Carry On

I know Simon and I will always be enemies.…
But I thought maybe we’d get to a point where we didn’t want to be.

Sharing a room with the person you want most is like sharing a room with an open fire.
He’s constantly drawing you in. And you’re constantly stepping too close. And you know it’s not good—that there is no good—that there’s absolutely nothing that can ever come of it.
But you do it anyway.
And then …
Well. Then you burn.

Я также знаю, какая у него кожа. Еще один оттенок золота, самый светлый. Сноу никогда не загорает, но на плечах у него веснушки, а спина, грудь, руки и ноги усеяны родинками. Три родинки на правой щеке, две под левым ухом, одна над левым глазом. Мне от этого знания вовсе не легче. Но и не тяжелее, наверное. Вряд ли может быть еще тяжелее, чем сейчас.

Тиранус Питч? Тиранус Бэзилтон Гримм-Питч?

– Они узнают, – говорю я.
– Станут нас обсуждать.
– Что? – Сноу будто за миллион миль отсюда. В последнее время он всегда такой.
– Они узнают, что мы геи.
– Как же мне теперь быть с моей карьерой.

Если Баз считает, что я когда-нибудь отпущу его, он ошибается. Таким он мне нравится – всецело в моих руках. В моей власти. Когда он не строит козни или заговоры, не разговаривает с вампирами.

Не знаю, – ответила Пенелопа, когда я спросил ее, какие ощущения в ней вызывает магия. – Внутри меня словно колодец. Такой глубокий, что я даже не могу вообразить, где у него дно. Но вместо того чтобы черпать силу ведрами, я просто вызываю ее на поверхность. И вот магия уже под рукой – столько, сколько мне нужно, полностью под моим контролем.

Мы еще ни разу не одевались на глазах друг у друга: все дело в нашей взаимной паранойе.

Саймон Сноу все равно умрет, целуя меня. Только не сегодня.

Баз обхватывает его обеими руками.
– Все в порядке, любимый.