Ваша оценкаAlmost before he knows it, Herman Broder, refugee and survivor of World War II, has three wives: Yadwiga, the Polish peasant who hid him from the Nazis; Masha , his beautiful and neurotic true love; and Tamara, his first wife, miraculously returned from the dead. Astonished by each new complication, and yet resigned to a life of evasion, Herman navigates a crowded, Yiddish New York with a sense of perpetually impending doom.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,0
188 оценок
- 532%
- 443%
- 322%
- 22%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 201Хотят прочитать 277
Рецензии
Аноним20 января 2017 г.Сколько нужно ангелов, чтобы поменять лампочку?
Лишь у колонны встретится очамиЧитать далее
С подругою - она, как он, мертва.
За их условно-светскими речами
Ты слышишь настоящие слова...
(А. Блок, "Пляски смерти")ПТСР
Мучительно сложное сплетение судеб нескольких евреев, переживших Холокост и эмигрировавших в Америку, но так и не сумевших снова вернуться к жизни. Это может проявляться по-разному: кто-то после голодного времени постоянно ест и никак не может насытиться, а кому-то кусок не идёт в горло от чувства вины - эту бы краюшку хлеба, да в концлагерь, можно было бы спасти чью-то жизнь, они умерли от голода, а я тут обжираюсь, бог наказывает меня за грехи, все праведники ушли на небо... Герман, главный герой романа, таскается по Нью-Йорку и высматривает надёжные убежища от фашистов и хорошие огневые точки.Знаете, когда я читаю военные или блокадные истории, меня больше всего поражает, что люди в это жуткое время продолжали жить - ходить в школу, учить детей, устраивать театральные постановки... Я каждый раз думаю - как, как им это удавалось? Разве под постоянными бомбёжками можно думать об учёбе? Разве, выбравшись из окопа, хочется не спать, не забыться, а сходить посмотреть концерт приехавших специально для этого актёров? И отвечаю себе - да, в этом наша сила, в умении не сдаваться и жить при любом раскладе. Может, только это и спасает от сумасшествия - вести себя так, будто ничего не случилось. С неба может падать снег, а могут - бомбы, "но откладывать жизнь никак нельзя". И всё равно поражаюсь каждый раз, умом понимаю, а чувствами - не могу. И герои этого романа тоже не могут, ни умом, ни чувствами, отрешиться от случившейся катастрофы. Мысленно каждый из них остался в своём концлагере. И хуже всего то, что другие как-то справляются, другие будто бы уже всё забыли, веселятся, строят бизнес, обживаются в новой стране - и ты мучаешься от того, что в мире ничего не изменилось, что величайшая трагедия, кажется, никого здесь не задела, что все эти люди должны бы носить вечный траур, а не делать деньги. Я понимаю и тех, кто пытается вернуться в норму, и тех, кто отталкивает эту норму руками и ногами, отстаивая право быть сломленным и разбитым. Быть мёртвым.
Так сколько всё-таки нужно ангелов, чтобы поменять лампочку?
Но в первую очередь эта книга стала для меня не романом о посттравматическом расстройстве страшной силы, а неожиданной отсылкой к теме добрых ангелов, так ярко описанной в Великой Русской Литературе. Если позволите небольшое отступление... В школьные годы самым сильным впечатлением от "Преступления и наказания" стала мысль, что Раскольников чуть-чуть не дождался. Его беспросветное существование сразу после совершённого убийства стало, в общем-то, налаживаться, его окружили бескорыстные ангелы, готовые помочь, поднять, выпутать из проблем - взять хотя бы Разумихина. И не соверши он своего нелепого преступления, не отрежь сам себе все пути к нормальной жизни, он бы выплыл, добился чего-то. Так мне казалось тогда, и я страшно переживала за Родиона, которому всего-то следовало набраться терпения.Проходили мы "Обломова" до или после Достоевского? Не помню. Но этот роман ещё лучше иллюстрирует, как на самом деле обстоят дела с добрыми ангелами. А именно: сколько бы их ни было, лампочку в человеке им не заменить никогда. Если она погасла - значит, погасла. Либо своими силами отрастить новую нить накала, либо вообще никак. В истории Германа, рассказанной Исааком Башевис-Зингером, ангелов намного больше, чем Герман заслуживает, и все они бессильны, как бы ни старались. Тебе нужны деньги? Вот, возьми. Тебе нужна работа? Вот синекура с хорошей оплатой. Тебе нужна любовь? Мы все любим тебя, как бы ты с нами не обращался. Ты боишься принимать решения? Вот тебе человек, готовый стать твоим гуру просто из любви к тебе. И всё это абсолютно бесполезно, потому что Герман хочет на дно, Герман хочет смерти, забвения, того самого сеновала, на котором можно скрыться от всего мира. Вот эта тема, может быть, не главная, вызвала у меня больше всего мыслей и ассоциаций.
