Процесс. Рассказы

Дело в том, что все судопроизводство является тайной не только для общественности, но и для самого обвиняемого.

Вы не откровенны со мной, вы никогда не говорили со мной откровенно. Поэтому вы не вправе жаловаться, что вас, неправильно понимают, как вы сами, по крайней мере, считаете.

— Вот видишь, Виллем, он признался, что не знает закона, а сам при этом утверждает, что невиновен.
— Ты совершенно прав, но ему ничего не объяснишь, — сказал тот.

Это было первое воззвание. В нашем доме ни у кого нет ни времени, ни охоты читать воззвания, а тем более обдумывать. Вскоре мелкие клочки бумаги плавали в потоке грязи, который идет с чердака, получает пополнение из всех коридоров, стекает по лестнице и там борется с встречным потоком, накатывающим снизу. Но через неделю появилось второе воззвание:

- Моя невиновность ничуть не упрощает дела, - сказал К. Он вдруг помимо воли улыбнулся и покачал головой: - Тут масса всяких тонкостей, в которых может запутаться и суд. И все же в конце концов где-то, буквально на пустом месте, судьи находят тягчайшую вину и вытаскивают ее на свет.

"Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил."

"Единственное развлечение которое он позволяет себе это выпиливание "

– А у вас есть возлюбленная? – спросила она, помолчав.

– Нет, – сказал К.

– Неправда! – сказала она.

– Впрочем, есть, – сказал К. – Подумать только, я чуть от нее не отрекся, а сам всегда ношу ее фотографию при себе.

Кто это был? Друг? Просто добрый человек? Сочувствовал ли он? Хотел ли он помочь? Был ли он одинок? Или за ним стояли все? Может быть, все хотели помочь? Может быть, забыты еще какие-нибудь аргументы? Несомненно, такие аргументы существовали, и хотя логика непоколебима, но против человека, который хочет жить, и она устоять не может. Где судья, которого он ни разу не видел? Где высокий суд, куда он так и не попал? К. поднял руки и развел ладони.

Все чиновники раздражены, даже когда кажутся внешне спокойными.