Молчание. Рассказы и повести

Недавно открыла с новой стороны прозу Леонида Андреева. Когда я его читаю, то чувствую какой-то холодный, непреодолимый ужас. Андреев хорошо работает с деталями и пейзажными зарисовками - цвета и звуки, движения и солнечные блики порой способны передать всю глубину надвигающейся катастрофы. А его герои неизменно сталкиваются с тьмой - с чем-то яростным, безумным и диким.

При жизни автора отчаянно критиковали, например, ниже приведу два отрывка из писем - размышления Андреева о восприятии рассказа «Бездна».

«Читают взасос, — писал Андреев М. Горькому 19 января 1902 г. — номер из рук в руки передают, но ругают!! Ах, как ругают».

И там было за что поругать - в конце концов, Андреев затрагивает болезненные, сложные темы: война и насилие, вопросы части и достоинства, звериная жестокость. Один рассказ Андреев поднял такую яростную полемику - а это уже весьма похвально.

Вообще люблю читать о том, как писатели относились к критике своих произведений. Это поддерживает желание творить. Становится ясно: автор не всегда был обласкан критикой, он также сомневался в своей работе, зачеркивал и переписывал. И все это - нормальные этапы литературного процесса.

Это очень странная книга, во всяком случае для меня - лишь отдаленно погружённой в религиозную тематику в формате выбора лучшего рецепта для кулича. В чём-то это даже богохульства, хотя Христос выступает лишь фоном событиям. Но самое странное, что она заставляет задумываться не то чтобы о вещах, о которых раньше не задумывался, а, скорее, переворачивает сам процесс. Не что, а как? Не могу выразить словами, очень косноязычно получается.

Если на примере текущего карантина, то большинство из нас не представляли, чтO, насколько эффективно и как быстро можно делать дистанционно. И если закрыть рестораны и молы, жизнь не останавливается. На уровне мозга осознание этого присутствовало, но реальные ощущения меня, например, обескуражили своей обыденностью. Драмы нет!

Возвращаясь к книге, она заставила меня пересмотреть то, о чем я позволяю себе задумываться, какие шоры раздвигаю, а каких не замечаю. Я не знаю какая композиция факторов привела к такому сочетанию, но эффект получился ошеломительный. Хотя приём сродни простому доказательству от противного. Можно и нужно оспаривать, осматривать, обдумывать ВСЁ, и привычный ход вещей может оказаться не тем, что кажется. Опять не совсем так! Пора заканчивать поток графомании и вернуться к книге.

Она по сути как раз показалась мне достаточно простой. Предатель - предавший себя! Иуда - предатель? Несомненно. Но он же избрал себя орудием, разоблачающим предательство, таким образом спасая Христа? Парадоксальные мысли, вызов библейским истинам, но мне это открыло глаза на способность или неспособность моего мозга попытаться наковырять что-то новое в том, что считается очевидным.

Буду еще переваривать и примерять эти новые ощущения. Пока это первая и единственная книга, которая оставила меня с таким чувством.

Я познакомилась с Л. Андреевым классе в 10м, когда по школьной программе проходили Иуду Искариота. Была потрясена, удивлена и шокирована силой тех слов. Но так и не смогла до сегодняшнего дня взять в руки хоть еще одну его книгу. Я знаю: там страшно. Там чувства что голые провода. Там резко, больно и без всяких заглаженных углов. Для меня Андреев - самый близкий к реалиям сегодняшнего дня классик.
Чувства людей, знающих, что они умрут. Знающих, когда и как они умрут. Ждущих смерти. Отдаляющих этот ужасный день. Торопящих его.
Сложно что-то сказать про этот рассказ, чтобы подготовить других перед его прочтением. Просто найдите час, откройте книгу, откройте душу. А потом подойдите к распахнутому окну, вдохните свежий воздух. И поблагодарите Бога за жизнь. Даже, если не верите. Андреев - это чистая молитва. И Вы только что молились вместе с ним.

Флэшмоб 2011,совет от nenaprasno .

Добротная классика. Но рука не поднялась поставить по отношению к данной книге о войне зеленый смайлик, просто психологически - не могу. Это, конечно, не " лучшая книга о войне", но один из многих хороших (тут применимо такое слово?) примеров прозы на военную тематику и, в частности, о душевном состоянии человека в жерновах войны - независимо, Первая ли это мировая, Великая Отечественная, Афганская, Чеченская... У нас в стране, к сожалению, вариации на заданную тему не иссякают...

«Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье. Тот, кого убивают разбойники… непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения… А тут, всю эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче, отнимают наверно; тут приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете» (Федор Михайлович устами князя Мышкина).