Ещё немного о впечатлениях
Сразу скажу, главному герою нелегко вызывать сочувствие у читателя - у меня, например, не вызвал. Личность он, мягко говоря, неприятная, даже со скидкой на кошмарное прошлое. Но сам роман - удивительно хорош. Собственно, автор и не пытался замаскировать Германа под пример для подражания, у него были другие цели. Меня заворожил стиль. Конечно, нужно учитывать и работу переводчика, но автор в любом случае гениален. Почти каждая маленькая главка содержит в себе небольшое описание каких-нибудь деталей пейзажа, городского или загородного, или какого-нибудь маленького, почти незаметного события, которое так точно гармонирует с чувствами и героя, и читателя, что сила впечатления требует остановиться и дать себе передышку. Казалось бы, ну посмотрел Герман на виднеющийся в окне пляж, ну и что? Без "описаний природы" литература не обходится. А этот пляж (единственный абзац!) становится символом, к которому, при желании, можно свести весь роман, через него объяснить каждого персонажа и всё происходящее.
С залива доносились запахи пива, гари, моря и рыбы, смрад разложения и смерти, рождения и битвы - древние мрачные ароматы, которым нет названия. Высунув голову, Герман увидел разрушенные корабли, оставленные здесь неизвестно когда и медленно разваливающиеся на части. Их липкие палубы обросли раковинами моллюсков, живых, но погружающих корабль всё глубже в смертельное оцепенение.Живые, но погружающие корабль всё глубже в смертельное оцепенение...
601,2K
Аноним26 июля 2018 г.Читать далееЧестно признаться, люблю читать о выживании людского рода в концлагерях и лагерях советских. Чаще всего попадались мемуары. С ними гораздо проще: автор из "бывших", освободился, реабилитировался, посвятил оставшуюся жизнь воспоминаниям, уложенным на страницах его книги.
А вот читая "Историю любви" Зингера поняла, что совершенно не задумалась ранее о жизни простых смертных, любых выживших и прошедших ад лагерей гитлеровских, сталинских.Считаю эту книгу уникальной.
Во-первых, автор внушил доверие. Его истории нельзя не поверить. Думается, что описанное на страницах романа, не пережить им лично или теми, кого он знал. В любом случае, драматизм на примере нелегкой судьбы слабовольного Германа Бродера правдоподобен. Душевные мучения главного героя для меня были неожиданно-непредсказуемыми, но виной всему не только его характер, но и действительно коричневая чума прошлого века. Ну а любовная линия, вопросы веры в Бога и доказательства существования Бога, американское общество и еврейские послевоенные иммигранты с традициями и их отсутствием мне показались достаточно сочными и в некотором отношении новыми (для меня) в худодественной литературе.
Во-вторых, особенность книги в том, (а это всего лишь роман), что она косвенно и прямо познакомит читателя с иудаизмом (кому интересно, конечно же. Лично мне это несколько мешало и отвлекало от главной линии, но даже меня заинтересовали некоторые философско-религиозные отступления). В общем, автор молодец, как истинный еврейский мудрец, он ставит перед читателем много вопросов, а ответы предлагает найти самим, между строк, ставя нас перед выбором: соглашаться или нет.Спешу посмотреть постановку "Современника", хоть и на YouTube, хотя предчувствую акцент лишь на любовной линии сюжета.
361,3K
Аноним16 ноября 2020 г.Читать далееНачну издалека и не о том. Недавно одна первокурсница объясняла мне свою неготовность к занятию тем, что «загналась», читая сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина. Я долго пыталась у неё выяснить, что именно она имеет в виду. Теперь, вероятно, я смогу её понять, ибо, друзья мои, я «реально загналась», читая «Враги. История любви». Так книга меня ещё не мучила.
