Contes de ma mère l'Oye, ou Histoires et contes du temps passé avec des moralités

Литературный памятник хорош тем, что он памятник. Ценность книги Перро в сохраненном в книге XVII веке, возможности узнать, почувствовать, пережить систему представлений далекого времени. Трудно искать что-то вечное в стихотворных поучениях, которые Шарль приложил к труду своего сына Пьера. Они покажутся наивными, если не преступными против новой этики.

О, сказки, составившие сборник, могут вызывать изжогу и бешенство наглым надругательством над современными представлениями о толерантности, гендерном равноправии и прочей небинарности. Достаточно прочитать остроумную, лихо написанную поэтическими строчками «Гризельду» самого Шарля Перро. Юный принц невыразимо жестоким образом издевается над своей невестой-простолюдинкой, а затем женой, лишает детства их дочь, чтобы испытать христианское смирение Гризельды. И есть ли какое-то возмездие этому «чудаку»? Нет, только легкие угрызения совести, когда стойкая женщина посрамила ревнивца и «естествоиспытателя». Надо думать, что двор Людовика XIV вполне сочувствовал Гризельде и осуждал безумного принца. Но ни у кого не было желания разработать закон о домашнем насилии. Возмутительной кажется и «Рике с хохолком», в которой ум никак не может поладить с красотой – категории, которые отрицаются последователями всяческого «позитива». Ушла культура беседы, когда нескладные речи были хуже жаб и змей, сыплющихся с губ. А потому и страдания двух молодых людей сегодня кажутся надуманными. Хотя в них отчетливо видна диалектика, которую не скроешь никаким равноправием. Как и в сказке «Ослиная шкура», где принцесса бежит от своего отца-воздыхателя, нищенствует и соблазняет принца, перед которым достаточно лишь повертеть красивым платьем.

Знаменитая «Ослиная шкура» в сборнике представлена в двух вариантах – стихотворном Шарля и прозаическом Пьера. Отец не слишком-то искусен в мадригальных поучениях. Видимо, краткая форма сдерживала его перо. А вот в сказках-поэмах он значительно превосходит сына образностью, юмором, динамикой. Именно в поэзии сильнее проявляется пикантный синтез куртуазного велеречия и народного сюжета, Шарль охотно мешает разностилевую лексику. Тогда как в сказках Пьера на грубые сюжеты с насилием, помыслами об инцесте, матримониальными аферами натянуто сдержанное придворное лукавство. Переводы А. Федорова и С. Боброва, сделанные еще в первой половине прошлого столетия, сохраняют размеренную повествовательность сказки и лишены каких-либо архаизмов.

Комментаторы во многих сказках сборника склонны усматривать влияние матриархата. И действительно, главными героинями большинства сказок становятся девушки с очень живыми характерами. Они красивы, скромны, находчивы, предприимчивы и всегда добиваются лучшей участи, даже если по легкомыслию нарушают правила Синей Бороды. Мужчины по большей части или жестоки, или падки до миловидных личиков и блестящих нарядов и нужны постольку, поскольку облечены властью, богатством и необходимостью составить каждой женщине пару. А вот с психоанализом дела обстоят куда печальнее. Приверженцы Фрейда и Декампа видят в каждом сюжете анально-оральные страсти, эдиповы комплексы, причем в совершенно нелогичном, батоно-накрошенном сочетании.

Зато сборник перенасыщен творчеством художников Г.А.В. Траугот. Их творческий метод целиком сказочный. Практически каждая страница тома занята или иллюстрацией, или заставкой. Даже поля украшены веселящимися в карнавале человечками. Может, это задумка издателей, но не всякое изображение соотносится с сюжетом сказок. Точнее, сюжетных иллюстраций в книге совсем немного. Зато перед взглядом разверчивается пряная, хмельная, безудержно веселая жизнь города с монахами, шутами, торговцами, трактирщиками. Здесь празднуют, пляшут, подмигивают наблюдателю и намекают на что-то срамное. Калейдоскоп красок Траугот, неравномерно покрывающих вывернутые, замысловатым росчерком написанные контуры, где порой не разобрать лиц, а только гримасы, одновременно напоминает миниатюры средневековых рукописей и соборные витражи. Земная жизнь на просвет, благословенная мгновением божественного отческого попущения не кажется бесконечной. Это лишь час шутовства и смешения верха и низа, пока длится сказка.

