
Ваша оценкаРецензии
Аноним1 февраля 2008 г.Целая эпопея. Хорошо показано, как обыкновенные люди переживали мировую войну, революцию, гражданскую войну. Гришка, простой казак, прошел не только через войну. Он все время ищет себя, пронеся любовь через всю жизнь.
7167
Аноним1 ноября 2025 г.Всё началось в доме Мелеховых — там же всё и закончилось
Читать далееВторой том охватывает период от Октябрьской революции до 1921 года. Несмотря на то что материал изложен лаконично и разбит на главы, в совокупности он складывается в превосходную хрестоматию по истории Донского края, Гражданской и Февральской революции.
Вся информация собиралась Шолоховым из разных источников: архивных документов, писем, показаний очевидцев и опубликованных мемуаров белых генералов. Поэтому в достоверности происходящих событий и людей в них участвовавших сомневаться не приходится. Почти все упомянутые лица, номера батальонов, география боев указаны с исторической точностью. Проделанная огромная работа автора поражает масштабностью и скрупулёзностью.
Роман не просто масштабный - он грандиозен! Погружению в его мир способствует описание мельчайших деталей быта, глубокое раскрытие характеров казаков, картин природы, сражений и душевных переживаний. При этом Шолохов объективно показывает сословную спесь казаков, их пренебрежение и презрение к иногородним — то есть к неказачьему населению станиц: к «хохлам» (крестьянам из Харьковской и Екатеринославской губерний) и «мужикам» (крестьянам-великороссам).
Его захватывающие описания подобны музыке, которая льётся сквозь текст. Вот лишь один из примеров, иллюстрирующих эту мощную образность:.
Сотня под командой Григория Мелехова к полудню заняла небольшой, одичало заросший левадами хутор. Григорий спе́шил казаков в сыроватой тени верб, возле ручья, промывшего через хутор неглубокий ярок. Где-то неподалеку из черной хлюпкой земли, побулькивая, били родники. Вода была ледениста; ее с жадностью пили казаки, черпая фуражками и потом с довольным покряхтыванием нахлобучивая их на потные головы. Над хутором, сомлевшим от жары, в отвес встало солнце. Земля калилась, схваченная полуденным дымком. Травы и листья верб, обрызганные ядовито-знойными лучами, вяло поникли, а возле ручья в тени верб тучная копилась прохлада, нарядно зеленели лопухи и еще какие-то, вскормленные мочажинной почвой, пышные травы; в небольших заводях желанной девичьей улыбкой сияла ряска; где-то за поворотом щелоктали в воде и хлопали крыльями утки. Лошади, храпя, тянулись к воде, с чавканьем ступая по топкой грязи, рвали из рук поводья и забредали на середину ручья, мутя воду и разыскивая губами струю посвежее. С опущенных губ их жаркий ветер срывал ядреные алмазные капли. Поднялся серный запах взвороченной илистой земли, тины, горький и сладостный дух омытых и сопревших корней верб…В то же время я заметила ещё в первом томе, что слог произведения зачастую ближе к публицистическому, нежели к чисто художественному. Если абстрагироваться от сюжетной линии Григория Мелихова, «Тихий Дон» может восприниматься как фундаментальный документальный труд по истории Донского края за 1912–1921 годы.
«Тихий Дон» — книга для вдумчивого и осмысленного чтения. Она невероятно глубока и эмоциональна — слёз при чтении не избежать. Это повествование о правде: горькой, несправедливой, но единственно верной.
Мне понравилось абсолютно всё. Я давно не читала настолько глубокого произведения.
Всё началось в доме Мелеховых — там же всё и закончилось. В кругу семьи, среди близких, на родной земле. Все начала и все концы жизни сходятся в отчем доме.635
Аноним12 октября 2025 г.Произведение, которое остается с тобой надолго - как тихий, но неумолкающий голос Дона
Читать далееРоман Михаила Александровича Шолохова «Тихий Дон» - одно из самых масштабных и пронзительных произведений в русской литературе XX века. Это не просто художественное повествование, а целая эпопея, охватывающая судьбы целого поколения, разорванного на части Первой мировой войной, Гражданской войной и революционными потрясениями.
Особенно поражает глубин аи достоверность изображения исторического времени. Шолохов мастерски передаёт атмосферу эпохи: от спокойной, почти идиллической жизни донских казаков до хаоса и братоубийственной жестокости, в которую погружается страна. Автор не идеализирует героев - он показывает их сложными, противоречивыми, часто разрываемыми между долгом, верой, любовью и выживанием.
