Театр отчаяния. Отчаянный театр

Я не хочу, не буду и попросту не смогу проанализировать эту книгу, ведь это жизнь, пронизанная потоком мыслей и рефлексией. И чтобы полюбить ее, нужно влюбиться в автора, даже не зная его творчества, как было со мной, случайной прохожей, зацепившейся за название, за ареол, сложенный из давних комментариев друзей и знакомых. И не совсем полюбить, а принять, что достаточно просто, ведь автор рассказывает свою жизнь без псевдоскромных самоунижений, без восхвалений, без явного желания понравиться, но с явной симпатией к своему читателю, с уважением, с ностальгией, что окутывает и возвращает в дни детства, юности, университета, начала взрослой жизни, возрождая привычные для жителя постсоветского пространства архетипы бабушек, соседок, учителей, тех вечно пьяных друзей, активистов, чудиков, представителей богемной и быдло культуры, проводя по холодным коридорам домов культур, сугробам спальных районов, промерзшим автобусам и одиноким, но уютным вагонам поездов. Мы вместе с автором живем его жизнью, взрослеем, пытаемся найти свое место в ней, смакуем моменты триумфа и болезненно вытаскиваем на свет наши слабости и унижения. Но ни на минуту не забываем, что это жизнь творческого человека, и в центре всего театр, все связано с ним, он был и началом, и концом, причиной, следствием, к нему автор шел всеми путями, через нереальные совпадения, знаки, встречи, успехи и провалы, со всем упорством, к главной любви своей жизни, ради которой и стоит жить. И постепенно сам начинаешь верить, что у человека может быть именно его предназначение, к которому он подходит всем своим естеством и к чему будет идти всегда.

С небольшим страхом начинала читать книгу, так как не представляла, что можно такого написать на более, чем 900 страниц о театре. При том, что сама я к театру довольно равнодушна, но спектакли Гришкоца не пропускаю никогда.

История о том, как человек боролся за то, что считал самым важным в своей жизни. Это не просто автобиография - здесь речь идет действительно о театре и искусстве, тогда как таким событиям как свадьба или рождение дочери уделена лишь пара строк. Это действительно отчаянный театр - очень очень долго Евгений шел к тому, чем стал сейчас. Через препятствия, непонимая и даже опасности в то время бандитского Кемерово, где он жил.

Что стало для меня открытием, так это характер Евгения. Почему он мне всегда казалася спокойным, чуть безвольным, мягким человеком. Никогда не думала, что за его образом скрывается такой сильный и волевой характер. Было очень интересно читать о его приключениях (некоторые события из его жизни действительно можно назвать приключениями).

На мой взгляд, книгу не нужно читать взапой. Ее нужно смаковать, анализировать, осмысливать. Она написана очень простым, я бы даже сказала, нехудожественным языком, но в этом тоже есть своя прелесть. Как будто автор сидит рядом с вами на кухне и просто рассказывает свою историю.

