The Theban Plays: Oedipus the King, Oedipus at Colonus, Antigone

Стасим Второй

Хор

Строфа 1

Если б и нам
Быть привелось,
Где скоро сойдутся бойцы
И бой меднозвонный зачнут! –
На берегу ли пифийском
Иль, может быть, там, на прибрежье,
Где возжигаются светочи,
Там, где богини-владычицы
Таинства Смерти правят для смертных,
Чьи замыкают уста
Золотою печатью молчанья
Жрецы Евмолпиды!
Скоро, скоро Тесей воинственный
Вместе с плененными сёстрами-девами
В наши пределы вернется – о, верим! –
Сопровождаемый громкими кликами,
Вестью бранной
Победы желанной!

Антистрофа 1

Иль, может быть,
Мчатся они
На запад от снежной вершины
Эатской к злачным лугам.
Может быть, скачут верхом
На конях быстроногих, преследуя
Дерзких, иль во всю прыть
В колесницах несутся вдогонку…
Враг посрамится! Нашей страны
Грозен Арей! Ужасны
Тесеевы ратники! Бронзой
Сбруя сверкает,
Вольно отпущены вожжи у воинов.
Вот она – конница, набожно чтущая
Афину, богиню, коней возлюбившую,
И охватившего землю объятием моря
Посейдона,
Реей рожденного.

Строфа 2

Идёт ли сраженье иль битва окончена?
Тайную сердце лелеет надежду:
Девушек скоро увидим воочию,
Только униженных,
Горько обиженных,
Преданных родичем кровным своим!
Ныне великое Зевсом свершается.
Мы победим! Я победы пророк!
Если бы голубем стал я,
Несущимся бури быстрее,
Взвился бы я в небеса,
Залетел бы под самое облако,
Стал бы смотреть я на бой,
Насытил бы очи борьбой!

Строфа

Хор

Тот, кто жаждет свой век продлить,
Мерой дней не довольствуясь, –
Говорю не колеблясь, – тот
Не лишён ли рассудка?
Что нам долгие дни! – Они
Больше к нам приведут с собой
Мук и скорби, чем радостей.
Если пережил ты свой век,
Позабудь наслажденья!
Срок придёт, и всех сравняет,
Лишь раздастся зов Аида,
Песен, плясок, лир чужда,
Смерть, всему скончанье.

Антистрофа

Не родиться совсем – удел
Лучший. Если ж родился ты,
В край, откуда явился, вновь
Возвратиться скорее.
Так, лишь юность уйдёт, с собой
Время лёгких умчав безумств,
Мук каких не познаешь ты,
Злоключений и горестей?
Зависть, смута, раздоры, брань
И убийства… А в конце,
И убога и бессильна,
Встретит старость одинокая,
Всем бедам беда!

Эписодий Четвертый

Антигона

Тот иноземец в самом деле к нам
Как будто приближается, отец,
Один, без провожатых, весь в слезах.

Эдип

Но кто же он?

Антигона

Он тот, кто непрестанно
У нас в душе: к нам Полиник подходит.

Полиник

Увы! Как быть? Что раньше мне оплакать –
Свою ль беду иль бедствие отца?
Его я вижу – старца – на чужбине,
Изгнанника, с одними вами, сёстры,
В одежде жалкой, в мерзостной грязи,
Что с ним срослась, на старике состарясь,
И ест ему бока. А он – безглазый
И с космами, взлохмаченными ветром!
Я думаю, что в сумке у него,
Несчастного, не лучше и еда.
Как я об этом поздно узнаю –
Злосчастнейший! Я худший из людей,
Коль так живёт отец мой… О себе
Я сам скажу. Но Милость, рядом с Зевсом
Сидящая, с тобой да станет рядом!
Я искупить грехи ещё могу,
Но к ним добавить новых – невозможно…
Молчишь?..
Скажи хоть слово и не отвращайся!
Не говоришь? Ужель прогонишь сына
Сурово, молча, скрыв причину гнева?
О дети моего отца, вы, сёстры,
Хоть вы бы постарались разомкнуть
Отца неумолимые уста,
Чтобы меня, обнявшего алтарь,
Он не прогнал с позором, без ответа!

Антигона

Скажи, зачем, несчастный, ты явился?
Пускай польётся речь на радость нам,
В нас пробуждая жалость или скорбь,
И, может быть, заговорит безмолвный.