Центральная фигура романа - Григорий Мелехов - становится символом трагедии человека, ищущего правду в мире, где правда постоянно меняет обличье. Его путь - это путь мучительных поисков, ошибок, утрат и внутренней борьбы. Через судьбу Григория Шолохов раскрывает общечеловеческие темы: верность, предательство, любовь, честь и цену свободы.
Особого восхищения заслуживают описания природы. Донская земля в романе - не просто фон, а живой, дышащий персонаж. Каждая весенняя оттепель, каждый зимний ветер, каждая степная гроза наполнены символическим смыслом и отражают внутреннее состояние героев.
Книга оставляет после себя тяжёлое, но необходимое чувство - чувство сопричастности к судьбам людей,оказавшихся в водовороте истории. «Тихий Дон» - это не просто великий роман, это зеркало эпохи и вечное напоминание о том, как хрупка человеческая жизнь в условиях войны и хаоса.
Мне роман понравился именно своей масштабностью, глубиной и честностью. Он заставляет задуматься, сопереживать и помнить. Это произведение, которое остаётся с читателем надолго - как тихий, но неумолкающий голос Дона.
Шедевр.6217
Аноним18 августа 2025 г.Об истории страны и казачества, о людских судьбах
Читать далееМонументальное произведение далось мне непросто. Как сказал муж, когда я пожаловалась ему, что чтение идёт туго: «Ты «Войну и мир» осилила? После этого «Тихий Дон» пойдёт как семечки». Но не тут-то было!
Мне очень понравилось то, как автор описывает героев, их характеры, отношения – они просто встают перед глазами, ты их слышишь их бесхитростные, но такие глубокие диалоги, ощущаешь исходящий от них запах свежеиспечённого хлеба, сена, свежей травы, разгорячённого коня – зависит от того, чем персонаж занимается.
Описание природы меня совершенно покорило: Михаилу Александровичу удаётся полностью погрузить читателя в определённое время года, он мастерски показывает красоту степи и реки, хуторов, любимых местечек героев.
Его талант воссоздать атмосферу того или иного события сказывается и на военных действиях: они описаны так, словно ты находишься внутри действа и становишься его непосредственным участником. Временами я настолько проникалась некоторыми сценами, что вынуждена была отстраняться от книги, чтобы успокоиться.
Конечно, я знала немного о судьбах основных персонажей (наверное, когда-то отрывочно смотрела фильм), но в целом роман стал для меня настоящим открытием. Там столько героев, столько событий – только успевай с ними знакомиться! Конечно, семьи Мелеховых, Коршуновых, Астаховых вроде как центральные, но без других жителей Татарского (и не только их) роман не был бы таким полным и глубоким.
На примере судеб героев автор раскрывает картину разных событий в истории нашей страны. Известные даты становятся осязаемыми, волнительными, шокирующими, горькими, болезненными.
Как же хорошо показано на примере Григория Мелихова то, как обычный человек хочет просто жить на участке своей земли, сеять хлеб, растить детей, работать не покладая рук, отмечать праздники и т.д. Однако ему не дают это сделать: в России меняется строй, политическая обстановка, начинаются метания в плане «Ты за кого?».
А Григорий не знает, за кого. Он разбирается в лошадях, земледелии, и, повторюсь, хочет просто жить. Он видит: что-то правильно у белых, а что-то – у красных. Но и те, и другие могут вести себя по-разному; и здесь, и там есть недостатки, которые не на руку казакам. Так к кому примкнуть?
Хлебопашец становится воином. А так, как он привык всё делать хорошо, из него получается отличный воин. Под воздействием обстоятельств, войны Григорий меняется. Он понимает это, и перемены приносят ему душевные страдания.
И с личной жизнью у казака непорядок: как разделиться между двумя женщинами, которой отдать предпочтение, если обе дОроги? Эх, Григорий!..
Так почему же мне тяжело читалось? Богатый, образный и красивый язык автора показался мне непростым: каждую строчку не просто читаешь – обдумываешь. То есть за чтением не отдыхаешь, а работаешь (причём, хорошо так). Сцены войны, расправ это дело усугубляли – мне всегда было тяжело читать подобное, но в этот раз эмоции зашкаливали.