Мне её подарили, давно не покупаю таких томов. Да и полки заставлены плотно - втиснуть некуда. «Ладно, потом как-нибудь», и она осталась лежать на столе, сбоку. Огромная, серебристыми буквами по серому «Мемуарный роман». Воспоминания есть у всех, а поскольку возраст наш почти совпадал, значит, жили мы в одно время. Я открыла книгу - первая глава «Последние каникулы». Зимние, в десятом классе, летних у нас не было - сдавали двойную серию экзаменов. Герой думает куда поступать, но думает без мучений, пантомимно. Неожиданно, в Томске он видит артистов этого необычного жанра и хочет делать так. «Мне стало хорошо. Весело. Совсем легко. Без мыслей». Люблю короткие, односложные предложения с ограничительными точками. У Гришковца их много, они нужны и понятны.
«А потом было упоительное лето. Я готовился к вступительным экзаменам». Мое лето в далеком 83 году было раздерганным и неудачным (в институт не поступила). У героя, не смотря на яркое название книги, отчаяние если и есть, то немного. Жизнь идёт привычными, для нас, его современников, этапами. Неожиданно, после первого курса Университета - армия. Три года, флот, учебка на острове Русский. Прощание с любимой мим-студией. «А мне вдруг стало грустно-грустно. Как-то тоскливо и душно». Появляется впервые слово «никогда». Я помню, как мучительно буду переживать каждую встречу с ним.
Армейские воспоминания самые страшные. Они начинаются и заканчиваются слезами, но это разные слёзы. Светлые, мальчишеские: «И вдруг мои губы скривились. Я отчетливо представил, как мои родители вдвоём, едут в автобусе домой по вечернему городу. Едут такие же, как я, усталые, но ещё и осиротелые. Мне стало их нестерпимо жалко. Я заплакал, не таясь».
И горькие, мужские, после долгих трёх лет флотской службы. «Но я шел с корабля и содрогался от рыданий. Я удивлялся сам себе. Отдал честь флагу, перешагивая с трапа на твердь пирса, и вытер ладонью лицо».
Потом начинается другая жизнь. Названия глав: Единомышленник, Накануне слова, Хроника отчаянного театра, Отчаяние, Театр. Мне интересно читать, хотя интриги нет никакой. Откуда ей взяться: все знают успешного исполнителя и писателя Евгения Гришковца. Но каждый вечер я открывала огромный том и погружалась в его мир. Что главное в книге: сочувствие, сопереживание, сознание общего, созвучие.
Концовка каждой главы – шаг в пропасть. Он теряет единомышленника, нет больше их театра. «А театр «Мимоходъ» выехал на фестиваль, как на войну, и обратно не вернулся. Погиб. Вернулись два отдельных человека». Потом неожиданное путешествие в Германию (уличное актерство), возвращение. Опять пропасть, понятная нашему поколению – гибель Виктора Цоя. «Я вдруг понял, что что-то кончилось безвозвратно. Что-то прошло, оборвалось, исчезло… Что-то бесценное и прекрасное…» Но судьба преподносит и подарки, надо только внимательней смотреть по сторонам и не лениться общаться. «До сих пор удивляюсь и не устаю удивляться, насколько жизнь сама все расставляет по своим местам и наводит свои порядки». Родился другой театр с коротким названием «Ложа», появились артисты и спектакли (самый первый «Мы плывем»»).
В этом плавании было много событий и творческих и коммерческих и даже детективных (в духе бандитских 90-х). Но наш герой опять шагает в пропасть. Ставит свой последний спектакль «Было тихо», почти без слов, пантомимно. Хороший спектакль, сыгранный на маленькой московской сцене перед своими зрителями, перед любимым мной Александром Филиппенко. Получилось отлично, все довольны, заканчивается длинный день. Ночь. Патриаршие пруды. «Стоим мы сейчас тут… И вот она жизнь… С одной точки все видно… Вся жизнь на Патриарших… А пруд всего один!» Потом Александр Георгиевич завыл «Совершенно по-волчьи, тихонечко». И опять соощущение, часто воем лечат душу или просто поют.
Новый шаг в пропасть – такой делают не часто. Меняет город, квартиру, обстановку – всё. В далекий Калининград с ним уезжают жена и дочь. Опять вытягивает творчество – единожды хлебнув этой свободы, адвокатом не станешь (такая мечта у автора была). Неожиданно из прощального веселого стендапа (хотел просто потравить морские байки, а вышло по другому – полно, искренне, со слезами) появился спектакль. Там на сцене он один, совсем один, без декораций. На него смотрит зрительный зал и невозможно соврать. Потом из одиночества «Одиночества не нужно бояться. Одиночество и есть главное условие для работы. Его нужно понять как необходимость» появился театр.
В конце огромного тома – абсолютное счастье и недолгий покой. «А ты понимаешь, что у тебя в жизни уже все решено? – Неожиданно мягким голосом спросил он. – Понимаешь?» Мне тоже становится хорошо. Удивительно оптимистичная книга, не смотря на название. Концовка не просто хэппи-энд, но легкий прыжок к другой пропасти, которая обязательно появится. О ней – новый роман. И еще, герою всегда помогает отец – поддерживает, пытается понять. Серьезный университетский преподаватель – сына, режиссера, актера, писателя, прожектера. Редкое качество Гришковца-старшего радует. Словом, получилась хорошая, большая книга. Я подписала ее у автора, в Московском Доме книги на Новом Арбате. Теперь на титульном листе есть слова. «Прочитайте, пожалуйста».
Прочитайте…

Книга автобиографична. Она меня очень увлекла, я читала и читала, общаясь с умным и интеллигентным собеседником, рассказывающим о себе. Мои симпатии были безусловно на стороне автора, но потом что-то такое стало происходить, что я начала анализировать его действия, а потом дошла до полного неприятия героя книги. Наверное, если книга была бы короче, я бы не испытала этой усталости от невероятно эгоистичного героя. Книга о себе, о любви к себе, о затрещинах жизни, полученных за сверх любовь к себе и т.д.

Я прочитала 900+ страниц этой книги и с удовольствием прочитала бы еще!

Это очень хорошее художественное произведение. Много событий общих для всех , родившихся до 2000х. Драматичная история и много самых разных героев и персонажей. Жаль, что мы не узнаем, что было дальше с людьми, чьи пути разошлись с автором книги. Или все люди, не связанные с творчеством, остаются в тени. Так про младшего брата автора мы узнаем случайно, и он вообще не появляется на страницах. И было бы здорово узнать, изменилось ли отношение отца героя к артистическим профессиям после стольких лет. Взгляды других людей отсутствуют, и книга получилась 100% выражением авторского Я. Это и плюс, и небольшой минус. Полифонические истории обычно интереснее, но все-таки это автобиография, а не роман. Забавно, как это перекликается с заявлением отца, что его сын эгоист. Но в книге тоже это нейтральный факт, а не что-то плохое.

