Лоуни

Лоуни всегда служил мусорной свалкой для всего севера, так что с морскими водорослями здесь перемешивались старые башмаки и бутылки, ящики из-под молока и автомобильные покрышки. Однако все это уйдет, когда следующий высокий прилив скребком пройдется по берегу и затянет весь этот хлам в гигантскую барахолку моря.

Ночь поглощала Лоуни. Я такого нигде больше не видел. Дома, в Лондоне, темнота держалась на расстоянии, съеживаясь за уличными фонарями, прячась за административными зданиями, и ее легко можно было рассеять мгновенной вспышкой света от проходящих поездов метро, пронзившей наш сад. Но здесь все было по-другому.

Только протечки на потолке стали шире. Темные пятна принимали форму иностранных государств на карте, а следующие один за другим контуры протечек свидетельствовали о расширении с каждым годом империи сырости.

Он верил, что если составит определённую комбинацию из камешков и ракушек, то станет неведимкой. Он нередко вваливался в "Колокол и якорь" в Литл-ХэгбиЛитл-Хэгби, бренча собранной в карманы галькой, и пытался отпить из чужих стаканов, думая, что его никто не видит.

Ведь так легко разбазарить время жизни, испытывая лишь скудный набор эмоций и никогда не задумываться о том, почему делаешь то, что делаешь. Кто это сказал "Неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы жить. Аристотель"? - Сократ.

I don’t believe people always want money. Not when there’s something more important to them. Money you can piss away like ale. What people really want is something that’s going to last.

Hell was a place ruled by the logic of children. Schadenfreude that lasted for eternity.

God has no time for deceivers.

Fear can make people do funny things.

Perhaps being a priest was like being a fish. Immersion for life.