Несмотря на вышесказанное, я очень довольна, что наконец-то прочла роман. Таким образом я открыла для себя огромнейший пласт истории – казачество, о котором у меня раньше были лишь поверхностные знания.
В начале лета мы посетили музей в Верхнеуральске, где познакомились с бытом, культурой, традициями, обычаями казаков, посмотрели, в каких военных действиях они принимали участие. Это стало отличным дополнением к «Тихому Дону» и помогло мне ещё лучше погрузиться в описываемое в романе время.
6393
Аноним25 июня 2025 г.Вся правда о Малой Родине!
Читать далееЕсть произведения, которые говорят сами за себя. Никаких обзоров, статей и критических осмыслений не нужно. Достаточно просто прочесть вещь. Ну, или хотя бы начать.
Те восемь коротеньких глав, что я осилил в уже зрелом возрасте (не знаю, с каким чудовищными купюрами оно преподаётся в школе, не помню совершенно. Не удивлюсь, если в школьном издании этих глав и вовсе нет) сказали мне всё, что я хотел знать об этой литературной работе, и даже более.
Кто бы ни написал этот текст, ясно одно: Малая Родина, я бы даже сказал, Донщина, была знакома автору не понаслышке.
А язык! Что за чудо этот язык! Это не русский, и даже не окраинный диалект. Это живой и мощный отзвук веков, рвущийся из затерянного в бескрайних лесах, реках и болотах народа, бьющий наружу из самого человеческого сердца али другого рядом нутра.Более мне добавить нечего. Внемлите самому автору:
вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий. Из Туретчины привел он жену — маленькую, закутанную в шаль женщину. Она прятала лицо, редко показывая тоскующие одичалые глаза. <...>. Пленная турчанка сторонилась родных Прокофия, и старик Мелехов вскоре отделил сына. В курень его не ходил до смерти, не забывая обиды.
Разно гутарили и о жене Прокофия: одни утверждали, что красоты она досель невиданной, другие — наоборот.
Решилось все после того, как самая отчаянная из баб, жалмерка Мавра, сбегала к Прокофию будто бы за свежей
накваской.
Прокофий полез за накваской в погреб, а за это время Мавра и разглядела, что турчанка попалась Прокофию последняя из никудышних…
Спустя время раскрасневшаяся Мавра, с платком, съехавшим набок, торочила на проулке бабьей толпе:
— И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так… Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются. В стану — перервать можно, как оса; глазюки — черные, здоровющие,
стригеть ими, как сатана, прости бог. Должно, на-сносях дохаживает, ей-бо!
— На-сносях? — дивились бабы.
— Кубыть не махонькая, сама трех вынянчила.
— А с лица как?
— С лица-то? Желтая. Глаза тусменныи, — небось, не сладко на чужой сторонушке. А ишо, бабоньки, ходит-то она… в Прокофьевых шароварах.
— Ну-у?.. — ахали бабы испуганно и дружно.
— Сама видала — в шароварах, тольки без лампасин. Должно, буднишние его подцепила. Длинная на ней рубаха, а из-под рубахи шаровары, в чулки вобратые. Я как разглядела, так и захолонуло во мне…
В тот год случился небывалый падеж скота. <...> прополз по проулкам и улицам черный слушок…
С хуторского схода пришли казаки к Прокофию.
Хозяин вышел на крыльцо кланяясь.
— За чем добрым пожаловали, господа старики?
Толпа, подступая к крыльцу, немо молчала.
Наконец, один подвыпивший старик первый крикнул:
— Волоки нам свою ведьму! Суд наведем!..
Прокофий кинулся в дом, но в сенцах его догнали. Рослый батареец, по уличному прозвищу — Люшня, стукал Прокофия головой о стену, уговаривал:
— Не шуми, не шуми, нечего тут!.. Тебя не тронем, а бабу твою в землю втолочим. Лучше ее унистожить, чем всему хутору без скотины гибнуть. А ты не шуми, а то головой стену развалю!
— Тяни ее, суку, на баз!.. — гахнули у крыльца.
Полчанин Прокофия, намотав на руку волосы турчанки <...> протащил ее через сени и кинул под ноги толпе. <...>
Прокофий раскидал шестерых казаков и, вломившись в горницу, сорвал со стены шашку. <...> Прокофий настиг тяжелого в беге батарейца Люшню и <...> развалил его до пояса. <...> На пороге кухни, подплывшая кровью, неловко запрокинув голову, лежала Прокофьева жена; в прорези мученически оскаленных зубов ее ворочался искусанный язык. Прокофий, с трясущейся головой и остановившимся взглядом, кутал в овчинную шубу попискивающий комочек — преждевременно родившегося ребенка.