Кто не читал в детстве сказок Шарля Перро? Не смотрел многочисленные фильмы и экранизации его сказок? "Золушка", "Красная шапочка", "Спящая красавица", "Кот в сапогах" и т.д.-- разве есть люди не знакомые с сюжетами этих сказок? Однако, оказывается, что эти сюжеты и персонажи нам знакомы совсем не так, как описал их изящный француз эпохи Людовика XIV. Большинство из нас знает сказки Шарля Перро в пересказе для детей, где многое выброшено и даже конец многих сказок изменен. Ведь свои сказки великий сказочник писал совсем не для детей, а как раз для взрослых и чтобы правильно их понять нужно читать оригинальный текст. Многое тогда открывается по другому. Чтобы читатель правильно понял сказки, Перро заканчивает их стихотворной моралью, похожей на мораль басни, в которой объясняет, о чем сказка, в чем её смысл. Так что, если не боитесь краха некоторых своих детских впечатлений читайте Перро без добавок и купюр. И что Вы здесь найдёте? Очень много нового. Например, сказка "Красная шапочка" несёт в себе эротический смысл ( а вот нечего было принимать изящно сексуальные заигрывания волка и ложится с ним в постель), заканчивается без всякого хэппи энда и обрамляется моралью:

"Красавицам и баловницам,
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, -
Иначе волк их может скушать."

В сказке "Спящая красавица" после свадьбы принцессы и расколдовавшего её принца начинается опасная и жестокая семейная жизнь. В завершении мораль о том, стоит ли женщинам спать сто лет, чтобы дождаться своего прекрасного принца, ведь даже и у прекрасного принца может оказаться мама людоедкой. Получая прекрасного мужа, вы можете получить свекровь, которая вас захочет съесть в прямом и переносном смысле.

Ну а сказка о "Синей бороде" совсем не о муже маньяке. А о несчастном мужчине, который ищет себе хорошую и верную жену, но терпит неудачу за неудачей, вплоть до своей гибели. Оказывается хорошие жены на дороге не валяются.

Нет смысла писать о каждой сказке отдельно, советую просто прочесть книгу Шарля Перро, уверяю знакомые сказочные персонажи откроются вам с неожиданной стороны.

Провела эксперимент и почитала сказки не просто так, а в оригинале, то есть текст 1697 года. Оказалось, вполне читабельно. Временами вместо "ai" - "oi" (seroit, auroit), вместо "i" - "y" (luy, soy), иногда вдруг возникает лишняя "s" (Chasteau, estoit), "je sais" превращается в "je sçay" и т.п. Но везде легко догадаться, что за современное слово надо подставить, чтобы понять текст.

Но самое забавное - это содержание самих сказок. Мне когда-то попадались на глаза статьи, мол, вы, ребята, не знаете, что за сказки на самом деле написал Шарль Перро, почитайте оригинал! Почитала. Все мои детские представления разлетелись вдребезги, вот она, взрослая жизнь))) Дальше жестокие (во всех смыслах) спойлеры.

Взять, к примеру, "Спящую красавицу" - злая фея была вовсе не злой, ее не позвали не крестины потому, что она 50 лет уже из своей башни не выходила, вот все и решили, что то ли она умерла, то ли заколдовал ее кто. А когда она таки пришла, оказалось, король не сделал для нее особых золотых столовых приборов, которые достались другим феям, старая фея обиделась, да и нажелала гадостей юной принцессе. Идем дальше - о ужас, принцесса проснулась не от поцелуя принца, а просто, когда он подошел и преклонил колено (как целомудренно! кстати, где-то я читала про куда более НЕцеломудренную версию, но это уже не Перро). Но история на этом не заканчивается. Принц женился тайно от родителей на принцессе, прижил двух детей, а сам говорил - на охоту езжу! А родителям он не рассказал, потому что мама его была людоедкой и с трудом удерживалась, чтобы не пожирать маленьких детей (аааа, взрыв мозга, бабах!). Но через два года король умер, принц таки представил мамочке свою жену. А потом взял и уехал на войну. А мама-людоедка говорит своему метрдотелю, а приготовьте-ка мне мою внучку под соусом робер, Я ЕЕ СЪЕМ! Но метрдотель детей спрятал, а людоедке подал на обед ягненка. Потом вместо мальчика он подал королеве козленка, а вместо принцессы - оленину. Но вскоре людоедка узнала, что ее обманули и в гневе решила бросить всю королевскую семейку вместе с метрдотелем в котел с жабами и змеями. Но тут вовремя вернулся принц, а его мамочка с горя сама прыгнула в этот самый котел, где ее гады и сожрали. Внимание, поэтическая мораль: нынешние дамы совсем не умеют ждать, так и норовят побыстрее выскочить замуж! Не то что некоторые! Занавес, читатель в моем лице медленно оседает по стеночке.