Во-вторых, эту книгу можно читать как исследование поиска своего пути в жизни. Можно сравнить этапы: первое очарование и первое отчаяние у меня уже были, а что там дальше?

И, конечно, это книга о театре и творчестве автора. Как же мне понравилось прочитать, что автор тоже не любит, когда со сцены орут) Творческие поиски и самые разные идеи захватили меня, я с большим удовольствием посмотрю онлайн-записи спектаклей Евгения Гришковца. При этом книга выстраивает и некоторое отношение к театру: кажется, теперь походы в театр будут еще насыщеннее и интереснее.

Я была на одном спектакле Гришковца в старшей школе. Я шла на постановку по роману Гончарова "Обрыв" и расстроилась замене. Билеты предлагали использовать тут же, и я была не одна, так что мы решили сходить на спектакль, который в этот момент начинался. Забавно, что мне тогда скорее не понравилось выступление: мало событий, не такой интересный сюжет. Показательно, что сейчас, когда я могу сравнивать свою собственную не такую волнительную историю, книга Гришковца отозвалась мне лично.

Вот такая история. Надеюсь, автор напишет продолжение этой книги еще лет через 30-40. Долгих лет и любимой работы автору и каждому из нас.

Книга очень личная и откровенная, как и все, что делает Евгений Гришковец. Читается очень легко и захватывает сразу и сюжетом, и событиями, описанными в книге. Евгений Гришковец прекрасный рассказчик, не только на сцене, но и в прозе. Я очень жалею, что больше нет подобной книги. В книге описаны разные события, как положительные, так и совсем нет. Но ощущение от книги осталось легкое и приятное, как и должно быть, когда читаешь историю живого человека, глубокого и мыслящего. Советую всем прочитать и еще раз оценить мастерство автора.

Одна из лучших книг для меня (если не самая лучшая!), прочитанная за последнее время — роман Евгения Гришковца «Театр отчаяния. Отчаянный театр». Это огромная книга — порядка тысячи страниц, но читать ее безумно интересно, потому как в ней говорится не столько о театре (хотя о нем очень много), сколько о поиске себя и своего Призвания. Гришковец пишет предельно искренне, просто выворачивает душу наизнанку: даже какие-то неприглядные вещи он не скрывает и признается в них, отмечая, что говорить об этом сейчас ему стыдно. Что удивительно, совершенно нет вот этого эффекта «все на продажу», наоборот степень его искренности позволяет читателю чувствовать себя избранным, кажется, будто автор рассказывает все это не для всех, а исключительно тебе одному по секрету.

Итак, Гришковец пытается проанализировать, когда же и как проник театр в его жизнь и каким образом стал его профессией и призванием. В школьные годы Евгений театром особо не интересовался: в Кемерове был, по его словам, далеко не лучший театр (из тех, где возрастные женщины играют детей, мэтры упиваются собою, а большинство безудержно комикует). Все походы в театр оказывались для Евгения полным разочарованием. Он подробно описывает эти постановки, свои впечатления и как бы со стороны разбирает причины такого зрительского восприятия. Тем не менее после каждого своего разочарования и обещания больше никогда не приходить в театр, писатель странным и чудесным образом снова оказывался в этом храме искусства. И вот однажды наконец состоялась его встреча с живым театром, и это перевернуло всю дальнейшую жизнь. Причем случилось это не в академическом каком-то театре, а в обыкновенном, студенческом театре-студии, в Омске. Но Евгения именно и поразило, что без особых декораций, в обычной маленькой комнатке, на глазах у зрителей рождается искусство, и не пыльное какое-то, а живое, настоящее, доброе, веселое!

Далее писатель попадает в студию пантомимы. Большая часть книги посвящена этому, ведь пантомима занимала и занимает в жизни Гришковца достойное место. Он подробно описывает занятия, свои мысли и открытия, описывает других членов коллектива. Опять же описывает и свои проколы, в частности разрыв с руководителем студии пантомимы... Потом уже идет рассказ о мим-дуэте, о разных театральных фестивалях, о верном партнере и друге Сергее Верзере, о взлетах, звездной болезни и провалах...

Удивительным образом в жизни Гришковца как-то так получалось, что только заканчивался какой-то театральный период, распадался его очередной коллектив или случалась размолвка с партнерами, тут же практически без перерыва судьба подбрасывала ему очередной шанс, и жизнь выходила на новый уровень. Очень смешно читать о том, как разочаровавшийся Евгений в очередной раз дает себе зарок стать серьезным человеком, написать диссертацию и т. д. А в это время уже в нескольких метрах от него находится человек, который буквально через несколько минут предложит ему создать собственный театр! Пути Господни не исповедимы! Как часто мы не знаем, что нас ждет за поворотом!

