Процесс. Рассказы

Нет, я пока не могу говорить о Кафке.
Язык отяжелел, отсох, прилип к гортани, что там ещё...
Я пыталась когда-то читать "Исследования одной собаки", но какой же банальщиной они показались, эти исследования! Ё-моё, почему я тогда взяла не "Процесс"?!

Это даже не литературное произведение, это какой-то определяющий знак.
Потому что о Кафке либо: "ааа, никак, не моё", либо: "аааа, это гениально-гениально-гениально".
Не знаю, как это, и от чего зависит. Может, от характера, или от фазы жизненного цикла, от типа нервной системы, или кровеносной, или пищеварительной, или какие ещё есть.
Потому что это такое ощущение - восприятие мира и жизни, ты либо чувствуешь так, либо нет.

Если попытаться в моих мозгах собрать всё в кучу, то получится примерно следующее:

- это крайне абсурдно, но чрезвычайно логично;

• это очень смешно, но отчаянно больно;
• это фантастический сон, но обыденная реальность;
• всё так, и всё не так.

  Этот сюжет, который сам по себе меня абсолютно не интересовал, совершенно, казалось бы, бессмысленный, но такой необходимый! Можно было бы, наверное, писать отзыв, не прочитав и половины книги.

  Эти слова, которые так просты и обычны, но как же при этом безумно содержательны! Содержательны настолько, что просто не унести за один раз, не упихнуть одним движением, не объяснить тысячами рецензий.

Вообще, всё, что там написано, в книжке в этой, оно переваривается и разворачивается где-то в подкорке души.
Какое-то откровение, какое-то понимание, осознание какой-то сути, какого-то смысла каких-то происходящих вещей.

Нет, я пока не могу говорить о Кафке, я могу пока о Кафке только молчать.

Кто такой Грегор Замза? Насекомое или человек? Во сне ли он превратился в страшное насекомое или это подсознание совершило такой генетический выверт, чтобы убежать, уйти от мещанского быта и нудной, отупляющей работы коммивояжера. Что это было? Начавшаяся где-то в пространстве и закончившаяся где-то в пространстве история одного исчезновения? А может быть это история изгоя, непохожего на большинство? Или превращение Грегора это история одного одиночества, страшного и мучительного одиночества среди близких людей?
Чем чаще я читаю Кафку, тем все больше и больше убеждаюсь, что все вышеперечисленное верно. История Грегора Замзы – это история изгоя, который в какой-то момент становится не таким как большинство, он отличается, явно отличается, но именно в момент превращения он становится собой, находит себя, но в тоже время страстно желает быть в семье: слушать как играет на скрипке сестра, слушать голос матери, помогать семье, но семья перестает его любить, перестает принимать его, испытывая чувство стыда и желая спрятать, запереть в пустой комнате от чужих и от своих глаз это неведомое создание. В этом противопоставлении и есть главный конфликт или боль и самого Кафки: да, я другой, не такой как все, я, если хотите, насекомое, но я – человек и я хочу быть среди вас, быть таким какой я есть. Посмотрите на насекомое и найдите в нем человека, разглядите человека. А общество и семья не принимает, отторгает, именно потому, что другой. И в этот момент настигает ошеломляющее одиночество клерка из страховой компании…или коммивояжера. Одиночество в собственном вакууме. И дело здесь не в том, что мещанская среда не способна воспринимать иное, как очень любят писать многие литературоведы, а в том, что свойство человека вообще защищать свою психику и жизнь от того, что кардинально отличается от него самого, от его представлений о мире и о человеке в этом мире, если хотите, то это такая защитная реакция, как у родителей Грегора – забыть, как можно скорее о том, что там в комнате жило насекомое, оно исчезло, и наконец-то светит солнышко, а дочь расцвела и стала красавицей - вот и пришло время подыскать ей хорошего мужа. Идеальный вариант: пусть неведомое исчезнет, мы не хотим его понимать и не хотим видеть в насекомом нашего сына и брата. Он – другой.
Наверное, самые мучительно-страшные в психологическом плане моменты - это когда из комнаты Грегора начинают выносить мебель, а он, это отчаянное насекомое, цепляется изо всех сил за портрет.
Храбрый одинокий Грегор, отчаянно пытающийся быть с семьей, но превращение уже случилось. Во сне ли, наяву ли, рождено ли оно подсознанием, но оно случилось.