Литература, особенно современная, напичкана смертью настолько, что уже не обращаешь на это особого внимания после десятого убийства за пару страниц. Здесь же мы сталкиваемся со смертью как экзистенциальным феноменом. В процессе личного переживания предстоящей – и неизбежной - смерти стирается всё наносное в человеке. Остается только сущностное. И все оказываются равны. Разбойник целуется с барышней. А сердце читателя сжимается от жалости к приговоренному к смерти человеку – до ужаса примитивному, зарезавшему своего хозяина…

Маленькими шажочками продвигаюсь по произведениям Леонида Андреева. Потому что это не та литература, которую стоит поглощать запоем. И дело не в том, что тяжело читается. Наоборот. Но - иначе - очень просто захлебнуться ею. А соблазн проглотить всё за раз так велик. Потому что язык здесь изумительный: за что я и люблю русскую классику. Плюс тонкий психологизм и точность в деталях.

Прохладный воздух через приоткрытое окно. За ним голубое небо, солнце и воробьи. А на мониторе компьютера последние строки из «Рассказа о семи повешенных»: «И так же был мягок и пахуч весенний снег, и так же свеж и крепок весенний воздух». Перед глазами же последние кадры из «Танцующей в темноте» - пересчет шагов, которые остались героине Бьорк до…

Это одна из тех книг, которые невозможно читать равнодушно. Андреев берется за, пожалуй, самую спорную фигуру христианской традиции - Иуду - и делает из него не символ, не штамп и не карикатуру, а человека. Живого, сложного, внутренне надломленного, который жаждет любви и признания, но раз за разом остается вне поощрения Учителя.

Чем сильнее вникаешь в текст, тем очевиднее становится: автор вовсе не пытается «оправдать» Иуду, но и не намерен превращать его в однозначного злодея. Он проводит читателя через его сомнения, страх, отчаяние и попытку найти свое место рядом с человеком, которого никто не мог до конца понять - Христом.

Стиль у Андреева характерный - резкий, обнаженный, местами почти болезненно честный. Я наслаждалась Леонид Андреев - Рассказ о семи повешенных , а "Иуда..." в свою очередь укрепил мое восприятие текстов Андреева, как великолепного примера уникального авторского слога. В "Иуде..." он особенно точен: каждая фраза работает на атмосферу, каждая эмоция кажется нарочно оголенной, давящей на внутренние боли. Чувствуется напряжение между земным и возвышенным, между человеческим и божественным, между верой и сомнением - и это напряжение и делает текст таким насыщенным.

Пожалуй, главное здесь - ощущение внутренней трагедии. Андреев показывает Иуду как человека, который всю жизнь жил на разломе, и этот разлом стал причиной его гибели. Не из злобы, не из корысти - а из невозможности справиться с тем, что он чувствует: несправедливость обделенности.

Это тяжелая книга. Не по объему, а по эмоциональному содержанию. Она лишает иллюзий, заставляет видеть не миф, а ломку человеческого духа. И в этом, кажется, ее подлинная сила. Для меня «Иуда Искариот» - не попытка заново рассказать известную историю, а попытка переосмыслить и осознать, что делает человека предателем, и всегда ли у предательства есть только один мотив.

Совсем не большая, но очень тяжёлая книга, которую с наскока не возьмешь и после прочитанного ощущение тоски и безнадежности.
Оглашен смертный приговор. И вот в ожидании казни семь человек, каждый в своей одиночной камере, наедине со своими мыслями, чувствами, томятся в ожидании того, что непременно должно случиться. 5 политических - сорвался террористический акт, покушение на министра, три мужчины и две женщины, все молодые, от 28 до 19 лет, эстонец Янсон, странный мужик, убивший своего хозяина и покушавшийся на изнасилование его жены и вор, душегуб и убийца, орловский крестьянин Мишка Цыганок . Эти люди знают, что жить им осталось не долго. И каждый погружается в свое состояние. Отчаяние. Безумие. Тоска. Болезнь. Мученичество. Страдание. Автор очень тонко, точно, мастерски короткими мазками сумел передать все эти состояния, переходы от принятия до отчаяния и наоборот. И добавив при этом кусочки голубого неба, звуки, запахи то морозные, то весенние, очень остро ощущается грань между жизнью и смертью.
Очень трогательные сцены свиданий с родителями. Как родители политического совсем молоденького Серёжи Головина хотели поддержать сына. Не важно, что он аокушался на жизнь человека. Это сын. Завтра его уже не будет. Его нужно поддержать, скрывая свою боль и отчаяние.
Мать Василия. Отец не пришёл прощаться с сыном. Мать пришла, упрекала, плакала. У них с сыном не принято показывать свои истинные чувства. И как все невысказанное рвёт изнутри.
Тоска. Тлен. Мрак. Но очень сильно.

Иуда Искариот - символ предательства уже многие века. Всего лишь за 30 серебренников продал своего учителя, сына Бога - Иисуса Христа. Что тут говорить? Подло поступил и заработал себе проклятия на века.

Ан нет. Говорить можно многое. И посмотреть на историю с другой стороны, что и попытался сделать Леонид Андреев. И ему получилось.

Историю можно разделить на три этапа: до предательства, само предательство, и после. Что мы видим до предательства? Безобразного трикстера, мошенника и просто отвратительного человека, который проник в группу доверенных самого Иисуса Христа. И первое время был даже близок к учителю. Но что-то пошло не так. И оказалось, что сам Иуда не такой однозначный злодей. Он задает вполне резонные вопросы благоверным ученикам и самому учителю, которые хоть и звучат грубо, но несут в себе истину.

