Тайная жизнь деревьев. Что они чувствуют, как они общаются – открытие сокровенного мира

Неудивительно, что нарушения в лесной экосистеме, когда благодаря ветрам и лесному хозяйству создаются большие открытые пространства, вызывают у некоторых природоохранников бурные восторги. Они действительно думают, что биоразнообразие теперь увеличится, не замечая при этом драматизма ситуации. В обмен на несколько луговых видов, которые будут теперь радоваться жизни на ярком солнце, вымрет несколько сотен местных видов мельчайших организмов, судьба которых практически никого не волнует. Одно из исследований «Экологического сообщества Германии, Австрии и Швейцарии» (Ecological Society of Germany, Austria and Switzerland) пришло к заключению, что хотя с усилением хозяйственного пользования лесов разнообразие флоры действительно повышается, однако это не причина для оптимизма, а скорее указание на степень разрушения природной экосистемы (см. примеч. 55).

Естественные леса наших широт многим на первый взгляд кажутся унылыми и однообразными. Богатая животная жизнь разыгрывается скорее в микромире, скрытом от двуногих посетителей леса. Только крупные виды бросаются в глаза – некоторые птицы, звери, да и то редко, потому что типичные лесные обитатели очень осторожны и пугливы. Посетители моего леса, которым я показываю буковые резерваты, часто спрашивают, почему они слышат так мало птиц. Виды открытых пространств, наоборот, издают больше звуков и не так стараются скрыться от глаз. Вы и сами, может быть, знаете по опыту собственного сада, как быстро привыкают к нам синицы, черные дрозды и зарянки – к ним легко подойти на несколько метров. Лесные бабочки тоже в основном коричневые или серые, они не так заметны на древесной коре. А в окраске луговых бабочек, наоборот, разыгрывается целая симфония цветов и переливов, поэтому их трудно не заметить. То же у растений. Лесные виды чаще мелкие и очень похожи друг на друга. Нескольким сотням видов мхов, сплошь очень мелких, я и сам потерял счет, не говоря уже о большей части лишайников. Насколько привлекательнее выглядят растения лугов и степей! Яркая, до 2 метров высоты, наперстянка, желтые крестовники, небесно-голубые незабудки – все это великолепие радует сердце путника.

В нашем саду я знаю только один бук, сделавший ставку на красное. Он был посажен одним из моих предшественников, и за это время превратился в крупное дерево. Я его не особенно люблю, потому что его листья кажутся мне больными. Деревья с красными листьями можно встретить во многих парках: их сажают, чтобы внести разнообразие в монотонную зелень. На профессиональном жаргоне их называют «кровяной бук» или «кровяной клен», что не делает их для меня более симпатичными. Вообще-то они должны вызывать скорее жалость, ведь отклонение от проверенной нормы приносит им только ущерб. Вызвано оно нарушениями в обмене веществ. Молодые распускающиеся листья и у нормальных деревьев часто имеют красноватый оттенок, потому что их нежная ткань содержит своего рода крем от солнца. Это антоцианы, которые блокируют ультрафиолетовое излучение и защищают листочки. Когда листья подрастают, эти вещества с помощью определенного фермента разлагаются. Однако некоторые буки и клены имеют генетическое отклонение – у них нет этого фермента. Поэтому они не могут избавиться от красного пигмента и сохраняют его даже во взрослых листьях. Из-за него листья интенсивно отражают красный цвет и теряют впустую значительную часть солнечной энергии. Хотя для проведения фотосинтеза им остается синяя часть спектра, в сравнении со своими зелеными родственниками они проигрывают. В природе «кровяные» деревья появляются довольно часто, но растут медленнее своих зеленых коллег, не выдерживают конкуренции и рано или поздно куда-то исчезают. Однако мы, люди, любим всякие диковинки, поэтому красные вариации отыскиваются и разводятся. Кому беда, а кому мать родна – так можно описать эту деятельность, которой, возможно, и не было бы, если знали бы люди, что за ней кроется.

Цветовая «дыра» в хлорофилле объясняет еще один феномен: зеленую тень. Если те же буки пропускают на почву не более 3 процентов света, то днем там должно быть почти темно. Но это не так, как вы легко убедитесь на лесной прогулке. Тем не менее здесь не растут почти никакие другие растения. Причина в том, что тень тоже может различаться по цвету. Если многие цвета солнечного спектра отфильтровываются уже в кронах, например, красный и синий практически не доходят до земли, то о зеленых «отбросах» такого не скажешь. Поскольку деревьям он не нужен, часть его попадает на почву. Поэтому в лесу царят зеленоватые сумерки, которые помогают нам снять психическое напряжение.