Побыть бы мухой на стене, пока немецкоязычные школьники или студенты обсуждают это произведение. Я не готова оставаться с Кафкой наедине. В формате романа Кафка такой душнила, что только живое, остроумное обсуждение при помощи знающего преподавателя может спасти от ощущения липких, холодных лап на шее. Никого не осуждаю, кинки у всех разные: если нравится асфиксия, то, конечно, “Процесс” можно и нужно читать в одиночестве, медленно погружаясь в мир полусна, который создал писатель.

В депрессии читать “Процесс” невозможно. Прага изображена без единого пятнышка цвета – серая гора писем, справок и ходатайствований, которая вот-вот обрушится лавиной на главного героя, Йозефа К. Вдруг появляется тревожность, неусидчивость перед лицом смутной угрозы. Возвращается чувство, что нужно к завтрашнему дню написать двадцать пять листов курсовой, ну или обклеить обоями захламлённый коридор. Это магия писательского мастерства, но мне такой магии не надо. Персонажи не радуют (и не должны), сюжет неинтересный (и не должен таким быть), мораль мутная, как вода в забитой раковине. Процесс над К. – это что? Аллегория Страшного Суда, сон, рефлексия авторского опыта?

Если не высыпаешься, прочитать “Процесс” – целый подвиг. У меня слипались глаза каждый раз, когда видела очередной большой абзац на всю страницу. Знаете, вот если засунуть в мясорубку самый серый и убогий канцелярит, сборник стихов Гёте и словарь юридических терминов, да хорошенько провернуть, то получится язык Кафки в “Процессе”. Это какое-то издевательство над концентрацией внимания читателей. Я даже думала, когда в очередной раз откладывала книгу: ну если по-человечески просили сжечь все произведения после смерти, почему, блин, столько опубликовали? Видимо, полного помилования, когда уничтожают всю документацию, не удалось достичь и самому писателю. Надеюсь, Максу Броду в гробу икается. Потрясающе, насколько большое влияние на мировую литературу оказал человек, который не хотел быть услышанным.

Писать рецензию на “Процесс” нереально, потому что уже всё сказано более знающими и тонко чувствующими Кафку людьми. Но я добавлю ценные пять копеек к дискурсу: если вы читаете Кафку и вам так же хреново, как и мне, то напишите – в комментарии, в личку, куда хотите. Давайте обсудим, найдём, над чем посмеяться, погрустим о жизни.

Моё погружение в удивительный мир Кафки началось с его известных романов «Процесс» и «Замок», между которыми прослеживается незримая связь. В «Процессе» на передний план выходят психологические проблемы личности, а в «Замке» центральное место отводится духовному поиску. Когда же пути психологии («Процесс») и духовности («Замок») соединяются, возникает более целостное видение жизни. Оба вектора внутреннего развития (психологический и духовный), как и оба романа, дополняют и поддерживают друг друга, формируя вместе более полный подход к пониманию человека, чем каждый из них по отдельности.

Как писал Кафка в «Процессе», «всё на свете имеет отношение к суду». Но если везде и всюду есть суд, то никак не избежать и его приговора. И сразу вспоминается рассказ «Приговор», относящийся к тем немногим произведениям, которые не были "приговорены" автором к забвению после его смерти и заранее объявлялись действительными. Причём «Приговор» стал частью сборника «Кары» («Приговор», «Превращение», «В исправительной колонии»), который не был опубликован при жизни Кафки из-за проблем с издателем. В рассказе нарциссичный отец-манипулятор с ненавистью и гневом неожиданно выносит взрослому, но созависимому сыну двойственный и внутренне противоречивый вердикт: «Ты был невинным ребенком, но в самой своей сущности был ты исчадием ада! А потому знай: я приговариваю тебя к казни водой!». Ну, и безвольный сын автоматически спешит к реке, чтобы привести отцовский приговор в исполнение... В «Приговоре», как и в «Превращении» (где герой чувствовал себя виноватым перед равнодушной и эксплуатировавшей его семьёй), нашёл своё отражение бесконечный внутренний диалог Кафки с отцом.

