Сказочки не совсем для детей

С каждым новым прочитанным произведением Андреева я все больше хочу читать его и дальше.
С каждым новым прочитанным произведением Андреева я все больше боюсь его читать дальше.

Проза Андреева кидает в пучину безумия, кошмара, липкого ужаса, который пробирает до самой маленькой косточки. Страх, который наползает во время чтения не идет ни в какое сравнение с примитивными пугашками, которые показывают ночью по телевизору, не сравнить и с текстами Стивена Кинга - короля ужасов. Да и "страх" совсем не подходящее слово, скорее это жуть. Жуть, которая тихо и незаметно переползает со страничек куда-то в район желудка и противно скребется в нем, вызывая чувство дискомфорта и неясной тревоги. Как умудрялся автор нагонять в небольшие произведения столько силы и атмосферности для меня загадка и повод для восхищения. Возможно я сейчас преувеличу, но думаю, что не в то настроение и не в то время прочитанная книга Андреева может напрочь снести крышу.

Но вернусь к "семи повешенным". По-видимому, автор задал сам себе вопрос : "Что чувствуют люди, которым осталось несколько дней до смертной казни?". И в качестве ответа написал "Рассказ о семи повешенных". Его героями-жертвами стали: пятеро юных идейных террористов, нелюдимый эстонец, бандит Цыганок. Они все очень-очень разные, но их обьединяет одна страшная вещь - виселица. А нам предлагается понаблюдать за всеми по очереди, прочувствовать ту гамму эмоций и мыслей, которую испытывает каждый из них в страшные дни в ожидании казни. И уходит далеко на задний план вопрос "виноват-не виноват", только оголенные нервы, только скачущие в безумной лихорадке мысли. Кто-то воспринимает виселицу как незаслуженную высшую награду, кто-то впадает в тупое оцепенение, кто-то и смерть хочет встретить в лучшей форме, а кто-то лишь перед казнью ощутит любовь ко всему миру.

Читать это тяжело, пропускать это через себя не хочется, но ты пропускаешь и все внутри замирает от восхищения и ужаса в одном флаконе. И, одолев последнюю страницу, рука предательски тянется за еще одной дозой андреевской жути. Это как наркотик.

«Это люди, которые ненавидят существующий порядок вещей, находят его дурным и имеют в виду основы для будущего порядка вещей, который будет лучше. Убивая, уничтожая их, нельзя бороться с ними. <...> Их идеал есть общий достаток, равенство, свобода. Чтобы бороться с ними, надо поставить против них идеал такой, который бы был выше их идеала, включал бы в себя их идеал».
Из письма Л.Н. Толстого императору Александру III

Данный рассказ хочется сравнить с медленным погружением на дно. Словно пол под вашими ногами неожиданно разверзся. По мере того как вы опускаетесь всё ниже, становится холоднее и темнее, вам всё сильнее не хватает воздуха, чтобы сделать вдох, но прекратить движение уже не в ваших силах. Да вы и не хотите этого, остановиться на полпути означало бы проявить малодушие.

На министра N. готовится покушение. Полиции стали известны время и место планируемого преступления. Теперь поймать террористов не составит труда. Их схватят, осудят без юридических проволочек, «быстро и глухо», и приговорят к повешению.
С самого начале звучит мысль, которая мрачным минорным аккордом пронизывает всё произведение.
Спасённый от преждевременной кончины министр размышляет над своей судьбой. В его голове проносятся мучительные мысли о том, что смерть постоянно рядом, она затаилась в тёмном углу дома и в любой момент может его настигнуть.
Но это отнюдь не самое страшное, с этим пониманием вполне можно жить и даже жить относительно счастливо, несмотря на пошатнувшееся здоровье и другие неурядицы. Невыносимо доподлинно знать день и час собственной смерти. Министр, а вместе с ним и читатель, мог бы перефразировать Булгакова и воскликнуть, что «плохо не то, что человек смертен, а то, что смерть может настигнуть его отнюдь не внезапно».

