Six of Crows

– Джеспер!

«Я убью этого маленького идиота».

– Чего надо?!

– Закрой глаза!

– Ты не сможешь поцеловать меня оттуда, Уайлен.

– Просто сделай это!

– Для тебя же лучше, чтобы это было не зря! – Он закрыл глаза.

– Закрыл?

– Да закрыл, черт бы тебя побр...

Снизу раздался пронзительный вой, а затем под закрытыми веками Джеспера вспыхнул яркий свет. Когда он рассеялся, парень открыл глаза.

Люди неуклюже передвигались внизу, ослепленные фотобомбой Уайлена. Но Джеспер все видел прекрасно.

«Неплохо для сына торговца», – подумал он и открыл огонь.

"Что они могли увидеть ,выглянув в окна и за двери?
Группу кричащих юнцов, несущихся вперёд на танке, выкрашенном в цвета фьерданского флага, словно какие-то отставшие от парада, заблудившиеся психопаты."

"-Матиас- тюльпан?
-Большой задумчивый жёлтый тюльпан"

"-Отец повсюду брал меня с собой, пока меня не скрутило от ужасной морской болезни, пока я не наблевал на королевской свадьбе, пока я не попытался изнасиловать ногу посла.
-Та нога сама нарывалась."

"-Он удивляет меня.
-Ага, как пчелиный рой в ящике комода"

"Ей ни в кого не хотелось влюбляться. Это как гость, которого ты сначала ждёшь, а потом не знаешь, как от него избавиться."

"Это почти тоже самое, что стрелять по тарелочкам, только когда ты попадаешь, они издают другие звуки."

"Нине просто нравилось флиртовать со всеми подряд. Он однажды видел, как она строит глазки паре туфель в витрине магазина."

— Ты вообще обо мне вспоминала, Нина? Не мешал ли я тебе спать?
Она пожала плечами.
— Соматики спят без проблем.
Но сны контролировать не умеют.
— В «Адских Вратах» сон — это роскошь. Опасность. Но стоило мне уснуть, я видел тебя.
Она вскинула голову.
— Именно так, — продолжил он. — Стоило только закрыть глаза.
— И что ты видел? — спросила она, желая услышать ответ и в то же время страшась.
— Нечто ужасное. Самые страшные пытки. Ты медленно топила меня. Выжигала мое сердце. Слепила.
— Я была настоящим чудовищем.
— Чудовищем, непорочной девой, ледяной сильфидой. Ты целовала меня, шептала на ухо сказки. Пела и обнимала во сне. Я просыпался, слыша твой смех.
— Ты всегда ненавидел мой смех.
— Я любил его, Нина. И твое яростное сердце воительницы. Я и тебя, пожалуй, любил.
Любил. Однажды. До того, как она его предала. Эти слова отозвались ноющей болью в груди. Она знала, что лучше бы ей молчать, но не могла не спросить:
— И что же ты делал, Маттиас? Что делал со мной в своих снах?
Корабль слегка накренило. Лампы пришли в движение. Его глаза — синее пламя.
— Всё, — ответил он, повернувшись, чтобы уйти. — Всё.