Широко известное «Письмо отцу» - это реальное письмо писателя своему родителю, так и не достигшее адресата по вине матери. В нём взрослый сын изливает всю свою горечь и боль, вызванную тяжёлым характером отца: «Я потерял веру в себя, зато приобрёл безграничное чувство вины. (Памятуя об этой безграничности, я однажды правильно о ком-то написал: "Он боится, что позор переживёт его")». Автор здесь привёл несколько перефразированные заключительные слова своего романа «Процесс». Далее он добавил, что его убивает «гнёт постоянного страха, слабости, презрения к самому себе». Таким образом, в письменном признании отцу Кафка фактически подтверждает, что в «Процессе» изображён вынесенный во внешний мир внутренний процесс смутных и неуловимых самообвинений, вызванных ненавистью и презрением к самому себе.

Нечто подобное прослеживается и в «В исправительной колонии». И это не удивительно, так как этот рассказ и роман «Процесс» писались Кафкой практически одновременно. И, кстати, оба героя двух произведений сравниваются писателем с собакой, что может означать их отождествление с животным при лишении человеческого начала.

В символических произведениях Кафки видимый, материальный мир служит символом мира незримого, духовного. В них (как и в сновидениях) все события конкретны и кажутся реалистичными, хотя на самом деле говорят о внутренних переживаниях, символизируемых внешними ситуациями.

Итак, в исправительную колонию прибывает путешественник-исследователь для изучения практикуемого там судебного процесса. На месте предстоящей казни гостя вводит в курс дела офицер (он же судья и палач). Интересно, что беседуют они на французском языке, которым находящийся рядом и ничего не знающий приговорённый человек не владеет. «А осуждённый, между тем, выглядел настолько по-собачьи преданно, что, казалось, освободи его от цепей и отпусти бегать по склонам, - потребуется лишь свистнуть его к началу экзекуции». Адвокат-защитник, как выясняется, вообще не предусмотрен в судопроизводстве, так как презумпцией невиновности руководствоваться не принято, а всякие расследования и допросы могут только внести ненужную путаницу. Ведь принцип, из которого исходит суд: «вина всегда несомненна». Но приговор, по мнению офицера, не звучит слишком строго: закон, который преступил осуждённый, будет специальным аппаратом вписан в его тело. Поэтому было бы бессмысленно заранее оглашать вынесенный приговор, так как подсудимый всё равно скоро узнает его собственным телом, а вину свою расшифрует ранами. На эту большую работу ему потребуется целых шесть последних часов жизни. Но зато как же при прежнем коменданте колонии внимали выражению просветления на измученном лице приговорённого все многочисленные свидетели этого наконец достигнутого правосудия...

Несправедливость судебного процесса и бесчеловечность экзекуции были вне сомнения, но шокированный путешественник-наблюдатель всё же не стал ничего предпринимать. Ведь он и «сам не в состоянии себя понять, поскольку путешествует лишь с намерением смотреть, и ни в коем случае не затем, чтобы изменять чужое судопроизводство». Кроме того, он рассчитывал на нового коменданта, который собирался ввести «новые методы, недостижимые для ограниченного мозга этого офицера». Здесь сразу напрашиваются аналогии с «Процессом», где вместо путешественника был священник, который знал, в чём действительно обвиняется задержанный и что его дело кончится плохо, но он тоже не считал возможным вмешиваться. По мнению священника, это была проблема исключительно самого героя, которую тот должен решать только сам. И если он отказывается видеть, пусть остаётся слепым – ибо никто другой, кроме самого человека, не сможет увидеть истину о себе, а также не проделает его внутреннюю работу.

На мой взгляд, сама "исправительная колония", расположенная на острове, вполне может символизировать внутренний мир невротичного человека. Её комендант – это, пожалуй, своеобразный аналог супер-эго, то есть некий внешний авторитет, устанавливающий правила и нормы морали. А в офицере и осуждённом легко увидеть литературных двойников, антагонизм которых основывается на борьбе противоположных начал внутри одной личности. Кто же из них одержит победу? Чем закончится очередной этап вечной схватки добра и зла? Удастся ли новому коменданту (противнику экзекуций) закрепить свою власть или всё-таки вернётся прежний правитель (изобретатель адской машины), которого очень ждут его сторонники? Как это часто и происходит с двойниками, в конце они неожиданно меняются друг с другом местами. И то, что должно было произойти с осуждённым, происходит с офицером, но никаких признаков наступившего освобождения нельзя различить в его лице. Однако зло в исправительной колонии (иначе говоря – в человеческой душе) всё же не преодолено, а лишь затаилось на какое-то время. Финал открыт…