за пожарным сараем, где рассыхаются пожарные бочки с обломанными оглоблями, зеленеет крыша моховского дома. Шагая мимо сарая, Григорий сплюнул и зажал нос. Из-за бочки, застегивая шаровары — пряжка в зубах, — вылезал старик.
— Приспичило? — съязвил Митька.
Старик управился с последней пуговицей и вынул изо рта пряжку.
— А тебе что?
— Носом навтыкать бы надо! Бородой! Бородой! Чтоб старуха за неделю не отбанила.
— Я тебе, стерва, навтыкаю! — обиделся старик.
Митька стал, щуря кошачьи глаза как от солнца.
— Ишь ты, благородный какой. Сгинь, сукин сын! Что присучился? А то и ремнем!
(рекруты-солдаты едут на войну)
Десятки грубых голосов хватают на лету, ухают, стелют на придорожную пыль:
А я роду не простого,
Не простого —
Воровского,
Воровского —
Не простого...
— Ну, вот. Стал-быть, батя говорит: «Давай, Христан, раскопаем Меркулов курган». <...> Батя сулил богу: отдашь, мол, клад — церкву прекрасную выстрою. <...> Зачали бузовать прямо с темечка. Вырыли
яму аршина в два, земля — чисто каменная, захрясла от давности. Взмок я.
Батя всё молитвы шепчет, а у меня, братцы, верите, до того в животе бурчит… В летнюю пору, стал-быть, харч вам звестный: кислое молоко да квас… Перехватит поперек живот, смерть в глазах — и всё! Батя-покойничек, царство ему небесное, и говорит: «Фу, — говорит, — Христан, и поганец ты! Я молитву прочитываю, а ты не могешь пищу сдерживать, дыхнуть, стал-быть, нечем. Иди, — говорит, — слазь с кургана, а то я тебе голову лопатой срублю. Через тебя, поганца, клад могет в землю уйтить». Я лег под курганом и страдаю животом, взяло на колотье, а батя-покойничек — здоровый был чертяка! — копает один. И дорылся он до каменной плиты. Кличет меня. Я, стал-быть, подовздел ломом, поднял эту плиту… Верите, братцы, ночь месячная была, а под плитой так и блестит…
<...> а это, стал-быть, сожгённый уголь. Там его было мер сорок. Батя и говорит: «Лезь, Христан, выгребай
его». Полез. <...> Утром, стал-быть, глядь, а он — вот он.
— Кто? — поинтересовался лежавший на попоне Томилин.
— Да атаман, кто же. Едет в пролетке: «Кто дозволил, такие-сякие?» Молчим. Он нас, стал-быть, сгреб — и в станицу. Позапрошлый год в Каменскую на суд вызывали, а батя догадался — успел помереть. Отписали
бумагой, что в живых его нету.
<...>
— Что ж отец-то? Сулил церкву построить, да так и не построил? — спросил Степан, дождавшись, пока Христоня вернулся с ложками.
— Дурак ты, Степа, что ж он за уголья, стал-быть, строил ба?
— Раз сулил — значится, должен.
— Всчет угольев не было никакого уговору, а клад…
Аксинью выдали за Степана <...>
За год до выдачи осенью пахала она в степи, верст за восемь от хутора.
Ночью отец ее, пятидесятилетний старик, связал ей треногой руки и изнасиловал.
— Убью, ежели пикнешь слово, а будешь помалкивать — справлю плюшевую кофту и гетры с калошами. Так и помни: убью, ежели что… — пообещал он ей.
Ночью, в одной изорванной исподнице, прибежала Аксинья в хутор.
Валяясь в ногах у матери, давясь рыданиями, рассказывала… Мать и старший брат, атаманец, только что вернувшийся со службы, запрягли в бричку лошадей, посадили с собой Аксинью и поехали туда, к отцу. <...> Отца нашли возле стана. Пьяный, спал он на разостланном зипуне, около валялась порожняя бутылка из-под водки. На глазах у Аксиньи брат отцепил от брички барок, ногами поднял спящего отца, что-то коротко спросил у него и ударил окованным барком старика в переносицу. Вдвоем с матерью били его часа полтора. Всегда смирная, престарелая мать исступленно дергала на обеспамятевшем муже волосы, брат старался ногами. <...> Перед светом привезли старика домой. Он жалобно мычал, шарил по горнице глазами, отыскивая спрятавшуюся Аксинью. Из оторванного уха его катилась на подушку кровь и белесь. Ввечеру он помер. Людям сказали, что пьяный упал с арбы и убился.