Он использует свой “плохой” талант мошенника и злоустца, чтобы помочь своей группе. Мечется его беспокойная душа то в одну сторону, то в другую. Любовь и признание - лекарство, которое проповедует его учитель и вторят бездумно ученики. Любовь и признание - особенно для самых падших. Но не для Иуды.

А потом произошло предательство. Зачем он продал Христа всего лишь за 30 серебренников? Была ли это месть? Или метание души? А может во всем этом был тайный смысл, эгоизм, стать ближе к учителю? Или урок всем - ученикам, последователям, учителю? Этакая проверка на вшивость. Можно долго задаваться этими вопросами. Одного ответа точно нет, поскольку Иуда - крайне странный и, скорее всего, многогранный персонаж. Но в какой-то момент понимаешь, что причины предательства не настолько важны, как то, что произошло после.

Один ли Иуда заслуживает символа предательства? Нет. Почему ученики, которые так обожали своего учителя, убежали и не стали защищать своего учителя? Почему после смерти его нашли тысячи оправданий своим действий? Как могли судьи осудить на смерть совершенно невиновного, и более того, святого человека? Где была толпа обожателей, что только вчера рукоплескала, а сегодня искупалась в крови?

Все это ведет к более громоздким вопросам.
Что есть любовь? Что есть вера? Что есть предательство? Всегда ли виноват один в страшном преступлении или это череда “маленьких предательств”, которые можно легко обелить и забыть? И, наконец, кто же человек и где он?

Скажи мне кукушка, пропой... (с)

Война - это всегда страшно. До одури, до крика, до сумашествия. Даже если война эта выдуманная.

Как выжить на такой войне? Если каждый день видишь вокруг лишь смерть - развороченные человеческие тела, солдаты, нанизанные на колья волчьих ям, как жуки на булавку, красную, вязкую кровь. И стон. Стон боли и облегчения. То тихий, то громкий. Навязчивый стон. Он стелиться по земле тонким слоем.

Может проще пустить пулю в лоб? И что сильнее калечит война - тело или душу?

А каково тем, кто остался в тылу?

Читать этот небольшой рассказ тяжело ровно наполовину. Потому что одну половину сознания, которую сразу и безраздельно захватывает повествование, контролируешь. Знаешь, что вместе с героями придешь к одной только развязке, страшной и неотступной в своем ужасе. Знаешь, с самого начала, что произойдет с ними. И какой-то очень въедчивой болью сжимаются чувства, и перелистываешь почти с благоговейным трепетом – все вперед, к неизбежному, к концу рассказа, к концу…

Но другая половина, если только чуть-чуть опомниться, сразу скажет: все в порядке. Ты жив. Это просто книга, просто герои. И не тебя ведут на казнь, и не ты томишься в камере-одиночке, судорожно глотая уже затхлый от предчувствия смерти воздух.

На какое-то время успокаиваешься. А потом, вдруг, равнодушно черные строки принимают форму какой-то дьявольской насмешки. Смерть здесь – лишь повод, зато самый чистый, самый очевидный повод показать душевные терзания. Потому что сильнее душу рвать, чем перед смертью, смертью запланированной, невозможно на этой Земле, что бы там не говорили.

Герои рассказа ведут себя по-разному, в соответствии со своим возрастом, характером, интеллектом. Точнее – они пытаются реагировать по-разному, но единый путь, скрепивший их, приведет каждого к почти одинаковому краю, дальше которого только полная потеря рассудка. В ком-то предстоящее вызовет вполне обоснованный ужас, в ком-то – внезапную для себя самого работу мысли; кто-то даже вздохнет с облегчением… А кто-то впустит в себя смерть раньше других – морально. Но как истина (часто так описываемая), вдруг осветившая все вокруг лучом, ярчайшим из возможных, - так здесь смерть, единственная наша с вами аксиома, поставит всех на один большой, но худший пьедестал.

И вот тут-то… Как-то растворяется деланная храбрость. Половина на весах стремительно тяжелеет до ста. Потому что - вот уж новость! - страшно умирать. А ведь никогда эта новость банальной не станет, согласитесь.

Время и место – особенные. Предреволюционную Россию лихорадит, сегодня вешают тех, кто сам мог бы завтра повесить своих судей. И это «завтра» уже витает над строками, в дыхании грядущей, смертоносной весны. Но чувства людей, поставленных перед фактом собственной скорой смерти, есть и будут едины. И здесь они описаны очень, на мой взгляд, хорошо, если вообще уместно говорить «хорошо» о такой теме.

Непонимающе моргаешь. Что-то внутри сместилось. И заглядываешь дальше, бестолково переворачивая последнюю страницу, будто, извиняясь за опоздание, на нее тотчас же впрыгнут новые строки, уверяя тебя в том, что «все будет хорошо»…

Переворачиваешь, переворачиваешь…