Красную шапочку не спасают никакие охотники, а мораль сей басни такова: девушки, опасайтесь "волков", они вам такого наговорят, а потом затащат в постель, и не делайте потом удивленные глаза:)! "Синяя борода" всегда казалась мне самой страшной сказкой, и у Перро она такая же, как мы знали ее в нашем детстве, но мораль такова: за любопытство надо платить (странно, что Синяя борода таки не укокошил свою последнюю жену)! Вторая моралите "Золушки" гласит, что как бы богаты и красивы вы не были, но если у вас нет крестных, это никак вам не поможет:) "Мальчик с пальчик" тоже, кстати, очень жестокая сказка - чего только стоят "плавающие в крови" дочки Людоеда... Кроме того, открыла для себя новую сказку, которую либо не читала раньше, либо совсем забыла - "Рике-Хохолок", кстати, с самым логичным и понятным современному человеку моралите - тот, кого любишь, кажется тебе и прекрасным, и умным;)

«Сказки» матушки гусыни» рассматривать в качестве каких-то поучительных историй для современных детей было бы слишком смело. Всё-таки время другое, суровое. На мой взгляд, «Сказки» Перро следует воспринимать в первую очередь как памятник того дискурса, в котором находилась Франция в XVII веке.

Эпоху «Короля-солнце» по праву можно считать фундаментом, на котором выстроилось монументальное здание французской нации. Абсолютизм как идеологический императив направлен был в первую очередь на то, чтобы сплотить государство вокруг фигуры короля. Король стал своего рода первой национальной идеей. Иронично, что именно уничтожение монархии проложит дорогу современному французскому взгляду на природу собственной нации.

Однако как «Сказки» Шарля Перро связаны со всем этим? Да самым непосредственным образом. Перро с помощью своих изысканий в области фольклора вывел из тьмы народную культуру Франции. Нельзя сказать, что он был первым, кто интересовался европейским и французским фольклором, но он его популяризовал и смог частично преодолеть многовековую стену между тремя сословиями. Возникшая мода на сказки после выхода в свет сборника «Сказок моей матушки гусыни» породила интерес аристократии к тем историям, которые гуляли по французским землям среди крестьян и горожан.

Короче говоря, сказки Перро построили своего рода «мост» между сословиями. Они сделали общим достоянием то, что веками было отделено: грубоватые байки крестьян у очага и изысканные истории аристократов. Шарль Перро, — человек из высшего сословия, секретарь Академии, — совершил один из первых подходов к тому, что мы бы сейчас назвали «массовой культурой», когда теоретические достижения знати в области искусства смешались с простонародными нарративами.

Перро взял сердцевину народных сюжетов — ту самую, где есть жестокость, чудеса, житейская смекалка, — и завернул их в понятный и привлекательный для придворных дам и кавалеров контекст. Грубость сгладил, добавил галантных ноток и стихотворные «уроки морали» в конце. Взять к примеру его Золушку: с виду забитая падчерица из деревенской сказки, но в обработке Перро она стала идеалом женского терпения и кротости — качеств, которые так ценились среди знатных женщин (хотя бы внешних их проявлений). А Кот в сапогах вообще образцовый авантюрист, ловкач и выскочка, который делает карьеру на пустом месте. Очень узнаваемая фигура для эпохи, когда ловкость и умение подать себя могли открыть любые двери.

Если понять «Сказки» Перро именно так, то они получают гораздо больше значимости, чем могло бы показаться на первый взгляд. Не только истории для детей, но и часть культурной «революции» во Франции, совпавшей с формированием литературного французского языка и централизацией власти. Всё это часть тех процессов, что в итоге привели Францию к тому, какой она стала сейчас. В этом и прелесть таких малозначимых вещей как сказки — в их основе лежит отражение глубоких социальных переживаний эпохи.