Полиник

Всё расскажу, – хорош совет. Сперва же
В заступники я бога призову.
Меня послал от алтаря его
Властитель здешний, мне дозволив с вами
Поговорить и мирно удалиться.
Да будет так, прошу вас, чужестранцы,
Отец и сёстры, – всех о том прошу.
Скажу, зачем явился я, отец:
Я из страны своей родимой изгнан.
Хотел я сесть на царский твой престол,
Поскольку я годами старше брата,
Но Этеокл, хоть возрастом моложе,
Меня прогнал. Не убедил словами
И силою меня не одолел, –
Уговорил фиванцев! О, я вижу,
Эриния твоя всему виной, –
Гадатели мне то же говорили.
И вот в дорийский Аргос прибыл я,
Женился там на дочери Адраста
И в клятвенный союз вступил со всеми,
Кто меж апийцев славится копьём, –
Чтоб, двинувшись походом в семь отрядов
На Фивы, или пасть в честном бою,
Иль из родной земли изгнать виновных.
Но для чего я здесь? И от себя
И от лица союзников моих
Тебя молю о помощи, отец, –
Молю за тех, что обступили Фивы
Семью полками копьеносных войск:
Амфиарай-копьеметатель – первый,
Толкующий искусно птиц полёт,
Второй там – этолиец, сын Энеев,
Тидей, а третий – Этеокл, аргивец.
Четвертый – посланный отцом Талаем,
Гиппомедонт. А пятый – Капаней, –
Разрушить он и сжечь берётся Фивы!
Шестым спешит сын верный Аталанты,
Партенопей, аркадец, чьё прозванье
От долгого девичества её.
А я, твой сын, – нет, порожденье рока
Жестокого, лишь названный твоим,
Веду на Фивы строй неустрашимый
Аргивян. Ныне дочерьми и жизнью
Тебя мы заклинаем все, отец:
Смири свой гнев на сына; он стремится
Меньшому брату отомстить, который
Изгнал его и родины лишил.
Ведь ежели правдивы прорицанья
И ты поддержишь нас – мы одолели!
Молю тебя ручьями и богами
Родимых Фив – не гневайся, склонись!
Ведь я, как ты, здесь чужестранец нищий.
Живём мы оба милостью людей,
И наш удел сегодня одинаков.
А он – владыкой в Фивах! Горе мне!
Кичится он, над нами там смеётся.
Но если ты со мною заодно,
Его я мигом, без труда низвергну,
Вновь водворю тебя в твои палаты
И сам вернусь домой, изгнав врага.
Твое согласье принесет мне славу,
А без тебя мне не бывать в живых.

Хор

Уважь, Эдип, пославшего его.
Подай ему совет – и отпусти.

Эдип

Нет, граждане, когда б не царь Тесей
Послал его, как видно, полагая,
Что он достоин выслушать меня, –
Он от меня ни звука б не услышал.
Теперь же удостоится ответа,
Которому едва ли будет рад.
Твоими, гнусный, были трон и скипетр,
Которыми владеет ныне брат;
Отца ведь ты же выгнал, ты повинен,
Что на чужбине в рубище хожу.
Теперь ты плачешь, видя это: сам
Попал в беду, как твой отец несчастный.
Но я не плакать буду, а терпеть –
Тебя, отцеубийцу, поминая.
Через тебя я в бедствие был ввергнут,
Через тебя скитальцем нищим стал,
Чужих людей прошу о пропитанье.
Не будь отцом я этих дочерей,
Моих кормилиц верных, я бы умер.
Не ты – они теперь меня спасают.
Не девушки они, они – мужчины
При мне, страдальце. Вы же – оба брата –
Мне не сыны. Не так ещё твой Рок
Посмотрит на тебя, едва лишь к Фивам
Рать ваша подойдёт. Ты никогда
Не опрокинешь града, сам падёшь,
Запятнан братской кровью, вместе с братом.
На вас и раньше я призвал проклятья,
И ныне их в союзники зову,
Чтоб чтить вы научились вас родивших
И не стыдились старого слепца.
Нет, дочери мои не таковы!
Проклятия падут на твой престол,
Коль в небе место есть исконной Правде,
Блюстительнице Зевсовых законов.
Ты ж уходи, отвергнутый отцом,
Презренный, гнусный, унося проклятья,
Мной призванные! Ты не покоришь
Родной земли, но и в долинный Аргос
Не возвратишься. Умертвишь ты брата,
Обидчика, и будешь им убит.
Кляну тебя – и древний чёрный Тартар,
Ужаснейший, зову тебя принять.
Я сих богинь зову, зову Арея,
Внушившего вам злобную вражду.
Я кончил. Уходи. Придя под Фивы,
Кадмейцам всем и всем своим аргосцам –
Союзникам скажи, какими их
Дарами оделил слепец Эдип.