Так как произведениям Кафки свойственна множественность прочтений и трактовок, то, изменив угол зрения, можно увидеть в этом рассказе-притче и черты антиутопии, а в исправительной колонии-острове - модель общества, в котором «бегство от свободы», прекрасно описанное Фроммом в одноимённой книге, стало достигнутым результатом. Но любая тоталитарная система рано или поздно разваливается, как развалилась и адская машина, а сторонников жестоких пыток настигла смерть. Однако шанс на возвращение старых порядков, введенных прежним комендантом колонии, всё же не является нулевым.

В своём творчестве Кафка, испытывая интерес к психологической обусловленности порабощения (как внешнего, так и внутреннего) человека, изображает механизм подчинения людей, подсознательно боящихся свободы. А причины этого страха коренятся в самой природе человека, ощущающего себя песчинкой в огромном и чуждом ему мире.

"Свобода - это осознанная необходимость"
(с) Спиноза

Мое знакомство с данной фразой произошло на втором курсе института, во время потрясающих лекций философии. Тогда же я пришла к мысли, что никто из нас в принципе не свободен -- мы все свободны в рамках чего-либо, наша свобода ограниченная и мнимая. И так было всегда. Мы тогда активно дискуссировали на семинарах, и, казалось, об этом вопросе можно говорить вечно. Но меня так никто и не переубедил до сих пор. :)
Что же, до боли знакомое, я увидела в "Процессе" Кафки? Да практически то же самое, но раскрашенное бесконечным абсурдом и гротеском! Причем абсурд и гротеск как нельзя точно подчеркнул всю утопичность и (как не абсурдно звучит) реальность картины.
Йозеф К. - рациональный герой среди абсурдного общества. Его ничем не примечательная, даже может где-то банальная жизнь текла в своем русле, пока не вмешался Процесс. Дальше все идет абсурдно и хаосно. Сначала наивный герой верит в справедливость и в то, что он - маленький человек - сможет не только выиграть нелепый Процесс, но и самостоятельно изменить всю систему Судов и Законов, где даже чиновники и сами судьи - иерархия, причем глупая и нелогичная. Где-то на этих моментах я горько усмехалась и мысленно говорила: "Наивный ты человек, Йозеф, жаль мне тебя, я всей душой в тебя верю, но при этом уже сейчас знаю - тебя настигнет горькая неудача и неутешительный конец жизни - так всегда бывает с теми, кто слишком яро борется за Справедливость."
Но, он, естественно, меня не слышал и вершил свои великие дела дальше, а мне оставалось только наблюдать... Наблюдать за тем как Процесс меняет жизнь этого умного человека, способного анализировать свою ситуацию, но не способного справится с абсурдной системой всей жизни. К. постоянно встречаются люди, готовые помочь, но при этом совершенно хаосные, принявшие абсурд как данность, личности. Их помощь - скорее желание окунуть К. в такую жизнь, показать ему, что тут нужно только смириться и жить дальше, ведь у каждого из них в этой жизни свой Процесс. А бедному К. это было невдомек - он искал другой помощи, он хотел ощутить Свободу. На деле же всем правил Процесс: это было видно даже по жизни главной защиты, адвокатов, которые работали и жили в ужаснейших условиях, при этом им ни в коем случае не разрешали делать ремонт в кабинетах с низкими потолками, при этом в полу были дыри. Вот так и жили те, кто официально борется против Процессов... И что, нет выхода, совсем нет?! А нет, потому что это система. А каждой прочной системе присуща цикличность:

Конечно, процесс начинается снова. Но и тут имеется возможность, как и раньше, добиться мнимого оправдания.

А мнимое оправдание в сущности - те самые постоянные рамки Свободы. Почему же, спросите вы, меня настигло мощное такое дежавю? Потому что у "Процесса" Кафки нету временных рамок. И сегодня Процесс - неотъемлимая составляющая нашей жизни, он цикличен и непрерывен, как заведенная юла. У каждого из нас свои Процессы, и каждый изначально тонет в них. Уже хотя бы только потому, что слово "Свобода" употреблялось здесь мною куда реже, чем слово "Процесс". Не находите закономерным?