Конечно, много говорится в книге и о знаменитом театре «Ложа», о его создании, репертуре, развитии, о том как бизнес сжирает искусство, о выгорании и о многом-многом другом. И безумно интересно читать о том, как буквально из ничего, из неоткуда, опять в момент очередного «прощания с театром», вдруг неожиданно даже для самого исполнителя родился спектакль «Как я съел собаку», который снова ознаменовал новую веху в творчестве Гришковца.

Читая книгу, можно отследить, как планомерно, выверено Судьба вела Гришковца к сцене. Но также становится понятно, сколько пота, крови и труда на этом пути, сколько эмоциональных качелей....

Если вы увлекаетесь театром, то книгу безусловно нужно прочитать. Но ее нужно прочитать и вообще всем, на мой взгляд: очень много из нее можно узнать о себе. В прочем, как всегда у Гришковца.

Уже и не помню, что первое увидел или прочитал у Гришковца. Наверное, "Как я съел собаку?"

Поразил меня наповал, с самого начала, этот, так называемый, эффект узнавания.
Перечитал и пересмотрел все его произведения.

Но история с Домодедово стоит особняком. Дело в том, что со мной там же произошла ооочень похожая история и когда читал эту главу - аж в ушах звенело от этого узнавания. Настолько сильные были впечатления, что решил их тоже описать, как минимум для себя.

А эту книгу про следование своему Призванию всем рекомендую.

Очень странный текст, как будто намеренно старающийся быть максимально "нелитературным". Никаких метафор и риторических приёмов, а только слова в номинальном значении, да ещё и синтаксис намеренно неприглаженный. Из-за этого читать довольно тяжело, особенно первые пару частей. Возможно, дело в тотальном узнавании частной жизни времён конца Советского Союза. Всё это ровно так серо и беспросветно и было. Возможно, дело в стремлении автора к объективности и остранении самого себя "тогда". Но манера эта не разворачивается ни в психологическую достоверность, ни в клиническую холодность. Обычная жизнь обычного человека. Не знаю, кому надо читать эту книгу. Фанатам Гришковца или тем, кто скучает по Советскому Союзу или лихим 90-м.

Можно ли шутить про Холокост? – Можно. Но не всем, а только евреям. Ибо юмор, как афористично сформулировал Искандер (), это след человека, отползающего от пропасти. Не стоит сравнивать Холокост и Советскую Армию, но при определённых условиях, в некоторых местах она способна была нанести душе сопоставимый ущерб. Кого-то могла сломать, кого-то – нравственно искалечить. В душах тех, кто проскочил между тем и другим, она оставляла рану, которую как могло рубцевало время. Время особенно хорошо помогает тем, кто по жизни предпочитает мудрить не особо. Остальным – и весьма малочисленным – предстоит научиться лечить себя лично. Лично придумать и составить хорошо известный и единственно возможный рецепт: нужно научиться тихо, иногда горько, по детски мудро шутить над своими «болячками». Нет другого способа простить своих обидчиков и себя за своё унижение, сделать терпимой боль от стыда за всё, что наворотил и продолжаешь воротить дальше.
«Театр отчаяния» - роман действительно автобиографический. Ему очень подходит штамп «Исповедь на заданную тему». Но тема эта – не про то, как Гришковец из студента – филолога превратился в актёра, режиссёра и драматурга. Она про то, как творческий человек думает, что ищет себя в искусстве, а на самом деле ищет способ вылечить свои травмы, ищет подходящие для этого способ, форму и интонацию. Не случайно роман заканчивается изобретением спектакля «Как я съел собаку» - нет смысла рассказывать историю себя дальше, потому что с этого момента – сказал автору на премьере Павел Каплевич – «…у тебя уже в жизни всё решено». За 15 лет, описываемых в романе, в авторе созрел и родился театр, с которым он с тех пор триумфально шагает по планете. В этом театре травмы, обиды и стыд взрослой жизни переплавились в весёлые истории, позволяющие с этим наследием жить дальше; в этом театре детские страхи и одиночество перед большой, непонятной и уже ясно, что безжалостно устроенной жизнью рассказаны нестрашно и тоже весело; в этом театре зритель или запирается в своём панцире и весело ржёт про знакомое, или благодарно пускает к себе под кожу, чтобы чуток просветлеть и позволить себе напомнить, что все и во всём мы родом из детства.
() Фазиль Искандер – великий русско-абхазский писатель, не имеющий никакого отношения к одноимённым ракетным комплексам оперативно-тактического назначения.