Человек, который смеется

"Все, что сотворил господь, - благо. Я был брошен в бездну. Для чего? Чтобы измерить всю глубину ее. Я водолаз, принесший со дна ее жемчужину - истину. Я говорю потому, что знаю. Вы должны выслушать меня, милорды. Я все видел, я все испытал. Страдание - это не просто слово, господа счастливцы. Страдание - это нищета, я знаю ее с детских лет; это холод, я дрожал от него; это голод, я вкусил его; это унижения, я изведал их; это болезни, я перенес их; это позор, я испил чашу его до дна. И я изрыгну ее перед вами, и блевотина всех человеческих бедствий, забрызгав вам ноги, вспыхнет огнем."

Есть книги, которые попадают в твой виш-лист молниеносно (за что винить следует, я думаю, ленту "Лайвлиба": очаровательные, глубокомысленные рецензии сподвигают на то, чтобы бросать все и читать вот то, посоветованное рецензентами), так же быстро прочитываются, порою не оставляя после себя ничего: да, было приятно в моменте, а что в остатке - твоя ли эта книга и история? Она могла, не спорю, поменять чью-то жизнь, привнести в нее ярких красок, но в твоей-то какую роль сыграла?

А бывают книги, подобные роману Гюго, к которым идешь годами. И я сейчас нисколько не преувеличиваю: прочитанный мною в 14 лет "Собор Парижской богоматери" оставил после ворох невероятных впечатлений - восторг, любовь, боль... Да много чего еще... Наверное, в те мои четырнадцать он стал для меня первым по-настоящему взрослым романом - я читала его до "Преступления и наказания", до "Отцов и детей", до "Войны и мира", до всей той бесчисленной русской классики, которая затянет меня в свои сети в девятом, десятом, одиннадцатом классе... Меня сразу поразило изящество стиля французского классика и мощный социально-философский посыл книги. Читала летом, между восьмым и девятым классом, читала в библиотечном варианте, без конца продлевая: две недели, потом еще две, и еще...

И на этой волне полученного удовольствия от незнакомого автора, думается, самым верным решением было бы продолжить знакомство, да и мысли такие были: бордовый том несколько сурового оформления был все детство перед глазами. "Собор..." я брала в библиотеке, "Человека..." я могла читать в любое время дома! Но... как-то не случилось... Дела, учеба, другие книги (очаровавшая меня навсегда русская классика - любимые Гончаров, Тургенев, Куприн и многие другие). Виктор Гюго и другое его не менее известное произведение так и остались тогда в мечтах, немым упреком томик еще долгое время смотрел на меня с полки с классикой от "Пермского книжного издательства"...

Каждой книге - свое время и место. Возможно тогда, в далекой уже своей юности, я бы не поняла многое из этого романа, вероятно, и герои меня б не столь восхитили, как сейчас, не знаю... Знаю наверняка лишь одно: на сегодняшний момент (март 25-го) книга "Человек, который смеется" видится мне одной из самых возвышенных и трагических истории в мировой художественной литературе, историй, возвращающих веру в человека, историй, от которых трудно оторваться, историй, которые сразу западают в сердце...

"Я был сиротой, брошенным на произвол судьбы, я был совсем один в этом беспредельном мире. И первое, что я увидел, был закон в образе виселицы; второе - богатство в образе женщины, умершей от голода и холода; третье - будущее в образе умирающего ребенка; четвертое - добро, истина и справедливость в лице бродяги, у которого был только один спутник и товарищ - волк."