А через год приехали на нарядной бричке сваты за Аксинью. Высокий, крутошеий и статный Степан невесте понравился <...>
В этот же день в амбаре Степан обдуманно и страшно избил молодую жену. Бил в живот, в груди, в спину; бил с таким расчетом, чтобы не видно было людям. С той поры стал он прихватывать на стороне, путался с гулящими жалмерками, уходил чуть не каждую ночь, замкнув Аксинью в амбаре или горенке.
Года полтора не прощал ей обиду: пока не родился ребенок. После этого притих, но на ласку был скуп и по-прежнему редко ночевал дома.
<...> Степан работал с ленцой: начесав чуб, уходил к товарищам покурить, перекинуться в картишки, побрехать о хуторских новостях, а скотину убирать приходилось Аксинье, ворочать хозяйством — ей
<...> Утром у Аксиньи начались предродовые схватки, а к полудню, за час до появления ребенка, свекровь
умерла на ходу, возле дверей старой конюшни. Повитуха, выбежавшая из куреня предупредить пьяного Степана, чтобы не ходил к родильнице, увидела лежащую с поджатыми ногами Аксиньину свекровь.
— Ты, (сын мой) Григорий, вот что… <...> примечаю, ты, никак, с Аксиньей Астаховой…
Григорий густо покраснел, отвернулся. Воротник рубахи, врезаясь в мускулистую прижженную солнцегревом шею, выдавил белую полоску.
— Ты гляди, парень, — уже жестко и зло продолжал старик, — я с тобой не так загутарю. Степан нам сосед, и с его бабой не дозволю баловать. Тут дело могет до греха взыграть, а я наперед упреждаю:
примечу — запорю!
Пантелей Прокофьевич ссучил пальцы в узловатый кулак, — жмуря выпуклые глаза, глядел, как с лица сына сливала кровь.
— Наговоры, — глухо, как из воды, буркнул Григорий и прямо в синеватую переносицу поглядел отцу.
— Ты помалкивай.
— Мало что люди гутарют…
— Цыц, сукин сын!
<...>
Покусывая губы, шел Григорий позади отца. «Выкуси, батя, хоть стреноженный уйду ноне на игрище», — думал, злобно обгрызая глазами крутой отцовский затылок.*
Аксинья привязалась к мужу после рождения ребенка, но не было у нее к нему чувства, была горькая бабья жалость да привычка. Ребенок умер, не дожив до года.10 из 10, о Господи, 10 из 10!
Содержит спойлеры6318
Аноним1 августа 2024 г.Книга о народе, который жил в переломное время
Читать далееОна о людях, которые прошли Первую Мировую, а затем Гражданскую войну, где родной брат убивал брата, а лучший друг мог запросто предать.
Главный герой - Григорий Мелехов, казак с турецкими корнями, является героем правдоискателем. Во время всех событий, он искал верную сторону, был то с красными, то с белыми, то против обеих партий. Григорий видел, что ни та, ни другая не пытаются сделать что-то для простого народа.
В итоге Григорий, да и все, кто пережил этот тяжелый этап в истории России, потерял самое ценное, семью, близких людей, хотели только покоя и спокойной обыденной жизни.
Мне было тяжело читать эту книгу, большое количество имен, событий, семейных разборок, больше 3х месяцев я потратила на этот кирпич, но я настолько сблизилась с героями, читать про их смерти было, как я люблю говорить, это произведение - большой треш.
У меня спрашивали, стоит ли читать книгу? Если у вас нет надобности, но есть много свободного времени, читайте! Познакомится с этим произведением стоит. Но надо быть готовым к тяжелым момента, смертям, изнасилованиям, неприятные моментам, тут они описываются подробно.