Кстати о сне: вы уже когда-нибудь задавались вопросом, нужен ли он деревьям? Что, если мы из наилучших побуждений стали бы освещать их по ночам, чтобы они могли производить еще больше сахара? По данным современной науки, это плохая идея. Нет сомнений, что деревья так же нуждаются в покое, как и мы, и лишение их сна имеет похожие катастрофические последствия. Уже в 1981 году журнал «Gartenamt» писал, что гибель дубов в одном американском городе на 4 процента объясняется ночным освещением. А если прервать долгий зимний сон деревьев? Этот эксперимент уже невольно провели некоторые любители лесов. Я уже рассказывал о нем в главе «Зимний сон». Они приносили к себе домой молодые дубки или буки, чтобы вырастить их в горшке на подоконнике. В уютной гостиной не бывает зимних температур, так что молодые деревца не уходили на покой и продолжали расти. Но однажды отсутствие сна давало о себе знать, и деревце, внешне такое здоровое, увядало. Можно было бы возразить, что далеко не каждая зима похожа на настоящую зиму, часто морозов не бывает вообще, по крайней мере на равнинах. Тем не менее лиственные деревья теряют листву и распускают ее только следующей весной, потому что они, как уже было сказано, ориентируются еще и на долготу дня. Разве деревце на подоконнике не должно вести себя так же? Возможно, да, если выключить отопление и проводить зимние вечера в темноте. Но вряд ли кто-то захочет отказаться от комфортной температуры в 21 градус и теплого электрического света, ведь они приносят в наши дома искусственное лето. А вечное лето не перенесет ни одно центральноевропейское дерево.

И здесь мы попадаем к моему самому любимому примеру: рыжим лесным муравьям. Они слывут иконой охраны природы, во многих местах их поселения картируют, охраняют, а в конфликтных случаях с большой помпой переносят. Возразить нечего, ведь этот вид под угрозой исчезновения. Угрожаемый вид? Нет, рыжие лесные муравьи – тоже новые граждане. Они пришли вслед за искусственно посаженными елями и соснами, потому что нуждаются в хвое. Без тонких игольчатых листьев не построить муравейник, а это указывает на то, что в естественном для Европы широколиственном лесу они не встречались[32]. К тому же муравьи любят солнце. Оно должно освещать их дом минимум несколько часов в день, особенно весной и осенью, когда в тени довольно холодно, теплые солнечные лучи дарят муравьям несколько дополнительных дней работы. Поэтому темные буковые леса как местообитания для муравьев полностью исключены, и они наверняка хранят вечную благодарность лесоводам, засадившим гигантские площади елью и сосной.

Понятие «местный» должно применяться к более мелким территориям и ориентироваться на природные границы, а не те, что проведены человеком. Такие природные пространства имеют собственные характеристики (вода, тип почвы, рельеф) и локальный климат. Где сложились оптимальные для вида условия, там он и поселился. Это может означать, например, что в «Баварском Лесу» на высотах 1200 метров ель встречается естественным образом, в то время как 400 метрами ниже и всего километром дальше ее уже нельзя считать местной, здесь первенство будет принадлежать буку и пихте. Специалисты ввели для этого понятие «местные для данных условий» (standortheimisch), имея в виду, что этот вид поселился бы там и сам по себе. В отличие от наших масштабных государственных границ, границы распространения видов напоминают скорее систему мелких княжеств.

Главное, что определяет устойчивость местных лесных экосистем к подобным изменениям, – их нетронутость. Чем менее нарушено социальное сообщество, чем ровнее микроклимат под деревьями, тем труднее завоевателю там поселиться. Хрестоматийный пример – ситуация с наиболее известными растениями, такими как пресловутый борщевик Мантегацци. Это крупное, высотой до 3 метров зонтичное растение родом с Кавказа. Поскольку его гигантские белые зонтики до полуметра в диаметре выглядят очень эффектно, борщевик еще в XIX веке завезли в Европу. Здесь он «сбежал» из ботанических садов и с тех пор энергично расходится по луговым пространствам. Поскольку его сок в сочетании с ультрафиолетовым излучением оставляет на коже повреждения, похожие на ожоги, борщевик считается очень опасным. Ежегодно на выкорчевывание и уничтожение борщевика уходят миллионные средства – без особенного успеха. Однако его распространение возможно только потому, что по долинам рек и ручьев отсутствует естественный для этих мест пойменный лес. Если лес вернется, под его кронами станет так темно, что борщевик исчезнет.