Любое убийство – страшная трагедия, будь то преступление, совершённое в состоянии аффекта или из идеологических соображений. Однако разве менее жестоко осознанно, рутинно ставить людей на «чудовищно острую грань между жизнью и смертью»? Эта история обнажает корневую бесчеловечность такого подхода.

Именно на такую пытку обрекут пятерых молодых людей, спланировавших покушение и готовых умереть за идею, в которую они искренне верят.
Симпатизирует ли Андреев главным действующим лицам? Многое указывает на то, что ответ скорее положительный. При этом он называет обвинённых террористами, не стремится залакировать то, чем они занимались до или во время ареста.
Так, девушка из группы, Таня Ковальчук, которая «всю жизнь думала только о других и никогда о себе», стреляла в одного из полицейских при задержании.
Другой товарищ из их группы убил провокатора, не испытывая, казалось, угрызений совести. Однако после испытал пустоту и разочарование.

Знакомясь с судьбами героев, старшему из которых двадцать восемь лет, трудно не вспомнить известное высказывание: «террорист для одной стороны равен борцу за свободу для другой стороны». Почти любое противостояние - это конфликт правых с правыми. Никто не жертвует жизнью, считая себя неправой стороной. Каждый стремится верить, что он-то действует из высших побуждений.
А насилие, как правило, порождает насилие.
Государство, этот Левиафан, усиливая репрессии против ропщущих людей с активной общественной позицией, создавало благодатную почву для появления новых отчаянных идеалистов, готовых убивать и прибегать к другим насильственным актам. В душной атмосфере империи они отчаялись найти другой выход.
Казнь пятерых несостоявшихся убийц, по всей вероятности, приведёт к пополнению в рядах тех, кто готов прибегать к террористическим методам борьбы для приближения лучшей жизни для народа, так как они её понимают.
Одна из приговорённых спрашивает себя, «чем я, обычная девятнадцатилетняя девушка, заслужила такой чести, не просто пострадать, а отдать жизнь за идею»?
Умерщвляя это юное создание, бюрократическая машина делает из неё мученицу и героиню, облекает её в ореол славы, которую иначе ей было бы трудно заслужить, доживи она хоть до ста двадцати.
Не разумнее ли, с точки зрения властей, было бы проявить умное «политическое» милосердие, параллельно выставив обвиняемых в смешном свете?
Это не совсем корректное сравнение, но, к примеру, тех, кто покушался на жизнь королевы Виктории, объявляли умалишенными и отправляли в соответствующие заведения.

Как видно из названия, в рассказе семь повешенных. Фатум распорядился так, что с пятью политическими собираются отправить на виселицу и двух обычных душегубов - людей, которые отняли жизнь у ближних, повинуясь низменным страстям. Оказавшись запертыми наедине со своими мыслями, они не испытывают раскаяния. Единственное их желание - избежать скорой смерти.
В момент наивысшего напряжения мы видим сочувствие к этим двум убийцам. Одна из приговорённых девушек демонстрирует редкое соучастие. Сцена перед казнью в некотором роде обнуляет всё, что было до этого.
Есть мнение, что иногда один искренний великодушный поступок может не только искупить многое, но и, нарушая законы физики, перевесить прошлый опыт.

Хочет ли Андреев сказать, что каждое человеческое существо, независимо от содеянного, заслуживает снисхождения и сочувствия? И что любой момент подходит для того, чтобы проявить великодушие или хотя бы проблеск доброты?
Однако не исключено, что двое обыкновенных преступников введены для того, чтобы дать лучше раскрыться психологии пятерых протагонистов, оказавшихся в тюрьме за идею. Приговорённые молодые люди способны не только на поддержку друг друга, но и на участие к тем, кто крайне далёк от их образа жизни и направления мысли.
Если применить современную лексику, они оказались способны выйти за пределы своего пузыря.
Перед смертью все равны - и нераскаявшиеся преступники, и те, кого можно считать как борцами за свободу, так и террористами, в зависимости от того, на чью сторону вы становитесь.

