Живые и мертвые. Трилогия. Полное издание в одном томе

Да, крутится, вертится бешеное колесо войны, и каждый день кого-то переезжает.

Мёртвых жаль. Всех мёртвых жаль. А тех жальче всего. Тем мёртвым немецких генералов в плен уже не брать. И даже во сне этого не увидеть.

Дать тебе медаль может и командир дивизии, дать орден - командующий армией... А твёрдо обещать тебе, комбату, что ты, находясь не в госпитале и не во втором эшелоне, а у себя в батальоне, на передовой, проспишь двенадцать часов подряд, - этого тебе на войне не может обещать и сам Господь Бог.

Чего с человеком не бывает! Говорят, и железо устаёт.

В армии, как в человеке, главное жила есть; пока не лопнула - стоит как живой, а лопнула - всё!

Кого кем призвали, тот тем и служит. Война одна на всех.

Если дерьмо не вылавливать, оно век плавать будет.

Эта наука такая: пока силенок много, выдерживают характер, а когда людей остаётся кот наплакал, а название прежнее - полк, понемногу каждый привыкает: тебя жмут - и ты жмешь и требуешь от людей, когда они уже и так на грани невозможного.

Когда жили вместе, в дивизии, тоже торопились и не всё друг другу договаривали - сил не хватало. И так оно и будет всюду и со всеми, где бы и с кем ни служить, до самого конца войны. Будем и торопиться, и недоговаривать, и жалеть потом, и снова торопиться, и снова недоговаривать...

Начальство, конечно, больше любит тех, кто у него меньше просит. Но это ещё не вся доблесть, чтоб тебя начальство любило.