Во-первых, я никак не могла предположить, что растиражированное сегодня выражение «зона комфорта» можно отнести к двум годам на сеновале, когда Герман прятался от нацистов. Страх прочно въелся в его кровь, и когда он сам себя в очередной раз загоняет в тупик, то придумывает очередной сеновал. Он ищет его везде, он гадает, как лучше можно было бы в удобном месте устроиться и переждать. Переждать ещё одну бурю, ещё один тайфун, причиной которого он сам и был.
Два года страха сделали его безвольным человеком. Или он уже был таким, а война только просверлила отверстие в душе, и всё с шипентем вырвалось наружу? Возможно, каждая женщина для Германа - своеобразный сеновал, и поэтому он ни одну не может отпустить. И сам от этого несчастлив, и делает несчастными их. И страшно то, что ничего уже не изменить. Он так и не слез с того сеновала.
Не кончилась война и для Маши. Она всё так же кричит по ночам. Она всё так же яростно борется за выживание. Только теперь её собственным концлагерем стали отношения с Германом. Она всякий раз бросается на колючую проволоку их отношений, раздирая душу в кровь. И испытывает от этого какое-то мазохистское удовлетворение. Она всё делает с надрывом: любит, ненавидит, живёт.
То, что происходит с Ядвигой, в очередной раз доказывает, что не бывает любви из благодарности. Обязанный любить, Герман превращает жизнь своей жены в пытку. На что только не идёт полька, оставившая родину, родителей, веру ради спасённого возлюбленного. Как только не изворачивается Герман, придумывая очередную унижающую ложь.
Тамара, наверное, самая мудрая из всех женщин Германа. И природа этой мудрости наводит страх: спаслась от расстрела в яме с трупами, видела смерть собственных детей, выживала в советских лагерях. Но её мудрость не однозначна. И она не отпускает Германа от себя, готовая принять и его, и его жену, и его любовницу.
Всё, что происходит с главными героями, здорово выматывает душу. Просто читать невозможно. Невозможно осознавать, что каждый из них страдает от последствий войны и сам же осмысленно устраивает для себя свой личный концлагерь. Маша, пережившая ложную беременность, с такой жестокостью отзывается о нерождённом ребёнке Ядвиги: пусть оставит, отдаст. Герман вообще против детей, потому как детям не место в мире, где есть нацизм. Он и своих убитых детей не любит вспоминать.
Выматывают вечные метания Германа, его поиски ответа у Бога, перемешанные с жаждой знать, где и сколько мужчин было у его женщин. Два вопроса мучают его: «За что?» и «Сколько?». И последний вопрос обесценивает все философские размышления и выводы, сделанные Германом.
И исход всей этой истории, наверное, закономерен. Я долго спорила сама с собой по поводу финала. Пончалу мне казалось, что гармоничнее было бы оставить Германа живущим на чужой ферме за чужой счёт. Это ведь в его традициях. Он словно обрёл свой сеновал. Но видно и там ему уже невозможно жить.
Книга выматывает. Её трудно читать. Но книга и держит в клещах интереса. Её трудно читать и невозможно бросить. Такие книги очень нужны. Они переворачивают всё в тебе и не дают спокойно спать на мягких подушках.29848
Цитаты
Аноним16 августа 2023 г.Всякий раз, когда Герман видел, как убивают животных, у него появлялась одна и та же мысль: в своем поведении относительно тварей Божьих все люди - нацисты.
11225- Аноним10 августа 2023 г.
ты же знаешь поговорку: "Боже, защити меня от моих друзей, а от врагов я защищусь сам".
11178 - Аноним10 августа 2023 г.
Бывают солдаты, которые могут сбросить бомбу на город, и бомба убьет тысячу человек, но убить курицу - с этим они не справятся.
11214
Подборки с этой книгой
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
- 39 918 книг
1000 книг, которые должен прочитать каждый (по версии Guardian)
- 752 книги
Любовный треугольник
- 307 книг
Книги о любви, написанные мужчинами
- 213 книг
Подборка по игре Ламповый флэшмоб 2018!
- 2 136 книг
Другие издания
