По направлению к Свану

мало того, что мы воображаем, будто другие слепы, когда говорим о себе; мы и действуем так, будто вокруг слепые. У каждого из нас есть свой персональный бог, скрывающий наши недостатки или обещающий сделать их невидимыми для других: это он закрывает глаза и затыкает носы людям, которые не моются, чтобы они не заметили грязи у себя в ушах и не учуяли запаха пота под мышками, и уговаривает их, что они могут безнаказанно разгуливать в таком виде среди людей, а те ничего не заметят. А те, кто носит или дарит фальшивые жемчуга, воображают, что их примут за настоящие.

К сожалению, назавтра не наступал тот распахнутый вовне, просторный день, которого я лихорадочно ожидал. К его концу оказывалось, что моя лень и мучительная борьба с разными внутренними помехами просто-напросто продлилась ещё двадцать четыре часа. Так пролетало несколько дней, а планы мои и не думали воплощаться в жизнь, и я уже даже больше на это не надеялся; следовательно, у меня не хватало духу всё подчинить их выполнению: я вновь принимался засиживаться допоздна, потому что уже не уверен был, что завтра утром примусь за труд, а значит, не стоит и загонять себя в постель пораньше вечером.

Из всех путей, которыми распространяется любовь, из всех переносчиков священного недуга, один из самых действенных —
беспокойство, накатывающее на нас, как большая волна. И если в этот миг есть на свете кто-то, с кем нам хорошо, — это судьба: мы его полюбим. Не важно, что раньше он нравился нам не больше или даже меньше других. Всего и нужно было, чтобы наш интерес сосредоточился на нем одном. А это условие выполняется, когда этого человека неожиданно не оказалось рядом, и вот уже, вместо того чтобы искать удовольствия, которое нам дарило приятное общение с ним, мы чувствуем мучительную потребность в нем, нелепую потребность, которую по законам этого мира невозможно утолить и от которой трудно излечиться, — безрассудную и болезненную потребность обладания.