Сопка голубого сна

Игорь Неверли

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,9

103 оценки

5
28%
4
49%
3
23%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 114Хотят прочитать 170

Рецензии

Аноним20 октября 2014 г.
Как можно было не взяться за такой бонус? Одно сюрное название - «Сопка голубого сна» - уже завораживает. Тут и явное место действия, и надежда на психоанализ (сон не зря ведь?), ну и, конечно, подленькое желание поподглядывать за голубыми. Голубых, увы, не оказалось. Что ж в сухом остатке после неоправданных ожиданий? Увлекательный приключенческий роман о благородном поляке в сияющих доспехах, выживающем в сибирском вечном поселении. Экзотика, епта! Почище романов о них самых, кои уже не в новинку.
Начнем с хорошего: в книге замечательно описана Сибирь. Природа, живность, повадки зверья, дружба человека с волко-лайкой, охотничьи прогулки (как правило без кровавых подробностей, скорее заметки натуралиста): всё это позволяет читать роман с восхищением, на душевном подъеме, как будто сам надел кухлянки и пошел с собакой в тайгу. Лепота невозможная! За это, и исключительно за это, я готова была книгу в любимые занести. Но до тех пор, пока меня не начал выбешивать главный герой, бетмэн поляцкого восстания, честь и совесть нации, великий и справедливый пафосный юноша на выселении.
В хаотическом порядке, а не по степени важности, черты, которые мешали мне воспринимать лояльно этого товарища:
его презрительное, свысока отношение к евреям ("еврейчик Шулим");
его высокомерное отношение к людям вообще (описание практически любого встречного-поперечного);
его пессимизм и упадочность, граничащие с маразмом, на протяжении почти всего романа. Не люблю нытиков. Тем более природа, охота, баснословная удача должны были дурь эту выдуть из его высокомерной башки, но нееет! Я хочу поныть! Дайте мне посокрушаться!
"А что обо мне люди подумают?" - Этот вопрос, кажется, тревожит героя больше, чем любой экзистенциональный и не очень. Иначе как героем-спасителем всея мира он себя не видит. А то, как о нем будут говорить люди по каждому поступку - куда важнее оных. Ему даже в голову не приходит, что людям-то на него плевать! Впрочем, поступает он всегда благородно, тут уж, конечно, претензий нет, однако это чистой воды проделки автора, вживую таких людей как главный герой не бывает. Щедро оделив его высокозапросными достоинствами неправдоподобного характера, он не преминул снабдить его и, вполне возможно, собственным пафосом и апломбом.
Однако личность героя на самом деле оставляла меня равнодушной на протяжение почти всего романа. Я как-то предпочитала к нему не приглядываться, ибо Сибирь! Тайга! Зверухи! Стройка дома своими руками! И все это описывается живо, сочно, красочно и иллюстративно! Вместо этой книги вполне можно было бы издать научпоп о житье-бытье и зверье в Сибири, и это было бы намного лучше этого романа.
Практически во всем, что не касается природы Сибири, это роман невероятно наивный, юношеский, романтизированный, насыщенный приключениями и удачами непобедимого героя, роман, сродни рассказам Джека Лондона о золотой лихорадке, недавно остроумно отрецензированному Arlett "Спартаку", или упомянутой там же "Таис Афинской". Такие книги, по моему скромному мнению, есть смысл читать лет в 14-16. Для особей, не заражающихся здоровым скепсисом взросления - до 20. В таких возрастных пределах и "Сопка голубого сна" Неверли должна вызывать массу восторга.
Читать далее
63
531
Аноним15 октября 2014 г.
Сразу предупреждаю, буду писать банальности и избитости. Вот такие банальности и избитости приходят на ум, когда мы кого-то любим. Это ведь только про тех или то, что нравится, но с натяжкой, нравится, но только по разумному рассуждению, можно много чего навыдумывать, чтоб оправдать и подбодрить свою симпатию. А вот если любим человека, и кто-то нас спрашивает, мол, за что да почему, что тут ответишь? Люблю - и всё тут, даже вопреки чему-то люблю. Так и с "Сопкой голубого сна" вышло: с первой же страницы стало понятно, что книга мне полюбится, что не оторвать меня от неё будет, а почему - сложно объяснить.
Действие начинается в 1910 году, когда польского заключенного Бронислава Найдаровского везут в Сибирь на пожизненное поселение, после четырех лет каторги в Акатуе. Сначала Бронислав предстает перед читателем этаким разодетым щеголем, разбрасывающимся деньгами в Нерчинске - на пути в Сибирь. И с первых же страниц меня поразила невероятная легкость: языка, действий, хода повествования. Эта легкость проходит через всю книгу, вопреки многим трагическим событиям в жизни главного героя. Бронислав приезжает в Сибирь и... просто живёт там. Охотится, строит, ездит в разные места, влюбляется, дружит. Но при этом насыщенность, концентрация его жизни настолько высока, что мне моя жизнь показалась разбавленной и пустой. Один день из жизни Бронислава по накалу эмоций, по КПД переплюнет десять лет жизни среднестатистического городского жителя. Вот, скажите, когда вам в последний раз приходилось искать золото, отбиваться от волков, ходить на медведя с ножом, строить пятистенок в глухой тайге, делать пруд для ручной выдры, спасать беглого каторжника? В каждой строчке чувствуется, что автор точно знает, о чём пишет, что он, возможно, даже пережил многое из написанного. БОльшую часть книги было ощущение, что я просто читаю истории о жизни нескольких человек: ссыльных, сибиряков, промышленников. От этого размаха и одновременной приземленности, основательности, цельности захватывает дух. Каждую десятую страницу у меня начинался приступ мурашкобеганья и слёзонаворачивания, за что мне даже немножко стыдно и неловко, потому что плохо верится в реальность искреннего желания бескорыстно помочь, заботы, отчаянного самопожертвования, справедливости и широты души, которые присущи большинству героев книги. Едва верится вообще в возможность существования таких крепких людей, способных и делать, и чувствовать, и размышлять. С другой стороны, какие ещё люди могли бы жить в подобных тяжелых условиях, где, кроме ежедневного преодоления бытовых проблем, нужно было ещё как-то справляться с духовными горестями. Возможно, образ главного героя - собирательный и идеализированный, но именно подобные люди в моем представлении наиболее близки к "венцу творения".
Особое удовольствие я получила не от сюжетных поворотов, а от детального описания одежды, еды, домов и прочих бытовых аспектов жизни в Сибири начала XX века. Как будто в музей сходила, только лучше, нагляднее: с запахами, ощущениями, вкусом. При всей моей нелюбви к охоте и истории, в "Сопке голубого сна" ни то, ни другое не вызвало отторжения: охота описана не как жестокое развлечение, а как способ выживания; история гармонично вплетена в судьбы героев. Нет морализаторства и навязывания определенной точки зрения, нет политической пропаганды и критики того или иного строя. Красной нитью же через всё повествование идет идея о том, что человек любой национальности, профессии и политических взглядов может быть плохим или хорошим, а единственный путь к личностному спасению (вне религиозного контекста) - жить по совести, делая то, что можешь делать, и помогая по мере возможности другим. Вот так банально, но я предупреждала.
Две чайные ложки дегтя омрачили вторую половину книги: это розовый слащавый сироп ближе к концу и один женский персонаж такой степени заоблачной идеальности, что аж зубы сводило. Ну это так, мелочи, не стоящие упоминания.
Чудесная книга, настоящее открытие для меня. Книга, появившаяся в моей жизни очень вовремя и очень кстати, за что огромное спасибо организаторам "Долгой Прогулки".
Читать далее
58
401
Аноним23 октября 2014 г.