Роман Гюго по ходу чтения казался мне несколько эклектичным - нас перебрасывало из бедняцкой хижины в королевские покои, мы то восхищались мужеством и порядочностью, то гневались, глядя на развращенные придворные нравы. Между первым и вторым, казалось, не было никакой связи - только казалось. Волшебник Гюго умело отвлекал нас от главного, чтобы потом, в одно мгновение, поразить будто обухом по голове - правда, богатство, справедливость тоже могут ранить, если не ко времени, если уж слишком поздно что-то менять. Налаженный маховик жизни уж не остановить на полном ходу. К чему оно все? Сейчас, когда уже слишком поздно... Роман рождал самые разные ассоциации: стойкость мальчика в момент снежной бури отчего-то навевала мне мысли о героях Джека Лондона (странные ассоциации, спорить не буду), королевские покои мигом возвращали меня в романы Дрюона и Дюма. Финал же ошеломил, покорил, заставил прослезиться - вот это точно что-то из русской классики...

• Зачем я явился сюда? Затем, чтобы повергнуть вас в ужас. Я чудовище, говорите вы? Нет, я - народ. Я выродок, по-вашему? Нет, я - все человечество. Выродки - это вы. Вы - химера, я - действительность. Я - Человек. Страшный "Человек, который смеется". Смеется над кем? Над вами. Над собой. Надо всем. О чем говорит этот смех? О вашем преступлении и о моей муке. И это преступление, эту муку он швыряет вам в лицо. Я смеюсь - и это значит: я плачу.

  Трудно вот так сразу сказать, чем для меня в итоге стал роман Гюго (пишу по свежим эмоциям от прочитанного). Историей любви, которой неподвластны условности общества? История урода и слепой, история чистой души, скрытой за безобразной внешностью, кстати, недвусмысленно отсылала уже к упомянутому мною "Собору..." - здесь, впрочем, эта тема, как мне кажется, проявлена еще ярче, чем в той книге знаменитого француза. История глубочайшей привязанности, благодарности, дружбы, переросшей однажды в нечто еще более красивое. Я искренне любовалась ими весь процесс чтения - Деей и Гуинпленом, самой судьбой предназначенных друг другу. На фоне отношений Дэвида и Джозианы (вернее, недоотношений: там каждый любил только себя) пара этих неполноценных с виду людей (она не может видеть мир и его, он лишен возможности созерцать свой собственный облик) казалась мне едва ли не идеалом - образцом той самой бескорыстной любви, когда не важно что-то внешнее, куда важнее то, что внутри.

  Другой бы на его месте, возможно, проклинал свое вынужденное уродство (родился-то он ведь не таким), Гуинплен же боготворил его. Эта приклеенная ему навечно жесткосердными людьми маска средством пропитания, профессией, способом проявить благодарность - Урсусу за то, что когда-то спас, Дее - за ее безоговорочную любовь. Вот он, урок высшего милосердия и благодарности! Человек благодарит судьбу и злых людей (все во мне негодовало, когда читала эти трагические страницы, посвященные его незавидной судьбе. Как могла подняться рука обезобразить малыша?..) за то, что с ним сотворили. Это и урок благодарности, и столь важное умение находить что-то хорошее в изначально плохом. Я не завидую судьбе героя (там нечему завидовать), но вот этой способности я бы тоже хотела научиться...

  И почему-то читая страницы романа, я не представляла себе урода. Как может быть уродлив человек, спасший девочку от неминуемой гибели, когда сам стоял на волосок от смерти? Обмороженный десятилетний ребенок, покинутый всеми и оставленный на произвол судьбы в снежную бурю один-одинешенек, спасает это незнакомое, чужое ему существо. Ему и так сложно идти, с девочкой на руках - еще труднее, он делится с нею курточкой, он стучится во все дома, когда доходит до поселка, ему нигде не открывают (только-только отгремела чума, люди боятся чужаков)... Да, это страшно. Но это еще и вселяет веру, не до конца потерянную веру в человека, в людское милосердие. Как может быть безобразен человек с настолько чистой душой? Нет, я, конечно, не представляла себе писаного красавца - я представляла обычного человека, вот такого, как мы с вами, просто, в отличие от нас, с печатью страдания на лице. Ведь это не человек, который смеется - обманывает нас все же заглавие. Это человек, над которым смеются. Скоморох, фигляр, шут... Людям оказывается легче смеяться над чужой бедой...