Ведь процесс все время должен кружиться по тому тесному кругу, которым его искусственно ограничили

Роман Кафки «Процесс» я оценил на «удовлетворительно». На самом деле, роману я бы поставил жирную единицу, а вот изложенная в нем философская концепция, экзистенциональное осмысление заслуживают такой же жирной пятерки, вот и вышла искомая тройка.

Хотя, романом «Процесс» считается довольно условно. В действительности, это набор разрозненных набросков, собранных в единую фабулу уже после смерти автора.
Произведение очень сложное, многоярусное. Кафка выступает не столько автором художественного, сколько философского текста. Он становится выразителем экзистенциального страха человека перед необъяснимостью бытия.

Бытие человека определяется некими регулирующими параметрами, которые можно определить, как закон. Закон безличен и неумолим, хуже всего, что он совершенно непонятен и необъясним для субъекта. А, следовательно, он не может быть не нарушен, так рождается изначальная виновность человека, то, что в иудаизме и христианстве определяется как первородный грех. Сам факт принадлежности к человеческому роду является обвинительным актом во вселенском всевышнем суде. И вся человеческая жизнь – есть процесс, финал которого предопределен заранее. Возможно «условное оправдание» на какое-то время, возможна «волокита», но не «абсолютное оправдание». Нет, слухи-то о нем ходят, но только слухи. А когда делопроизводство по процессу будет закончено по причине доказательства вины, последует неминуемое наказание. Это общефилософский мировоззренческий ярус.

Законом же обусловлена религиозная жизнь, включающая в себя множество запретов и предписаний. Особенно щедр в этом отношении иудаизм, которым в последние годы жизни увлекся автор, хотя христианство с исламом тоже стараются не отстать. Эта подчиненность требованиям религиозного социума представляет духовный ярус романа.

Законом же регулируются правовые отношение в обществе, взаимодействие личности и государства. Здесь тоже есть предопределенная подчиненность с большим перечнем ограничений, нарушение которых влечет за собой «процесс». И это следующий ярус – социальный.

А еще семейный ярус, где зависимость от неминуемого закона выражена, возможно, сильнее чем в других. Именно здесь закладывается механизм безусловной виновности, именно здесь формируются те неврозы, которые потом заставляют человека искривленно воспринимать действительность: видеть смысл, там, где его нет, а истинный смысл бытия воспринимать как абсурд.

Абсурдность и кошмарность – главные условия существования героя Кафки, да и самого Кафки тоже. Он же все это писал о себе, о том, как он чувствовал жизнь. Как историк не могу не уточнить - в условиях отживающей забюрократизированной до невозможности, габсбургской империи.

Реальность зыбка и невесома, за ней скрывается что-то иное, непостижимое как «процесс» или «большие адвокаты». Истина жизни скрыта от нас и нам достается только существование в непостоянном и непостижимом мире.

«Процесс» начинается с пробуждения ото сна, заканчивается погружением в сон вечный, хотя в последней строчке следует новое пробуждение и круг замыкается. Тема сна проходит основой через все произведение. Реальность мира героя Кафки оказывается реальностью сна, если можно так сказать – текст насыщен элементами кошмара, когда проход в судебное помещение, например, лежит прямиком через неубранную кровать маргинального художника, который, несмотря на свою маргинальность, имеет большое влияние в судебных инстанциях. Или тема женщин, которые все подряд без разбора воспринимаются героем как сексуальные объекты, мягко, без акцентирования, но звучат и темы педофилии и гомосексуализма. Демоны скрытых и подавленных желаний как бы подтверждают сущность обвинений и необходимость процесса.

Но, возвращаясь к началу, повторю – как художественное произведение, как роман, считаю «Процесс» неудачным. Читается он трудно и нудно, растянут неимоверно. Кафка известен как признанный мастер малых форм, поэтому я уверен, если бы он довел книгу до ума, она была бы иной и намного короче. Тут тот случай, когда есть, что выбросить, а он был сделал так, что нечего было бы отнять, но не сложилось.

Случилось мое первое знакомство с Кафкой. Для себя я сделала выводы, о которых расскажу ниже, но сначала о самом издании этой книги от @alpinaproza.