Авторский текст в целом сдержанный, но он открывает ящик Пандоры, из которого вырывается целый спектр эмоций.
Подробно рассказывается о том, что переживает каждый из приговорённых. Непередаваемая словами сыновняя нежность, отчаянная надежда, заботливое беспокойство о товарищах, раздражение, сожаление, непонимание, страх, апатия, странное чувство свободы...

Хотя все обвинённые поставлены в одинаковое положение - ожидание назначенного последнего часа, - каждый из них несёт свой крест по-своему.

В заключение должна сказать, что если вам не хочется выходить из зоны комфорта, возможно, не стоит читать этот рассказ. Его сложно совместить с уютным вечером. Маловероятно, что перевернув последнюю страницу, вы сможете сразу вернуться к состоянию душевного равновесия или возобновить приятную беседу.

P.S. Я неслучайно позволила себе предварить рецензию выдержкой из письма Толстого, в котором он просит помиловать убийц Александра II, приговорённых к повешению.
Именно Толстому, противнику смертной казни, Леонид Андреев посвятил рассказ. Можно считать воззвание Толстого идеализмом, фантазиями, которые никак не могли реализоваться в то время и при тех обстоятельствах. Но, на мой взгляд, любому обществу необходимы подобные гуманистические порывы, тем более когда их озвучивает такой уважаемый мыслитель, как Толстой.
Важно, чтобы такие голоса звучали и не были загнаны в подполье, даже если они кажутся многим утопией. В конце концов, многое из того, что когда-то было утопией, сегодня для нас норма, не правда ли?

Отличное «чтиво» на сегодняшний день – о том, как все плохо, мы все умрем, так что лучше не дергаться лишний раз, все равно счастья не будет, только могила. Леонид Андреев вообще всегда о том, что жить страшно и больно, взять хоть его версию Нового Завета и Иуды, хоть фантазию на тему проституток и бунтарей-теоретиков, отсылающую к Раскольникову с Соней. После Андреева жить не хочется вовсе; не то чтобы тянет самоубиться (это тоже, но слабо), но обернуться в одеяло, забиться в угол и там тихонько стонать от тоски по не сбывшемуся. По Андрееву никто из нас не получит лучшей жизни – так стоит ли переживать?

«Рассказ о семи повешенных» во многом о том, что между жизнью и смертью нет большой разницы. Казалось бы, главные герои, совсем молодые, которые должны умереть на виселице, – они должны вызывать сочувствие, к ним должно тянуться читательское сердце. Но герои словно бы и не осознают этой границы между смертью и жизнью. Да, им страшно, но это скорее животный страх, экзистенциально же они воспринимают смерть как что-то обязательное (в 19-20 лет!). Юные революционеры и шли на «дело», осознавая, что наградой за него будет смерть. Это простое (даже насильственно простое) отношение сейчас пугает, отторгает, даже самые ярые революционеры сегодня не пойдут на смерть во имя убеждений и вряд ли пойдут физически устранять противника (все-таки времена поменялись). А в то время умереть или убить человека – дело обычное. Да и к устранению виновных относились, как к естественному процессу, никаких вам переживаний о негуманности смертной казни.

Рассказ, к счастью, небольшой и не успевает ввергнуть в тотальную депрессию. Андреев, конечно, нагнал мрака, финал после себя оставляет несколько мерзкое послевкусие (но плеваться не хочется). В отличие от того же «Иуды», он не так запоминается, ведь мы толком ничего не узнаем о героях и их чувствах (Сартр в этом смысле был лучше). Рассказ хорош, но – на одно прочтение, у самого Андреева есть более яркие и самобытные вещи. Имхо.

Есть в творчестве Леонида Андреева определенные черты:
1) хоть мельком, но связано с Библией;
2) пугает реальностью описания образов, ощущений, испытываемых чувств;
3) не ждите счастливого конца.