  История любви, история уродства - мнимого и настоящего (уродливые души не менее ужасны, чем уродливое лицо), история страданий, которых некоторым отсыпано слишком много. История мужества перед лицом искушений - не все проходят испытание богатством и славой, некоторые заглушают голос совести. Вот только насчет Гуинплена я ни капельки не сомневалась, что он выдержит любое испытание (и это в том числе) с честью. Конечно же. история борьбы за справедливость. Его проникновенная речь, вызвавшая в Палате лордов лишь смех, меня взволновала до глубины души. И столь же сильно меня растрогал финал - вполне в духе романтизма, которого придерживался в своем творчестве французский классик. Я не была готова к такой концовке (давно все-таки не читала Гюго, успела отвыкнуть), но теперь она видится мне закономерной и логичной. Сложно жить, утеряв главный смысл жизни...

  Возвращаясь к началу рецензии... Истории о сильных, самоотверженных людях - это именно то, что лично мне дает вдохновение. Да, я люблю истории с моралью, истории, где четко прописано добро и зло, истории, которые учат и делают нас чуточку лучше...

Это была моя книжная фобия.

Да, вот так странно хочу начать свой отзыв по этой книге. "БЫЛА" и "ФОБИЯ" в одном предложении. Стала одной из любимых книг.

Классика - это мое все. Ее я люблю и понимаю (хочется верить), ею дышу. Гюго - классика классики. Из тех, чье имя я узнала еще до того, как начала читать. И, конечно же, после выхода на советские экраны французского мини-сериала режиссера Жана Кершброна "Человек, который смеется" я не могла не взять с полки одноименную книгу. Благо у нас был такой желанный по тем временам и довольно редкий экземпляр этой книги. Как сейчас помню, что взяла, дочитала до описаний ужасов, которые творили с детьми компрачикосы, разрыдалась, закрыла книгу на долгие 20 с лишним лет. С ума сойти, мне сложно представить, что такие промежутки есть в моей памяти! Но вот во флэшмобе 2013 мне посоветовали эту самую книгу. И я поняла, что это оно, время для того, чтобы собирать камни прочесть-таки этот труд уже знакомого и любимого автора. И знаете что?! Я рассказываю это все ради того, чтобы поведать вам удивительную вещь. В мои 10-12 лет (точно я не помню) мне показалось, что издевательствам над людьми в книге было отведено никак не меньше большой главы. На деле же оказалось, что этому посвящена всего-то пара абзацев. Мда... вот они загадки восприятия. У детских страхов глаза велики. От былой фобии не осталось и следа.

Романтическая история о роковой судьбе полюбивших друг друга юноши и девушки.

Исторически точная панорама жизни английского общества конца XVII - начала XVIII века.

Остро-социальная трагедия развития человеческой судьбы в кандалах общественных предрассудков.

И это все о нем, о романе Виктора Гюго, замысленном когда-то как начало трилогии "Аристократия", "Монархия", "Республика". Грандиозный и в то же время очень локальный сюжетно, роман разворачивает перед нами план истории целого народа, неразрывно связанного кровными узами родства со всеми народами Старого Света. Революционный по накалу, он снизойдет до судьбы всего лишь трех людей и одного волка. Литературный монумент. В духе автора.

Гюго узнаваем. Нет, его нельзя перепутать ни с кем. Многословные отступления, масштабные картины прошлого, практически документальная дотошность повествования, контекстуальные параллели с будущим (тем, что во времена Гюго уже стало реальностью). Гюго постоянно кружит вокруг одних и тех же мыслей, словно желая максимально точно, со всех сторон, во всех подробностях отобразить перед читателем какое-либо явление или исторический факт, заставить почувствовать именно так, как он, автор, это видит. Гюго - не последователь. Он - поводырь. Читателю не выбраться на волю без авторской помощи. Я не рассматриваю те случаи, когда читатель принимает решение пропустить отрывки авторских отступлений, так как, по мне, это большое упущение, если не сказать более негативно. Да, читать Гюго не просто, его книги требуют работы мысли, довольно обширного потенциала памяти, определенной интеллектуальной базы. Но даже если вместо всего этого у читателя есть только невероятное желание познавать и внимать, то этого более, чем довольно, ведь Гюго не свойственна сухость. Его речь страстная: она агонизирует вместе с умирающим, она воспламеняется вместе с влюбленным, она пульсирует вместе с током крови ее героев.

