Ваша оценкаИзвестный рассказ В.Г.Короленно повествует о тяжелой судьбе украинского крестьянина Матвея Лозинского, мечтавшего найти в чужой стране счастье и жестоко разочаровавшегося в своих надеждах.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,0
148 оценок
- 536%
- 445%
- 315%
- 23%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 169Хотят прочитать 107
Рецензии
Аноним7 января 2021 г.Три вида эмиграции
Читать далееКороленко был направлен корреспондентом в Америку на выставку в Чикаго, и ему сразу же захотелось написать повесть о новой жизни русских эмигрантов. Возможно через текст он хотелось понять их мечты, надежды, побуждения бежать из родины в неизвестность, и рассказать, что от этой неизвестности можно ждать. Мир Америки в книге выглядит фантастично, даже больше ста лет спустя, поезда летающие по воздуху описаны впечатляюще, как и бесконечный город, населенный необъятным количеством людей. Условия в Америке из-за смешения национальностей и культур становятся катализатором этих самых культурных изменений, еврейки выходя замуж за христиан, и у старшего поколения волосы на голове дыбом, а новое поколение не видит проблем. Основной темой звучит все же свобода, собственничество и равенство не зависимо от происхождения. Мне показалось, что Короленко очень осторожен - он не выносит оценочных суждений, и почти поровну показывает мнение и старого света и нового. У нас есть и типичная русская барыня, которая и в 1893 относится к простой бедной девушке, как к своей собственности, которая не имеет права на выходные и свою жизнь, и в противовес мы имеем детей еврея Борка, которые свою жизнь и новые ценности ставят выше религии и мнений нанимателей/родителей. В сюжет об эмиграции четырех русских вплетаются исторические явления, такие как скупка голосов на выборах и митинги безработных. Повесть короткая, но всеобъемлющая, вмещающая в себя историю, культурные тонкости и новые смыслы.
Каждый персонаж изображает свое отношение и способ выживания. Кто-то смешивается с толпой и готов на все, ради легкой наживы и простой жизни. Кто-то ищет родной дом на чужой стороне и по сути уезжает только ради смены декораций, осознавая бессмысленность переезда. Кто-то встречает добрых людей, и начинает строить свою большую счастливую свободную жизнь на новых землях. Не понятно что произошло с сестрой героев, которая уплыла первая, попала ли она в Миннесоту? И интересно, почему Короленко не ввел еще одного персонажа, которая Америка поглотила бы и съела, полностью уничтожив, не хотел придавать негатив свободному миру? На мой взгляд это упущение или приукрашивание, но не мне решать.1383,4K
Аноним6 октября 2015 г.Хорошо там, где нас нет.
Америка — такая сторона... Она перемалывает людей, как хорошая мельница... Америка такая хитрая сторона, она не трогает ничьей веры... Она берет себе человека...Читать далееЕщё одна прекрасная жемчужина-находка этого года!
Небольшая новелла про жизненные ценности, про любовь к родной земле, про горечь утраты, про то, как чужбина может сломать в человеке веру в себя, поставить в нелепое положение и устыдить перед самим же собой.А начинается всё с письма...
Есть в Волынской губернии, там где холмы Карпатских гор переходят в болотистые равнины, небольшая деревенька Хлебно. Со всех сторон к ней подступается Природа-мать в самых разнообразных обличиях: где нивами, где равниной, где лесом, а где и целыми холмами. Там солнце улыбается своему отражению в гладких озёрах, иногда с озорством подмигивая искрящимся зайчиком в узеньких речках, словно ненароком разбросанных по пёстрому ковру родимой стороны. Вечерами, в тихом чернильном бархате спускающихся сумерек можно услышать шёпот пастушьей дудочки, прислонив уставшее за день плечо к резному крыльцу и провожая взглядом последние сонные лучи солнца за синюю полосу далёких гор.
Неподалёку от Хлебно течёт крошечная речка, по берегам которой обильно растёт лоза: отсюда и название ей - Лозовая. Со временем, там возвели небольшой посёлок, который назвали Лозищами. И жители с тех пор все до единого пошли Лозинские, а чтобы не запутаться, к фамилии приставили прозвища: Мазница, Голенище, Шуляк, Оглобля... Жили лозищане, не тужили, только покоя не давала им мечта - увидеть свободу, то бишь Америку. Ведь выбрался же туда Осип Лозинский, вырвался же! Теперь вот письмо послал с апельсиновой марочкой и синим тикетом - билетом для жены своей, для Катерины. Скучает по ней, тоскует, зовёт.
Собралась Катерина со слезами, нехотя, через силу. Жалко ей покидать край родимый, над которым коромыслом висит еловый дымок, колышится густая трава под алой зарёй, а ночами в открытые ставни стучится душистый ветерок и весело поёт сверчок за печкой.
Но отпускать молодую женщину одну было неправильно, считал Матвей - брат Катерины, поэтому в дорогу собрались сразу трое: Матвей, Катерина и друг Матвея - Дыма.
Естественно, на паром пустили только Катерину, а те двое остались на берегу и рвали на себе волосы. Но не отступили от мечты.
