Трилогия. В трех томах

Теперь-то он понял: нет никакого везения или невезения, просто одни родятся победителями, а другие неудачниками. (...). Некоторые люди с самого рождения неудачники, они всегда попадаются, некоторых людей с самого рождения все обманывают — и он, Минк, тоже был одним из таких людей.

Он все еще хотел верить, что человеку, идущему навстречу своей судьбе, даже если эта судьба — погибель, надо бы сохранять собственное достоинство и хотя бы остаться в брюках.

— Свобода, — сказал он совсем тихо, просто одно слово — «свобода».

Оказывается, деньги — штука прочная, крепче кости и тяжелее камня, и если зажать их в кулак, то уж больше, чем ты сам захочешь отдать, у тебя никакой силой не вырвешь.

— Да тут одни болота, — сказал он. — Места, видать, вредные.
— Еще какие вредные, — сказал помощник шерифа. — А это так и задумано. Тут каторжная тюрьма.

- Но, очевидно, люди, у которых нет друзей, и в помощи не нуждаются.

- Я против закона не пойду. Ежели законам не подчиняться, так зачем зря деньги тратить — сочинять их, записывать.

Спокойно шагал он по свежей и спелой земле, до краев налитой жизнью.

Он в ужасе понял, как непрочно спокойствие...
Понял, до чего хрупко то, что ему казалось спокойствием.

– Она любила, умела любить, дарить любовь и брать ее… Но дважды она пыталась и дважды терпела неудачу, не могла найти не только человека достаточно сильного, чтобы заслужить ее любовь, но даже достаточно смелого, чтобы ее принять.