И еще... Об этом нельзя не сказать. Роман Гюго реален. Да, да, именно так. Я брела вместе с Гуинпленом по запорошенным плоскогоряьм Портленда, я замерзала от пронизывающих снежых вихрей; я сходила с ума от животного ужаса на тонущей лодке среди покинутых Богом и Сатаной компрачикосами... И я увидела тот свет, что увел с собой Дею. Туда, куда устремился за ней Гуинплен. Если бы я дочитала книгу в те мои 10-12 лет, я бы слегла...

Гюго был, есть и будет великим писателем. В свое время Собор Парижской Богоматери потряс меня до глубины души. А учитывая тот нежный возраст, в котором я его прочла – осмысление и переживание романа заняло порядка двух-трех месяцев.

К стыду своему Отверженных я до конца не прочитала до сих пор. Застряла где-то на середине второго тома пару лет назад, а потом начался ремонт, книги запаковали и с концами. До сих пор не могу найти в каком пакете именно то, что мне так нужно.

Гюго – гений. Писатель с большой буквы. В его произведениях есть все, что делает книги классическими и великими на мой скромный взгляд: достойная осмысления главная идея, детально выписанный исторический фон, богатство и колоритность персонажей, философские дилеммы, возникающие по ходу сюжета и рассуждений, драматизм событийного ряда, колеблющийся от трагедии до комедии, ну и чего греха таить – трагическая развязка.
«Человек, который смеется» удовлетворяет всем вышеперечисленным требованиям. Где-то порой даже предвосхищает и превосходит ожидания.

Давайте поговорим про роман немного подробнее.

Итак.

1.О сюжете
В центре повествования – мальчик-сирота, брошенный на берегу моря на погибель. Но вопреки всему главному герою удается выжить. Более того он неожиданно обретает семью, домашний очаг и призвание. Мальчик превращается в мужчину и незаметно для себя самого становится счастливым. У него есть любимая работа, которая в силу его редкого физического недостатка, приносит хорошую прибыль. Да-да. Наш главный герой – уродлив.. Компрачикосы путем сложной хирургической операции превратили его лицо в маску комедии. Но уродство нашего героя исключительно внешнее. Душа его благородна и прекрасна.
Только вот разглядеть это могут немногие. Но находится прекрасная девушка, способная полюбить героя, вопреки недостаткам. Двое влюбленных словно созданы друг для друга. Она прекрасна – он безобразен. Она – слепа, он – способен вести за собой.
В общем, к 20 с хвостиком лет у Гуинплена жизнь сложилась так, как у многих людей не складывается и к 60. Он действительно счастлив.
И тут на сцену выступает Провидение, оно же Злой Рок. Волею случая выясняется, что Гуинплен – пэр Англии, член Парламента, богатый и могущественный человек. Перед ним встает нелегкий выбор: посвятить себя борьбе за человеческие права, защищая бедность из которой он вышел или продолжать наслаждаться собственным счастьем.
Не буду спойлерить самое интересное в книге – скажу только, что все написанное Гюго фантастически проницательно, поучительно и о многом заставляет задуматься.

2.Об истории
«Человек, который смеется» - так или иначе роман исторический, поскольку автор пространно и в подробностях описывает эпоху, послужившую фоном для разворачивающихся событий.
Скажем сразу, я не специалист по Великобритании конца 17 - начала 18 веков. И, как историк, затрудняюсь судить о достоверности предоставленной автором информации по 3 причинам:

• Людям 19 века критичность мысли и объективность были свойственны, но не в той степени, в которой на них опираются современные специалисты
• С другой стороны у Гюго могли быть уникальные источники, не дожившие до наших дней.
• Хотя опять же писателям свойственно приукрашивать действительность ради драматизма происходящего.

