The Astonishing Colour of After

Вина тяжестью падает вниз живота, а стыд обворачивается вокруг меня колючей стороной липучки, и мысль о том, сколько всего я сделала неправильно, становится еще острее.

Я видела, как на долю секунды его лицо исказилось страданием — громким, словно рев, хотя кроме шума ехавшего по асфальту автомобиля да едва различимых прикосновений его ног к педалям звуков вокруг не было.

Как только ты поймешь, что важно, ты поймешь, как стать смелым.

Она была морским существом, а музыка — ее океаном. Музыка всегда принадлежала ей. Музыка жила в ее дыхании, в каждом ее движении.

Я терпеть не могла слово «состояние», но это было проще, чем называть вещи своими именами. Война. Ее депрессия была одной большой войной, в которой сражались мы все.

Дождь обнимал меня, пока я рылась в сумке в поисках ключей. Он был теплым и казался серым на фоне неба. Я представила, что это жидкая броня, которая, соприкасаясь с телом, принимает его форму, которая защищает меня от всех невзгод.

Здесь, на двухмерном изображении, они выглядели такими счастливыми. Но, с другой стороны, разве не все так выходят на фотографиях? Ведь в этом весь смысл, правда? Заглянуть в прошлое и увидеть себя улыбающимся, даже если камера щелкнула в тот самый момент, когда ты стоял и размышлял обо всем, что пошло в жизни не так?

Если приглядеться, воспоминания рассказывают историю. Потому что, готова поспорить, предназначение памяти – в том, чтобы напомнить нам, как жить.

Но такое ощущение, что каждая мелочь - для нее какая-то непреодолимая стена. И когда у нее плохое настроение...все становится хуже.

Я закатила глаза, будто исполняла какую-то роль. Зачем я себя так повела? Совершенно дурацкое правило, которому непременно должны следовать все подростки: отвратительно себя вести, когда родители делают для тебя что-то замечательное.