Мне показалось, что в рассказе через образы персонажей, местами можно обнаружить добродетели и грехи (я думала их будет 7 по аналогии с названием): это чревоугодие (министр), смирение (Вернер), любовь (родительская, самоотверженная, описанная ужасающе правдоподобно и драматично), доброта к ближнему (Таня Ковальчук).
Главной темой рассказа является страх перед смертью, и автор специально подобрал разных по сословию и характерам персонажей, дабы подчеркнуть, что страх перед смертью не зависит от денег, образования и социального статуса.
Любая жизнь бесценна, уникальна, быстротечна, а самое главное, имеет конец.

В рассказе не столь важен сюжет: преступление, суд и вершение приговора, сколько ожидание конца, переосмысление жизни, подведение черты людьми, знающими точную дату смерти, изменение мировоззрения, принятие смерти. Наверное, рассказ можно причислить с экзестенциализму.

P.S. Сцены с родителями рвут на части сильнее чем сцены издевательства и смерти животных у Стивена Кинга (а он в этом мастер).

Что общего между крестьянином-грабителем, батраком - несостоявшимся насильником и интеллигентами-террористами? Разные происхождения и сословия, различные характеры и причины поступков, но все они замешены в преступлениях, причастны к убийствам и всех их ждет один конец. Сильное произведение написал Леонид Андреев, правда, я ожидала чего-то страшного и шокирующего, но рассказ скорее восхищает своим стилем, мастерством автора, способностью захватить внимание читателя и погрузить его в переживания героев.

Единственное, чего мне не хватило, понимания - к чему это все? Ужас смертной казни, конечно, бесспорен, но убийства людей из-за денег или просто потому, что так «вдруг захотелось», разве менее трагичны? Почему автор выбрал столь разных персонажей? Хотел ли он показать, что перед смертью все равны: и революционеры, готовые ценой своей жизни купить счастье народа (или недалекие фанатики, кому какое определение ближе), и вор-рецидивист, не гнушающийся убийством троих людей, и скудоумный мужичонка, словно сомнамбула убивший хозяина, попытавшийся ограбить и поджечь дом, где работал?

Писателю прекрасно удалось передать весь драматизм происходящего для одних героев, то, как сводил их с ума дикий животный ужас, при том, что для других персонажей, наоборот, этот переломный момент привнес новое, открыл в них лучшее и даже проявил особую ценность жизни. Каждому из семи отводит писатель место в повествовании, пусть ненадолго, но погружает нас в их переживания.
Для меня самым тяжелым моментом произведения стал приход родителей к единственному сыну и их прощание, достоинство и попытки крепиться, облегчить момент расставания. Ни слова упрека и на контрасте иная семья и совсем другое свидание в камере.

В целом, каждый момент этого рассказа прекрасен, можно открыть любую страницу и зачитаться, словно попасть в омут этих проникновенных слов автора.
Так что рекомендую это произведение поклонникам классической литературы, ценителям ярких эмоций и спорных, сложных вопросов мироустройства.

Люблю мрачное творчество Андреева,его "Рассказ о 7 повешенных", "Дневник Сатаны" и "Красный смех", но некоторые рассказы автора весьма туманны.
Вот и в рассказе "Он" для меня осталось загадкой,а были ли люди? Сначала все вполне правдоподобно,затем появляется атмосфера дома с привидениями в духе Эдгара По, а в финале ощущение,что всё действо - метафора, и ты просто наблюдаешь за тем,как человек боролся с болезнью (возможно,депрессией, т.к. очень большой уклон на поддельные смех и веселье) и проиграл, в голове,а может и наяву. Надо отдать должное,автор так передал эмоции и атмосферу, что самому становится неуютно.

Ладно, к подобному знакомству с автором в более-менее осознанном возрасте я готова не была. Казалось бы, чем может удивить относительно небольшая повесть, в которой не предполагается необычного сюжета с шокирующими поворотами? Ан нет, порой ожидание многократно хуже финала.

«Рассказ о семи повешенных» - это произведение, в котором название буквально отражает содержание. Семь человек в своих камерах в одиночестве ожидают казни. Кто-то ждет уже недели, ведь организовывать «действие» ради одного человека бессмысленно, но ожидание доводит человека до исступления. Кто-то будет казнен «вот-вот», время есть только на прощание с близкими и на относительное осознание собственной судьбы. Семь героев, семь характеров, семь личностей. Их истории особого значения не имеют, хотя в повествовании освещены и они, значение имеет только отношения героев к собственной грядущей смерти.

