Так говорил Заратустра. Ecce Homo. По ту сторону добра и зла

Из многообразного опыта аристократ узнает, каким своим свойством он обязан тем, что все еще продолжает существовать, что все еще остается по бедителем назло всем богам и людям. Эти свойства он называет добродетелями и только их и культивирует. Он делает это с жестокостью, он жаждет жестокости: любая аристократическая мораль нетерпима, в воспитании ли юношества, в проявлении ли своих прав над женщинами, в соблюдении ли брачных обычаев, в установлении ли отношений юношей к старикам, в карающем ли законодательстве, обращенном лишь против выродков. Нетерпимость он даже причисляет к добродетелям под названием «справедливость». Таким образом, вопреки смене поколений закрепляется тип с немногими, но крайне резко выраженными чертами, род суровых, воинственных, разумно-молчаливых и замкнутых людей. Постоянная борьба с постоянно одинаковыми неблагоприятными условиями является, как было уже сказано, причиной того, что тип закрепляется и делается мощным. Но бывают счастливые положения, когда чрезмерное напряжение ослабевает, например в такие моменты, когда нет больше врагов, средства же к жизни, наслаждению жизнью имеются в избытке. Одним ударом разрываются путы старой культивировки: она перестала уже быть необходимым условием существования, и если продолжает жить, то лишь как архаизм, как одна из форм роскоши.

Достигнут тот опасный пункт, когда более крупная, многообразная, широкая жизнь переживает старую мораль; индивид должен теперь сам создавать для себя законы, прибегать к искусствам и ухищрениям для самосохранения, самовозвышения, самоизбавления. Появляются все новые цели, новые средства, исчезают общеупотребительные формулы, царит взаимое непонимание и неуважение среди заключивших между собой союз: разрушение, падение и высшие желания сплетаются в ужасающий узел, гений расы, бивший через край из рогов изобилия добра и зла, опасное совмещение весны и осени, полное повых таинственных чар. свойственных юному, неисчерпанному, неистощимому разрушению. Что должны проповедовать философы-моралисты, появляющиеся в это время? Они замечают, что все идет к близкому концу, что все кругом разрушается и, в свою очередь, разрушает, что ничто не продержится и двух дней, кроме одного рода людей, неизменно - посредственных. По средственные одни только имеют шансы на продолжение рода - они люди будущего, способные пережить трудный момент, «будьте подобны им, будьте заурядными!» вот единственная моральная формула, которая еще имеет смысл, которая еще находит слушателей. Но ее трудно проповедовать, эту мораль посредственности! Она ведь никогда не должна сознаваться в том, что она есть и чего она хочет! Она должна говорить об умеренности, достоинстве, об обязанностях и любви к ближнему, трудно ей не выдать заключающуюся в ней иронию.