Не могу сказать понравилась/ не понравилась книга, скажу так, она пойдет в лучшее года! В ней есть и плюсы, и минусы, но я во время взяла это произведение, поэтому пусть будет так
6307
Аноним9 апреля 2024 г.Читать далееБольшое и тяжелое произведение. Второй том читал почти месяц, но когда осталась страниц сто, захотелось продолжения. Немного напрягало описание сражение и передвижений белых и красных войск. Интереснее было почитать о мыслях, ощущениях, переживаниях и жизни простых людей. У меня сложилось стойкое впечатление, что казаки были более человечнее чем красногвардейцы. Как-то несправедливо было, что автор в своем произведение погубил Наталью и Аксинью, а Мишка Кошевой остался жив. Не совсем понятно было метание Григория Мелехова, то к белым то к красным. Если бы он определился раньше, возможно Аксинья осталась бы жива...
6120
Аноним31 января 2024 г.Дон, тихий Дон, какую боль приносит он
Читать далееЖивая книга, дыхание которой будет слышно ещё очень и очень долго.
Читать Тихий дон - это прочувствовать целую эпоху, а в качестве благодарности получить слёзы радости и печали, растерзанную в клочья душу от переживаний, возможность оправдать и осудить загубленные человеческие жизни и огромную палитру ощущений, которую не описать словами.
Я как будто прожила несколько жизней : я убивала и меня убивали (и не один раз). У меня внутри кипела гражданская война, кишки с мозгами перемешались, я как Григорий, не знала, чью сторону занимать, за кого переживать, кого спасать?!!
Невольно на ум приходят такие строки :
"И там и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
-'Кто не за нас - тот против нас!'
Нет безразличных, правда с нами.
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других..."
Книга беспощадна, как палач, рубит со всего маху, не успеваешь опомниться. Страшная жизнь, жестокое время.
Финал всё же оставляет лучик надежды на возрождение нового, а вот утраченное уже не вернуть...685
Аноним11 сентября 2023 г.Одной правды нету в жизни…
За месяц я дочитала до последней точки этот роман. Много чего я успела прочесть - и наших классиков, и зарубежных. Многого ещё не читала. Сейчас думаю, что больше ни одна книга не тронет меня так глубоко, как сделал это «Тихий Дон». По началу так тяжело было продираться сквозь малопонятную мне казачью речь, что я сокрушалась и уж боялась, что не осилю. Но нет, быстро привыкла и четыре тома пролетели за один миг. Трагическая судьба Григория Мелехова, всей его семьи, трагедия целой страны пролетели перед глазами за один миг. Перевернула последнюю страницу и стало вдруг так горько-горько, что, как и Григорию, вздохнуть было тяжело. Не умею писать красиво, да тут и без меня много было написано достойных отзывов; скажу просто, что это невероятный роман, это именно то, ради чего я читаю.Читать далее6507
Аноним29 августа 2023 г.Наверное, я просто ожидала чего-то другого...
Читать далееКак долго я хотела приступить к чтению этого монументального произведения, давно купила книгу, но, все руки не доходили как говорится. Возможно, меня просто пугали объёмы :)
Но вот момент настал и я окунулась в этот чудесный мир донских степей.
Все было прекрасно:
сюжет - текучий как Дон, такой же разный: то спокойный и размеренный, то бурлящий и стремительный.
язык автора - лёгкий, несмотря на большое количество казачьих словечек, понятный и ёмкий. Читалось быстро и увлекательно.
Я фильм не смотрела, поэтому моя фантазия рисовала свои образы, очень яркие и красочные.
Но вот в какой-то момент начинается война, а затем революция - темы не очень интересные для меня. Долгие описания боев сменяются долгим описанием стратегий, а затем военным бытом казаков... Это было нудно...
До того как начать Тихий Дон я читала "Тени исчезают в полдень". Там война затронута мимоходом и в основе сюжета жизнь людей, их взаимоотношения, видимо, того же я ждала и от Тихого Дона.
Главы где рассказ идёт о житье в хуторе Татарском я читала взахлеб: мне было жалко и Наталью и Аксинью, мне было интересно про Петра и Дарью, меня смешил дед Сашка и Пантелей Прокофич, а потом снова начинались описания боев и стратегий...
Ну и самое главное, меня разочаровал финал... Так долго мы к нему шли и так быстро и как-то нелепо все закончилось( Мне даже как-то немножко обидно стало.
Бесспорно, это грандиозное и гениальное произведение! Сколько трудов автор приложил, чтобы собрать воедино историю России, историю народа, истории отдельных людей! Это глубокий и захватывающий шедевр, но мне он не запал в душу настолько, чтобы перевернув последнюю страницу, я подумала - вот это да....6446