодолеть предубеждение против советских книг «про войну и еще более трудное мирное время (с)» мне помог Генрих Белль своими впечатлениями о романе Жизнь и судьба . Захотев прочитать заслуживший высокую оценку нобелевского лауреата роман, я решил начать с малоизвестной первой части этой дилогии, рассматривая это как неизбежное зло, которое нужно пережить, т.к. в За правое дело находится вся предыстория, завязки основных конфликтов и характеристики главных героев. Я рассчитывал побыстрее отделаться от этого занятия и, получив необходимую информацию, поскорее перейти к чтению второй части.

Я ожидал от первой части чего-то похожего на «Бессонницу» с характерными для подобного рода советских «шедевров» сводящими скулы соцреалистическими штампами. Я очень ошибался. "За правое дело" безусловно заслуживает внимательного прочтения.

Следует только иметь ввиду, что некоторые электронные версии сильно отличаются от бумажной. Я читал эту За правое дело. Жизнь и судьба. Эксмо (2013) . В некоторых электронных вариантах отсутствуют целые главы. Например, полностью отсутствуют 1 и 2 главы первой части, в которых описывается встреча Гитлера с Муссолини в апреле 1942 года в Зальцбурге. Читатель сокращённой версии будет лишён удовольствия почувствовать твёрдые рамки советской цензуры, заставляющие автора книги давать вполне объяснимые, но не вполне объективные оценки предвоенных событий. Например, полная, по мнению автора, военная пассивность Америки и Англии в 1942 году. Или выбор автором эпитета «разбойничья дружба» для характеристики отношений Испании, Португалии, Турции и Болгарии с фашисткой Германией. Была ли эта дружба «разбойничьей» до июня 1941 года, когда перечисленный список друзей третьего рейха со всеми на то основаниями возглавлял СССР, остаётся неясным.

Вместе с вырезанными главами исчезли важные для понимания авторского замысла или просто любопытные эпизоды. Например, полностью отсутствует (Ч.1, Гл.49) утверждение командующим армией генерал-майором Петровым расстрельных приговоров изменникам. Один из приговоров он отменил, узнав, что в роли пронемецкого агитатора выступала пожилая женщина, «монахиня, старая дева». Примеры можно продолжить.

В этой книге все хорошо. Художественные ее достоинства обсудим ниже, а пока оценим ее как документ. Здесь важно напомнить, что автор книги прошёл всю войну в качестве специального военного корреспондента и видел события как из штаба фронта, так и из окопа на передовой. Многие обстоятельства, используемые автором в качестве фона, на котором разворачиваются события, сами по себе привлекают внимание. Например, описываемое автором расположение военных аэродромов 22 июня 1941 года, штаб танковой части, тяжелый гаубичный полк, бригада тяжелых танков в нескольких километрах от границы, нашло бы тёплый отклик в душе сторонников автора книги Виктор Суворов - Ледокол .

Очень любопытно познакомиться с деятельностью комиссаров. Мне всегда было интересно, что конкретно делали эти персонажи на фронте. Понятно, что командир полка командует, особист – стучит, а вот что делает комиссар? Почитайте, узнаете много интересного.

Описание тыла, тоже впечатляет. Довоенный быт деревни ужасает тяжелым трудом, голодом, несправедливостью и рабской покорностью. Открытые злоупотребления начальства на всех уровнях. Личное обогащение начальников за счет остальных колхозников. Это все можно найти и у других авторов, которых трудно упрекнуть в русофобии, например у Солоухина в Капля росы . Абсолютно непонятно какую пользу получили крестьяне от состоявшейся 25 лет назад революции. Из текста следует, что единственным преимуществом социалистического строя для крестьян стала возможность карьерного роста в городе. То есть возможность вырваться из деревенского ада.

Но не публицистика является главной ценностью этой книги. Сюрпризом для читателя станут ее художественные достоинства. Используемые автором стиль и образы впечатляют.

В романе огромное количество мест, событий, персонажей, но автор использовал гениальный прием, чтобы их всех объединить. Знаком присутствия связывающей их всех силы стала ПЫЛЬ. Пыльное небо, пыльные лица, пыльные стволы орудий, пыль в покинутом доме, пыль, оседающая на дороге после прошедшей колонны солдат – весь мир покрыт пылью. Читая этот роман обращайте внимание на пыль. Пыль это все пронизывающая и везде проникающая война. От которой земля хочет отделиться, отгородиться, хотя бы прядями ковыля.

Но не только природа чужда идиотизму войны. Автор описывает еще одно место, подчеркнуто лишенное пыли.

Не только природа способна защищаться от пыли. Люди, не замученные кучкой идиотов-политиков, всегда и везде создают вокруг себя пространство, полностью лишенное пыли.