Лоуни

Рутина - непреложный факт жизни. Собственно, она и есть жизнь.

Возможно, быть священником - это как быть рыбой, то есть пребывать в состоянии пожизненного погружения.

Сколько ест слов, о которых я жалею, что сказал их или, наоборот, не сказал. Это худший вид вины, потому что здесь нельзя ничего исправить.

Говорили, что в том, другом мире царит равенство, но под этим подразумевалось, что каждый теперь располагает средствами демонстрировать свое собственное неудовольствие.

Routine was a fact of life. It was life, in fact.

Ему была предъявлена совершенная религия. Которая не требовала веры. Не требовала притчей, при помощи которых она могла давать людям уроки, потому что здесь нечему учить, неизменно только одно: смерть — это пустота. Она — не дверь, а стена, и перед ней насыпан курган из мусора, рода человеческого.

- А разве нельзя, чтобы все верили, что это совершил Бог? - спросил я.
- Ты имеешь в виду, позволить всем верить? - уточнил отец Бернард.
- Да.
- Это называется ложь, Тонто.
- Или верой, преподобный отец.

Смерть - плохой рисовальщик, она передавала сходство, но как-то отстраненно, придавая лицу лежащего в гробу вид кого-то из знакомых, однако для полного сходства чего-то явно не хватало.

Где на церковных вратах оставался дверной молоток, имелся приходской сундук,. вырезанный из цельного ствола каштана, а над купелью висела таблица кровного родства в качестве основы для расчетов, необходимых, чтобы избежать кровосмешения среди невежественных бедняков. Хотя, на мой взгляд, к тому моменту, когда младенца погружают в воду, вспоминать об этом уже довольно поздно.

Весна пришла в Лоуни. День за днём с моря наплывали гигантские завесы дождя, обволакивали густыми парами Стылый Курган и двигались далее в глубь суши, чтобы насквозь пропитать водой пастбища.Песчаный берег превратился в бурое месиво, дюны разрушались и местами полностью обвалились, так что морская и болотная вода сливались вместе, образуя обширные озера, колеблемые остовами вывороченных деревьев и ярко-красными волокнами каррагена, сорванного с морского дна.