Собственно говоря, повесть начинается с главы, где высокопоставленный человек министр ожидает покушения на свою жизнь. Его службы безопасности сообщили ему точное время и день, сообщили, что жизнь его будет вне опасности и он может не волноваться, сообщили, что их агенты работают прекрасно и теперь злоумышленников остается только взять «на горячем». Министр полностью осведомлен о том, что будет сделано все, чтобы в этот день он не умер. Но ожидание часа «смерти» «убивает» его, лишает душевного и телесного покоя. Неожиданно ярко он осознает, что любой человек может умереть в любой момент. Что необязательно причиной смерти будет покушение. Что умереть все равно придётся, только неизвестно каким путем. Опасность начинает видеться ему повсюду, в ужасе он лишается сна и аппетита, его даже подводит здоровье, ему становится крайне и крайне плохо.
А ведь он узнал о своей «смерти» всего за один день до нее.

А семерка будущих повешенных сидят в камерах дни и недели. И каждый день к ним приходят тюремщики, каждый день им напоминают о том, что все уже решено, что они неизбежно умрут. Возможно, их наказание в виде смерти соразмерно их преступлениям – а среди них есть и разбойник, и убийца, и политические преступники. Они испытывают ужас, они сходят с ума, они радуются оставшимся дням, они с храбростью и стойкостью смотрят в лицо смерти. И в конце ожидания умирают. Но именно ожидание, а не сама смерть доводит многих из них практически до безумия.
При чтении невольно задаешься вопросом – гуманно ли подобное отношение к людям? Человечно ли заставлять людей так страдать в преддверии их гибели, ведь после их все равно уже не будет существовать в мире? К чему весь этот ужас, безумие и одиночество перед лицом смерти?

Храните боги ленту друзей на ЛЛ! Как же кстати мне попадаются некоторые книги! Вот как раз читала Мопассана, его сборник фантастических новелл, как приходит напоминание о Леониде Андрееве, которого я тоже люблю нежной читательской любовью.

Нравится мне про безумие. Думаю, все и так поняли, что всё происходящее в рассказе «Он» - это не реальность, а одна большая галлюцинация. Смеющийся хозяин-изверг (Норден) и его странная улыбка, Володя с глазами «будто лежащими как на тарелке», англичанка-гувернантка – не похоже ли на персонал какой-нибудь психиатрической клиники? Доктор, его бестолковы и покорный ассистент-практикант, молчащая медсестрица…

А человек в котелке в окне? Что рассказы 19ого века, что современный американский Слендермэн – ну ни доказательство ли это, что, не смотря на времена и национальности люди боятся одного и того же? Высокой и тонкой фигуры без лица, медленно уходящей во мрак … не нападающий резко, а доводящий сперва до безумия, появляющейся внезапно, зловеще заигрывающей. Одно это впечатляет, меткое попадание в цель!

Не могу уйти от соблазна и не сделать смелое предположение о том, что же случилось на самом деле. Итак, наш ГГ – студент из Российской империи, вынужденный подрабатывать, давая уроки, иначе ему придётся волочить своё голодное существование с перспективой вообще оказаться на дне. Типичная ситуация начала прошлого века для студента. Кто не верит, предлагаю ознакомиться с книгой  Петр Константинович Иванов - Студенты в Москве. Быт, нравы, типы. Очерки. .

Что за горе произошло у нашего героя? Смею предположить, его близкий друг в лице какой-нибудь девицы или даже любовь (скорее бесперспективная, безответная, а очень возможно и не знающая о любви нашего героя к ней), внезапно скончалась/покончила с собой (возможно от такой же безнадёги и безответной любви к третьему лицу), что и повлекло душевное расстройство уже нашего студентика, и без того стеснённого обстоятельствами. Поэтому и всплыл образ Елены.