...на обычные вопросы при встречах: " как себе живёте?" или "как вам бог помогает?" - лозищане, вместо "слава богу", только махали рукой и говорили:
"А, какая там жизнь!" или "Живём, как горох при дороге".Эти двое отчаянно хотели в Америку.
И попали-таки!А реальность не просто ошарашила, она поставила их на колени. Хуже всего пришлось Матвею. Он не знал языка, не понимал правил американского общества, не мог смириться с тем, с чем столкнулся - он лишился себя. Медленно, но верно в нём стало пробуждаться нечто звериное, волчье. Матвей превратился в обиженного, в издёрганного, вечно голодного изгоя. Его душа истлевала, утрачивала свой свет, уступая место враждебности. И только среди таких же простых людей, безработных и обездоленных, как он сам, замкнутость и раздражительность немного отпускала Матвея - он обретал свободу.
Однажды, когда у него спросили про Америку, Матвей сказал:
Мало хорошего в этой стороне... мало хорошего... Содом и Гоморра.И буквально, пара слов о красоте слога Короленко.
Это нечто невообразимо чудесное, обволакивающее, чарующее, дающее внутреннее умиротворение. Каждая метафора - это все оттенки словесной радуги, ажурное кружево с тончайшим изысканным рисунком, и в то же время, близким душе и сердцу, невычурным, без претенциозности и лишних излияний.
Услада, отдохновение, восторг!551,8K
Аноним20 октября 2015 г.Читать далееЭто было довольно-таки интересно.
"Без языка" — это рассказ о жизни эмигрантов в Америке. Сам писатель писал о нем так: "Эта книга не об Америке, а о том, как Америка представляется на первый взгляд простому человеку из России".
Незнакомый язык, другие обычаи, тоска по Родине — всё это изолирует героев Короленко от местного общества, делает их если не совсем изгоями, но уж точно людьми второго сорта.
Мытарства человека на Чужбине — тема не такая уж редкая в литературе. Не могу сказать, что этот рассказ чем-то уж сильно выделяется или потрясает.
Но вот когда я читала историю создания "Без языка", меня просто поразили слова Короленко, которые он написал после посещения Америки: "Мы, русские, к какому бы сословию, классу, направлению ни принадлежали,- въезжаем в первый раз за границу с особенным чувством. Пусть это будет наивное доверие к Западу или, наоборот, кичливое "патриотическое" пренебрежение,- но всегда в первом взгляде нашем на свободную Европу читается один и тот же вопрос: "Ну, что же у вас тут лучше нашего? У вас тут свобода, конституция или республика: что же, нет у вас голода, нищеты или порока?"
Сколько лет прошло, а как всё современно.441,5K
Цитаты
Аноним5 декабря 2025 г.Когда он поднялся, — пароходик уже скользил, поворачиваясь, вдоль пристани. Показались кожухи, заворочались колеса, обдавая пристань мутными брызгами, хвост дыма задел по лицам густо столпившуюся публику, потом мелькнуло заплаканное лицо испуганной Лозинской, и еще через минуту — между пристанью и пароходом залегла бурливая и мутная полоса воды в две-три сажени. Колеса ударили дружнее, и полосаЧитать далее
растянулась в десять — двадцать сажен, — а пароходик стал уменьшаться, убегая среди мглистого воздуха, под мутным небом, по мутной реке… Лозищане глядели, разинувши рты, как он пристал к одному кораблю, как что-то протянулось с него на корабль, точно тонкая жердочка, по которой, как муравьи, поползли люди и вещи. А там и самый корабль дохнул черным дымом, загудел глубоким и гулким голосом, как огромный бугай в стаде коров, — и тихо двинулся по реке, между мелкими судами, стоявшими по сторонам или быстро уступавшими дорогу. Лозищане чуть не заплакали, провожая глазами эту громаду, увезшую у них из-под
носа бедную женщину в далекую Америку. Народ стал расходиться, а высокий немец снял свою круглую шляпу, вытер платком потное лицо, подошел к лозищанам и ухмыльнулся, протягивая Матвею Дышлу свою лапу. Человек, очевидно, был не из злопамятных; как не стало на пристани толкотни и давки, он оставил свои манеры и, видно, захотел поблагодарить лозищан за подарок.
— Вот видишь, — говорит ему Дыма. — Теперь вот кланяешься, как добрый, а сам подумай, что ты с нами наделал: родная сестра уехала одна. Поди ты к чорту! — Он плюнул и сердито отвернулся от немца.
