Один в Берлине. Каждый умирает в одиночку

Когда они покинули Берлин и переехали в Эркнер, то думали, что смогут жить там в полном покое, вдали от партии и ее требований. Подобно многим жителям больших городов они глубоко заблуждались, полагая, что только в Берлине слежка и доносительство приобрели огромный размах, а в провинции, в маленьком городе, народ по-прежнему добропорядочен. И подобно многим жителям больших городов, поневоле убедились, что масштабы доносительства, подслушивания и вынюхивания в маленьком городке в десять раз шире, чем в большом городе. В маленьком городе в толпе не скроешься, каждый на виду, его частная жизнь быстро становится всеобщим достоянием, от разговоров с соседями толком не увильнешь, а как можно переиначить такие разговоры, супруги уже несколько раз с грустью узнали на собственном опыте.

Нельзя допустить, чтобы заключенный сам выбрал себе смерть, — это считается преступлением и пособничеством преступлению. Только государство и его присные имеют на это право.
Когда гестаповский чиновник проламывает прикладом голову человеку, а пьяный врач не делает попытки спасти умирающего, тогда все в порядке. Но когда священник не препятствует самоубийству и допускает свободу выбора у заключенного, которому ее иметь не положено, тогда оказывается, что он совершил преступление и должен за это расплачиваться.