«Сюда головой, сюда - ногами», откуда эта безэмоциональная фраза, отчеканенная Норденом? Опять похоже на команду какого-нибудь врача.

Ну а далее – всё совсем понятно. Балы, пляски, натужный смех – это всё атмосфера психушки, в которой наш молодой человек и находится. Он не видит лиц, лишь платья, голоса, запахи, его сознание воспалено, ведь он в состоянии глубочайшей депрессии, возможно в психиатрической клинике он находится в одиночной палате (читай - в комнате, которую ему рисует его бредовое состояние), где и видит того самого человека в котелке. Тут ещё любопытно, как его «видят» третьи лица.

Возможно, звучание рояля действительно было. А почему бы в психиатрической клинике не быть роялю? А уж кто на нём играл? – тут типичный образ, стройный и романтический.

А сад, скрежет по утрам? Ну конечно! Ведь во всяких казённых учреждениях постоянно какие-нибудь дворники что-нибудь подбирают за постояльцами, приводят в порядок то, что не в порядке.

Глубокая депрессия, галлюцинации, ступор у рассказчика - таков он для тех, кто его окружает. А читатель всего лишь попал в голову главного героя, пока до него не мог достучаться врач, а позже близкий друг.

Не так изящно, как у Мопассана, но всё же как впечатляюще! Браво!

Читайте это произведение на даче в ненастную погоду. Желаю проникнуться до мурашек!

P.S. Не поняла, правда, почему "танцирен"? Что за слово такое? По-немецки, насколько я знаю, tanzen - tanzt (повел). Какбы там ни было, как и у Мопассана, непонятные/искажённые слова только усиливают впечатление.

P.S.2

Вот что ответил GPT по поводу слова tanzieren. Вопрос снят.Книга оказалась полезна ещё и в плане лексики.

Как любое произведение Леонида Андреева, это пробирает до мурашек. Тягучее повествование словно окутывает читателя, погружая во внутренний мир людей, которых приговорили к казни.

“Смертников” в повести восемь, но восьмому удалось избежать приготовленной ему участи. Это министр, на которого готовилось покушение. Его “перепрятали”. Но даже несмотря на то, что покушение предотвращено, он не может отделаться от мысли, что сейчас был бы мёртв. Если бы ему не сказали, что на него готовится покушение, то он спокойно пил бы кофе, а не представлял бы себя на месте тех разорванных кусочков, которые он видел на местах преступления.

Но как бы сильна не была тревога министра, с ней не могут сравниться ощущения людей, которым не суждено избежать смерти.

Семеро заключённых, пятерых из которых “слил” провокатор, ожидают своей участи в тюрьме. Андреев не скупится на описание их психологического состояния. Подробно, детально расписывает их трясущиеся руки и желание кричать от безысходности и страха. Распад личности Цыганка и полубезумное состояние Янсона. Для них страшнее не казнь, а её ожидание. Правосудие не торопится с приговором, словно специально стараются помучить.

Ещё сильнее и страшнее сцены свидания приговоренных с родителями. В одной — безусловная любовь и поддержка. Родители благословляют сына на смерть и неистово целуют. В другой — осуждение и непонимание при встрече. Однако в обоих случаях Андреев показывает, что какие бы эмоции или их отсутствие не показали родители, муки их едва ли не сильнее, чем у их приговорённых детей. И не важно, могут ли они разделить и понять поступки детей и их мотивы.

На последних “шагах” особенно было жалко Таню. “Как во всю жизнь свою Таня Ковальчук думала только о других и никогда о себе, так и теперь только за других мучилась она и тосковала сильно”. И она же пошла в одиночестве.

Ещё двое — убийцы. Их образы получились не столь стойкими, как образы революционеров. Цыганка и Янсона страшила приближающаяся смерть куда сильнее, чем политических.

Повесть становится ещё страшнее, когда понимаешь, что написана она по реальному и громкому делу группы революционеров. У убийц тоже есть свои реальные прототипы.