Тем не менее, обилие информации о внутриполитическом, экономическом и социальном положении Великобритании того времени, а также критический сравнительный анализ Франции с Англией, предоставленные в книге наводит на мысль о том, что Гюго вряд ли взял с потолка все эти детали. Что-то может и приукрасил, но в целом использовал весьма достоверный неискаженный домыслами материал. Например:

Компрачикос - в Испании, Англии, Германии, Франции XIII—XVIII веков представляли собой организованные преступные сообщества, состоявшие в основном из контрабандистов, бродяг и нищих. У индейцев они были известны как «чейлас» — охотники за детьми. Компрачикосы вели торговлю детьми. Они покупали или похищали детей, а затем перепродавали, делая из них шутов, акробатов и т. п. Иногда (но не всегда!) они перед продажей по-своему детей «обрабатывали», намеренно уродуя, с целью сделать из них карликов, горбунов или пожизненных обладателей уродливых масок. При дворах европейской знати XVII-XVIII вв. существовала своеобразная мода на различных уродов и шутов-калек, забавлявших своих хозяев и их гостей, обладавших низменными вкусами. В Российской империи моду на карликов и горбунов впервые ввел Петр Первый; наиболее известной любительницей подобных забав была императрица Анна Иоанновна (1730-1740). От монархов и их дворов старались не отставать их многочисленные придворные. В условиях постоянного спроса на детей-уродов и относительно высокой рождаемости, преступный «бизнес» компрачикосов долгое время процветал. Потребовались годы жесточайших преследований, а также общее повышение уровня культуры и нравственности, чтобы подобное негативное социальное явление совсем исчезло в Европе. (с) Википедия

Из рассуждений о ценности английского пэрства:
… Аристократия – стена, которая с одной стороны сдерживала, точно плотиной, королевскую волю, с другой – защищала народ.
…Англия, бывшая бретонской при Утэре Пендрагоне, римской при Цезаре, саксонской при семивластии, датской при Гарольде, нормандской после Вильгельма, благодаря лордам становится английской…
… Будем справедливы к аристократии. Она удерживала королевскую власть в известных границах, она была ее противовесом. Она служила преградой для деспотизма.

Из рассуждений о взаимосвязи между содержанием и оболочкой.
…Поместите в круглом зале сенат, заседавший в зале квадратном, и он окажется другим. Форма моллюска изменяется по мере изменения формы раковины.
Если вы хотите сохранить какое-нибудь старинное установление, будь оно происхождения человеческого или божественного, будь оно кодексом или догматом, или аристократией или жреческим сословием, - ничего не переделывайте в нем заново, даже наружную оболочку. Если хотите уберечь от перемен учреждения, ничего не меняйте в зданиях.

3. О философии
«Человек, который смеется» - роман, который поднимает многие во

• Несоответствие безобразной внешности благородной душе и наоборот.
• Растерянность человека перед неизвестными силами (как божественными, так и человеческими), которые управляют его жизнью.
• Выбор между своим счастьем и попыткой помочь многим.
• Выбор между желаниями плоти и стремлениями души.
• Недолговечность и ослепительность соблазна.
• Исполнение заветной благородной мечты – так ли оно прекрасно на практике?
• Какие лишения и потери человек способен перенести, а какие – нет?
• Власть, ограниченная властью способна принести пользу народу (… Королевская власть сознавала это, и ненавидела пэров. Обе стороны старались ослабить одна другую. Ущерб, наносимый ими друг другу, шел на пользу народу. Эти две слепые силы –монархия и олигархия – не замечали, что работают в интересах третьей – демократии.)

  И другие вопросы.

ы.