Восточное У от родины в тысяче ли,
Не знаю, когда домой возвратиться смогу.
А тут поглядел: сливы опять расцвели —
Ещё, значит, год, как я на чужбине живу.
Цзун Лунь (XVII в.) «Думы в пути»
Из книги Яшмовые ступени. Из китайской поэзии эпохи Мин XIV - XVII века
Да, главным мотивом «Сопки голубого сна» для меня стала ностальгия по утраченной родине. Близкая тема. Хотя для Бронислава Найдаровского, польского террориста, пережившего каторгу и отправленного на вечное поселение в сибирскую глухомань, линия разреза на десятки лет превратилась в неодолимую пропасть. Что ему оставалось? Не уйти из жизни. Не впасть в отчаяние. Питать несбыточную надежду. И — обустраивать тот окружающий мир, который так и не стал ему родным, делать для него всё, что в человеческих силах.
Роман Игоря Неверли неровен и сочетает в себе исторический роман, приключенческую повесть, любовную историю, элементы биографического повествования и даже мемуаров, а в целом написан по законам романтизма.
Да, пожалуй, верное слово найдено: романтизм. Все ключевые признаки налицо, проверьте. Но самое главное — это образ главного героя, в котором уживаются байронические черты и приметы героев Фенимора Купера. У него своеобразное, местами диковатое представление о порядочности, но во врождённом благородстве, в рыцарственности даже — ему не откажешь. Что меня подкупило больше всего — то, что Бронислав практически не считается со своими интересами, когда нужно прийти кому-нибудь на помощь. И, конечно, тоска по родимой Польше, то уходящая в потаённые глубины души, то неудержимо, отчаянием, прорывающаяся на поверхность, вызывала горячее сочувствие.
Ещё один оттенок ностальгии посетит уже не героя «Сопки голубого сна», а читателя старшего поколения: живо вспомнятся читанные в детстве «революционные» повести, когда дыхание перехватывает от нетерпения: как же всё сложится для героев? Наши, конечно, победят, но как?.. Роман Неверли не столь однозначен, как традиционная советская литература на эту тему, но, клянусь вам, слёзы подкатили к горлу, когда читала о разгоне первомайской демонстрации:

…одни ещё поют, другие уже кричат.
А Сибири меж тем всё равно, она живёт по своему закону, и кто сумел его понять и следовать ему — тот и выжил, тому и откроет она свои медвежьи объятия, покажет красоты, поделится богатствами. Даже те, кто отнёсся к «Сопке…» скептически, не в силах противиться её щедрым и живописным краскам и подробностям; «Ах, как вкусно!» — скажут те, кто прежде всячески чурался «гастрономических» сравнений.
И ещё хочу вернуться к уже упомянутой «неровности» романа. Повествование, словно таёжная река, то бурлит и несётся во весь опор, то разливается медлительными плёсами, от пространных периодов переходит к рубленым, как пункты алфавитного списка, фразам, от прагматических перечислений — к почти поэтическим описаниям. «Недоработал автор», — скажет кто-то. Помилуйте, автору было восемьдесят. Мы-то с вами на что в этом возрасте будем способны?.. Так что отдельный мой поклон и глубокое уважение Игорю Неверли.
Напоследок замечу, что «польскость» автора ощущается в тексте безошибочно. Эта тонкая горечь, этот лёгкий холод, отстранённость пополам с отчаянием очень знакома мне по другим польским авторам, по самым разным их произведениям. Может быть, это и есть национальный дух?..
Спасибо организаторам «Долгой Прогулки» за октябрьский бонус.
А теперь бонус к рецензии (только для тех, кому книга понравилась):
«Здравствуй, Польша!» Александра Дольского
Читать далее
56
280

Все рецензии

Цитаты

Аноним30 октября 2014 г.
Разве это грех — любить друг друга?
18
127
Аноним30 октября 2014 г.
У тебя могут быть разные желания и страсти, можешь искать цель в жизни и удовлетворение в разных областях труда и творчества, но все равно самым личным, интимным, богатым чувством остается любовь, самое главное в жизни — любить и быть любимым, иметь рядом с собой по-настоящему близкого человека.
10
77
Аноним22 октября 2014 г.
…очарования Италии я не почувствовал, вся страна показалась мне одной сплошной торговой компанией по продаже собственного прошлого
10
43