А в это время корабль уже выбрался далеко, подымил еще, все меньше, все дальше, а там не то, что Лозинскую, и его уже трудно стало различать меж другими судами, да еще в тумане. Защекотало что-то у обоих в горле.2583- Аноним5 декабря 2025 г.Вот Иван Дыма, рассмотревши все хорошенько, догадался первый.Читать далее
— А знаете, — говорит, — что я вам скажу: это, должно быть, корабль в Америку, потому что очень велик. Вот мы и попали как раз. Давай, Матвей, пробираться вперед. Поставили они женщину с билетом впереди и пошли проталкивать ее между народом. Дошли до самого края пристани, а там уж, видно, последнюю партию принимают. Боже мой, что только творилось на этой пристани: и плачут, и кричат, и смеются, и обнимаются, и
ругаются, и машут платками. И редкое лицо не взволновано, и на редких глазах не сверкают прощальные слезы… И все кругом — чужой язык звучит, незнакомая речь хлещет в уши, непонятная и дикая, как волна, что брызжет пеной под ногами. Закружились у наших лозищан головы, забились сердца, глаза так и впились вперед, чтобы как-нибудь не отстать от других, чтобы как-нибудь их не оставили в этой старой Европе, где они родились и прожили полжизни… Матвею Лозинскому нетрудно было пробить всем дорогу, и через две минуты Лозинская стояла уже со своим сундуком у самого мостика и в руках держала билет. А пароходик уже свистнул два раза жалобно и тонко, и черный дым пыхнул из его трубы в сырой воздух, — видно, что сейчас уходить хочет, а пока лозищане оглядывались, — раздался и третий свисток, и что-то заклокотало под ногами так сильно, что наши даже вздрогнули и невольно подались назад. А в это время какой-то огромный немец, с
выпученными глазами и весь в поту, суетившийся всех больше на пристани, увидел Лозинскую, выхватил у нее билет, посмотрел, сунул ей в руку, и не успели лозищане оглянуться, как уже и женщина, и ее небольшой узел очутились на пароходике. А в это время два других матроса сразу двинули мостки, сшибли с ног Дыму, отодвинули Матвея и выволокли мостки на пристань. Кинулись наши лозищане к высокому немцу.
— А побойся ты бога, человече! — закричал ему Дыма. — Да это же наша родная сестра, мы хотим ехать вместе.
Дыма, конечно, схитрил, называя себя родным братом Лозинской, да какая уж там к чорту хитрость, когда немец ни слова не понимает. А тут пароходик отваливает, а с парохода Катерина так разливается, что даже изо всех немецких голосов ее голос слышен. Завернули лозищане полы, вытащили, что было денег, положили на руки, и пошел Матвей опять локтями работать. Стали опять впереди, откуда еще можно было вскочить на пароход, и показывают немцу деньги, чтобы он не думал, что они намерены втроем ехать по одному бабьему билету. Дыма так даже отобрал небольшую монетку и тихонько сунул ее в руку немцу. Сунул и сам же зажал ему руку, чтобы монета не вывалилась, и показывает ему на пароходик и на женщину, которая в это время уже начала терять голос от испуга и плача… Ничего не вышло! Немец, положим, монету не бросил и даже сказал что-то довольно приветливо, но когда наши друзья отступили на шаг, чтобы получше разбежаться и вскочить на пароходик, немец мигнул двум матросам, а те, видно, были люди привычные: сразу так принялись за обоих лозищан, что нечего было думать о скачке.2568 - Аноним5 декабря 2025 г.Один приходился ей близким человеком: это был ее брат, Матвей Дышло, родной правнук Лозинского-Шуляка, бывшего гайдамака, — человек огромного роста, в плечах сажень, руки, как грабли, голова белокурая, курчавая, величиною с добрый котел, — настоящий медведь из пущи. Говорили, что он наружностью походил на деда. Только глаза и сердце — как у ребенка. Женат он еще не был, изба у него была плохая, а земли столько, что если лечь такому огромному человеку поперек полосы, то ноги уже окажутся на чужой земле. Говорил мало, смеялся редко. У него была старая дедовская библия, которую он любил читать, и часто думал что-то про себя стыдливо и печально. Никогда его в Лозищах умным не считали, и парни нередко издевались над ним, может быть, потому, что он, несмотря на свою необычайную силу, драться не любил. Был у него задушевный приятель, Иван Лозинский Дыма, человек уже совсем другого рода: небольшого роста, не сильный, но веселый, разговорчивый и острый. Дыма был сухощав, говорлив, подвижен, волосы у него торчали щетиной, глаза бегали и блестели, язык имел быстрый, находчивый, усы носил длинные, по-казачьи — книзу. Никто его дураком не считал, и он никому не давал спуску. Но если кого заденет своим колючим словом, то уже, бывало, все старается держаться поближе к Матвею, потому что на руку был не силен и вЧитать далее
драке ни с кем устоять не мог. Когда узнали в Лозищах, что и эти двое собрались в Америку, то как-то всем это стало неприятно.
— Да где же тебе, Матвей, — говорили приятели, — в такую даль забираться? Ты глуп, а Иван слаб. Да вас там в Америке гуси затопчут.
Но Матвей отвечал:
— Будь, что бог даст. А я от сестры да от Дымы не отстану.
Так и поехали втроем в дальнюю дорогу…2257
Подборки с этой книгой
Эмиграция, иммиграция, репатриация
- 253 книги
Школьная библиотека (логотип "Бегунок")
- 789 книг
Список для чтения по курсу "История русской литературы": литература конца XIX века (3 курс, 6 семестр)
- 86 книг
«ОТКРЫТАЯ КНИГА октября 2015» 34 тур
- 81 книга
Где родились, там не пригодились
- 43 книги
Другие издания
