Long Way Down

а смех,
если очень громкий,
долгий и смеются
над
тобой,
наверное,
действует
еще хуже, чем
свист
пули.

Может, он не услышал меня
или не воспринял всерьез.
Старшие постоянно так поступают.
Как будто то, что я говорю, – неправда.
И как будто я сам – ненастоящий.
А я настоящий.

КЛЯНУСЬ, ЧТО ИНОГДА

мне кажется, что Бог
сам фотки делает
своих детей —
смутившихся
и перепуганных,

кладёт себе в бумажник,
и чтобы это
видел целый мир.

Но только мир не хочет
эти фотки
созерцать,

да и Бог никакой
не строгий отец,
он просто закрывает
и защёлкивает
нас.

собаки,
даже лающие,
зажимают хвост между ног,

это знак страха
и ещё сигнал

блефа.

мёртвых всегда любят больше.

помни, когда
бредёшь в темноте,
убедись, что темнота
не бредёт за тобой.

Сирены, сирены завыли,
глуша, разрезая вокруг
все звуки.

Всё, кроме криков.

Ведь крики всегда
звучат громче всех.

И даже сирен.

ГРУСТЬ

очень трудно
объяснить.

Представь —
ты проснулся,
а рядом чужак,

связал тебя крепко,
щипцы засунул в рот,
хватая твой зуб,

тот коренной,
здоровенный,
тот, важный и нужный,

и вырвал его.

Представь, как в висках
стучит кровь
и давит на мозг,
и шумом в ушах
льётся наружу.

Но самое худшее,
самая жесть,

это твой же язык,
что лезет и лезет
в пустую дыру,

туда,

где когда-то был зуб,

но теперь его нет.

если кровь,
что течёт в ваших жилах,
течёт и внутри кого-то ещё,
вам не захочется
увидеть её
снаружи.