Как вы уже заметили, книга имеет стильную обложку, ее очень приятно держать в руках и любоваться, но это еще не все. Книгу перевел Леонид Бершидский и мне данный перевод понравился больше предыдущего, ибо данное произведение я пробовала читать в электронке, а там совсем другое и не такое складное. Приятный бонус для фанатов и не только – книга дополнена фрагментами из черновиков самого Кафки (чего не было раньше).

А теперь я расскажу вам о своих впечатлениях. Начну, пожалуй, с того, что лично для меня в сюжете важны причины и следствия. Мне важно знать, из-за чего что-то произошло и как все закончилось. Данная книга оказалась абстрактной от корки до корки. Здесь речь идет о человеке, втянутом в судебный процесс, точнее говоря, сам процесс мы не увидим и даже не узнаем из-за чего он случился (как и сам герой этого не знает и не узнает). Речь здесь больше о людях, которые пытались помочь герою или наоборот, о попытках героя облегчить свою участь, избежать дум о процессе и даже о попытках пойти против системы.

В целом, судить строго это произведение не стоит, ведь это изначально черновой вариант, который Кафка не успел дописать и опубликовано оно было без его согласия, после его смерти. Возможно, если бы автору удалось дописать это произведение оно было бы более понятным, но мы этого никогда не узнаем. Именно поэтому эту книгу нужно читать сердцем и не ждать от нее каких-то логических начинаний и завершений.

Лично я немного разочаровалась, так как ждала более понятного чтения, а сюрреализма мне и в моих снах хватает. Поэтому, пока что, я делаю вывод, что Кафка не мой автор.

Они убили Грегора!Сволочи!

Вообще сложно писать рецензию на Кафку.
Когда читала "Превращение" во мне на полтора часа поселились:

• Недоумение.
• Жалость.
• Ненависть.

До прочтения я всегда говорила, что мне очень нравится эта история - в пересказе. Мне нравился ее посыл, глубина образов - хоть и описание гигантского жука... Но никакой пересказ не заменит оригинала...
Ну какой (глубоко) читающий человек не знает завязки этой истории? Я даже обнаружила ее - в одном из рассказов Джо Хилла, где в жука превратился подросток. Но, конечно - с другой фабулой.
Гигантский жук с сознанием человека - меня не сильно пугал. Да, это описано - ярко, объемно, скрупулезно. Все эти - лапки, которыми герой Грегор с трудом учится управлять, большое тело. Со временем он научился бегать по стенам, ел объедки, прятался от домашних под диваном... Понятно, что описывается нечто вроде таракана. Но есть у меня такая особенность, которая здесь сыграла в плюс. Визуализация - не моя сильная сторона, и если я не хочу представлять - я и не буду. Но особо впечатлительные люди - могут и особо впечатлиться.
Главное тут - посыл, метафоричность. Понятно, что автор описывает появление в семье - инвалида, возможно, лежачего или психически больного. Грегор для своей семьи был единственным кормильцем, тихим, закрытым, спокойным, исполнительным. Не сказать, что они его не любили - любили, и мать к ему бросалась. И сестра после превращения пыталась самоотверженно за ним ухаживать. Но...
Как бы было в сказке? "Я все равно его люблю, это наш сын", и "Наша любовь все выдержит - мы его спасем"... Нет, мальчики и девочки - это не сказка. Никакой надежды автор не дает - и со временем очень чувствуется, как накапливается: усталость, раздражение. Такое ощущение было, что автор это все переживал: каким бы ни был родным человек, эта ежедневная неприятная обременительная работа позитивных чувств не рождает.
Конец... Читательски и житейски могу его понять и принять, но человечески... Совсем не радужные чувства рождает повесть - но заставляет глубоко задуматься. Очень она небольшая - а могла быть еще меньше, не совсем я поняла эпизодов с "бородатыми постояльцами". Это не сказка - определенно не сказка. Если приглушить яркую метафору, за ней - вполне жизненная ситуация.
Кстати, тот пересказ, который я слышала - обладал совершенно другим посылом, нежели я вычитала в самом произведении. Все мы разные, у каждого свой опыт и свои ассоциации. Поэтому советую - хотя бы не слушать пересказов, а вычитывать свое. Советую ли произведение?.. Если хочется прочитать что-то глубоко метафоричное и подумать. Было ли мерзко и неприятно? От Грегора - нет, от его семьи... Автор описал то, как повели бы себя простые люди - и мне скорее грустно от этого осознания. Что сказать - такова жизнь...