Описание же самой казни проходит как нечто обыденное. Вот, не стало семерых человек. Таких разных по происхождению, по своим идеалам и духу. Но как ни в чём не бывало взошло солнце. И даже для этих семерых, кто встретил его с “с безумно вытаращенными глазами, с опухшим синим языком”, видевшим рассвет в последний раз.

Я все никак не могу собраться с мыслями и ощущениями, все никак не могу построить их в предложения, придать им смысл и обличить их в форму текста или высказывания. Со мной явно что-то произошло, нечто обескураживающее, подавляющее, нечто головокружительное. Со мной произошли изменения, я – не я, не могу быть собой и не хочу. Ураганом ворвалась, перевернула мою душу, разбросала исписанные листы по углам и смяла их. Смяла мои черновики, разлила чернила и унеслась вихрем столь же стремительно, сколь появилась. Эта повесть оставила неизгладимый след в моем сердце. Я больше никогда не буду прежней. Все потому, что меня… «меня не надо вешать!»

Что же случается с человеком, вынужденным взглянуть в глаза самой смерти, провести с ней еще при жизни несколько дней, недели или всего одну ночь? Наедине со смертью. Она все стоит в углу, стоит и не уходит. Она ждет тебя. Ждет, что ты ей скажешь, в чем признаешься перед нею. И ждет, что ты промолчишь. Она сводит с ума, но именно она заставляет сердце биться, а кровь течь по венам. Именно она есть то, что окружает тебя еще при жизни, что шагает по твоим следам, что убаюкивает тебя бессонной ночью.

У каждого своя смерть. У каждого свое прощание с жизнью. Не все так страшно, если не думать, не пытаться осознать – живешь себе и живешь, никого не трогая, ни о чем не подозревая. И в один момент, минуту или секунду все растворяется на глазах – «В час дня, Ваше превосходительство». Этот час, который для тебя уже никогда не настанет. Самый главный час в твоей жизни никогда не настанет.

Все, чем ты жил на этом свете все девятнадцать ли, двадцать семь или сорок три года – все, чем ты жил, превратится в ничто. Может остаться только память. Останется ли? Надолго ли? В ней наше бессмертие, в ней сохранится то, что мы нажили, что мы вырастили, о чем заботились. Если останется, мы жили не зря. Мы умирали не зря.

Сила духа, страх тела. Голубые глаза, серые стены. Любовь к жизни, закрытые двери. Оставаясь наедине с собой, каждый принимает свою обреченность по-своему. Кто-то забывает о себе в заботе о других, кто-то укрепляет здоровье упражнениями. Кто-то начинает любить человечество, а кто-то гордится своей казнью. Кто-то счастлив, но все безумны. Человек не может объять необъятное. Он не может вместить в свою маленькую голову все величие и грязь, и благородие смерти. Она остается за его приделами, не имея возможности вместиться, быть понятой. Она разрушает границы разума, она раздвигает их. Она сводит с ума.

Конец повести был очень сильным. Сильным в своем спокойствии, обреченности. Покаянии. Не было слышно ни скрипа веревки, ни вздоха, ни шагов в направлении виселицы. Не было слышно ни единого движения ветра. Все произошло в оглушающей тишине. И эта тишина ужасает больше всякого звука.

Хотелось еще так много написать об этой книге, так много рассказать. Но после прочтения я потеряла дар речи. После прочтения у меня остался будто бы глубокий шрам на сердце, о котором никому нельзя рассказывать: как он там оказался, что со мной случилось, было ли больно. В ту ночь я думала, что никогда больше не смогу заснуть, что я открыла великую тайну, что я посвящена в некое таинство, что эта книга – священна. Я думала об Андрееве, о том, каким нужно быть человеком и какую нужно прожить жизнь, чтобы писать такие вещи, чтобы так творить, чтобы стать певцом самого безумия. До такой сильной дрожи, до первых слез, до помешательства довела меня книга. Я думала, что повесят не их, а вешают меня, и думала, что все на свете останутся живы, а умру только я, только я перестану существовать. Но книга кончилась. Я вышла на балкон с открытыми окнами. Ветер дул. Было уже светло. Жизнь продолжалась.