Возвращение Будды. Эвелина и ее друзья. Великий музыкант

За основу произведения взята теория золотой середины Будды. В соответствии с ней Будда при жизни пережил 2 крайних состояния - полного пресыщения, будучи царским сыном и полного отказа от удовлетворения любых потребностей. Просидев несколько лет под деревом, он поймал миг озарения и направил всю свою жизнь по пути золотой середины для достижения полного равновесия. Автор воссоздал очень гармоничную, построенную на ощущениях атмосферу, с виду достигшую уже равновесия, не смотря на видимый поиск, и кажется, что он вот-вот растворится в пространстве. Его посещают постоянные видения из прошлых форм существования, имевших место в прошлых жизнях, до и после очередной реинкарнации.

За образ и прообраз Будды взят знакомый главного героя Павел Александрович, который достиг уже состояния равновесия и которому остается только уйти в полную нирвану. Убийство его главный герой называет "логичным", получает от него наследство и необходимый инструмент для достижения собственного равновесия. Этого не происходит, ибо душа требует любви. В соответствии с теорией буддизма мы перерождаемся из раза в раз в зависимости от нашей кармы и эти страдания продолжаются до тех пор, пока мы не приходим к нирване. Будда - не бог, а всего лишь человек, который первым этой нирваны достиг. Кроме логичных эмоций, которые преобладают в результате в жизни главного героя, Газданов не смог спрятать свою довольно навязчивую мораль. Мир Газданова делится на избранных и всех остальных. Разграничение довольно четкое и без диплома о высшем образовании среди первых делать абсолютно нечего. Возможно, он поделил бы мир как-то еще, но, по-видимому, исходя из имеющихся возможностей, у него просто не было иного выбора. Помните собаку, которая делила мир на Антипычей и Неантипычей. Так, несомненно, легче жить, потому что это вечное детство.

Произведение добротное, в меру умное, присутствует мирская линия в виде наличия параллельных миров и расследования убийства. Буддиста-пофигиста из Газданова, как мы видим, не вышло, хотя были все предпосылки. Но, возможно, это и хорошо, иначе ему просто не о чем бы было писать.

Роман «Возвращение Будды» вначале показался мне беспросветной меланхолией в чистом виде. Газданов тут совсем другой, нежели в «Вечере у Клэр». Но в обох книгах есть что-то авторское, одинокое и сильное – способность печалиться в одиночку, не подавая признаков, одновременно борясь с печалью. У меня было подходящее настроение и главного героя я воспринимала как абсолютно нормального. Понятие нормы в медицине в принципе очень размыто. Скорее его «нормальность» для меня проявлялась в том, что он впустил в свой мир осознание хрупкости и внезапности; хоть он жил и в другую эпоху, но мы сейчас сталкиваемся с тем же – нет ничего предсказуемого, жизнь идет, но участвуем мы в ней как-то отстраненно, и даже становимся равнодушнее к вещам, еще пару лет назад казавшимися ужасными. По крайней мере, я иногда чувствую себя именно так – как пассажир экспресса, мчачегося в ночь. И как только привыкнешь к стуку колес (рутине повседневности), кажется, будто вовсе на месте стоишь, и лишь иногда на стыках рельс вагон вздрагивает и вроде как возвращается ощущение реальности, а потом все сначала.

И все, что в наших силах – развести костер поярче и погреться, превращая печали и беды в пепел и золу, и, если получится, поджарить на шампуре ломтик хлеба и поделиться им с кем-то. Должно быть легко и весело, ведь мы так молоды и все возможно, и ничего не потеряно.

«Я — умер.»
Так могла начинаться пронзительная любовная записка, быть может — предсмертная, оставленная в смятой постели: в постели лежит лишь записка, словно бесприютная душа, а рядом с постелью, на полу лежит обнажённое тело мужчины.
Но так начинается не любовная записка, а — таинственный роман Гайто Газданова, литературного близнеца Набокова. У них даже инициалы похожи: ГГ- ВВ.
В некотором смысле, данный роман - это дивная смесь Странника по звёздам, Джека Лондона, Приглашения на казнь, Набокова, и… Облачного атласа, но в более камерной и психологической форме метафизического детектива.

Заглянул в рецензии на ЛЛ…  Нет, в детстве не так жутко было спускаться в подвал..
Замечали, что есть читатели, похожие на барабашек? (в этом плане я — мистик). Есть даже барабашки-дворники..
Один такой барабашка пишет в рецензии, видимо, как прилежный гимназист, заглянувший в википедию (шпаргалки так и сыпятся в таких рейтинговых рецензиях, замечали? Словно постукивания на спиритическом сеансе, барабашки-аутиста), что в «основу романа положена..» (даже от такой тональности хочется уснуть.. вместе с барабашкой. Кстати, я один раз спал с барабашкой. Но это другая история) идея о золотом, срединном пути Будды, прошедшего две бездны: пресыщения и нищеты.

Чушь. Если не ошибаюсь, в Буддизме есть странная и прелестная мысль: встретил Будду? — убей его! (к слову, эта мысль могла быть прелестным камертоном к роману).
Так и тут: встретил такого барабашку в рецензиях или излишне академическую мысль — дай им в лоб.
Нет, что-то подобное есть в романе, от срединного пути, и буддических миражей.. но это всё равно что говорить о романе Достоевского, — детектив, или о человеке: как он выглядел? Особые приметы? Шрамик на пятке…
Это же какая-то весёлая разновидность аутизма, которой грешат литературоведы, замечали? И с таким сурьёзным видом.. грешат.

Героиня романа, так ни разу и не появившаяся на страницах книги, за исключением воспоминаний гг, (может это символ того… что любовь — единственно-достоверное воспоминание о рае?), как-то сказала: ты сейчас болен. Ты не хочешь быть со мной.. но однажды, когда поправишься, просто напиши мне, и где бы я не была — я отзовусь и приеду к тебе.
Чудесно, правда? На этих словах я прикрыл сизый томик Газданова, заложив в него указательный палец, так что со стороны казалось, что книга — ласково щурится, замечтавшись бог знает о чём, быть может… о самой прекрасной женщине на земле: о смуглом ангеле.

Замечтался и я: представьте.. любимая вас позвала. Она наконец-то свободна, она — ваша! Вы в не себе от счастья, но.. вдруг в ужасе вскрикиваете. Почему? Потому что вы вдруг осознаёте, что живёте.. ну, например, в 16 веке на острове Окинава, в Японии, а она — в 21, в Москве.
И вот вы идёте на её милый зов. Идёте сквозь века. Он светит вам, как путеводная звезда.
Вы умираете из века в век: в Японии, Испании, Индии, в России… вы пробуждаетесь то арабом, то весёлым дворником в Багдаде, то убийцей в Испании, то ласточкой в России… и не прекращаете движения в Москву.
Вы уже в 20 веке, вы уже почти у цели!

И вдруг.. вы снова кричите. Нет, не потому что умерли, или потому что в зеркале увидели, что вы — женщина, очень красивая смуглая женщина с каштановыми волосами, удивительными глазами, чуточку разного цвета и с очаровательной грудью.
Нет, вы кричите потому.. что проснулись в одной постели с какой-то блондинкой, после потрясающего секса, и вам безумно стыдно.. что в этом новом воплощении вы словно бы изменили смуглому ангелу вашему, и вам кажется.. что любимая ваша вот-вот позвонит к вам в дверь! И тогда у вас остановится сердце..
Все мы, чуточку путешественники во времени, верно?

Герой романа, быть может, в лучшем спойлере всех времён, и в восхитительно-провальном детективе всех времён, неуверенно объявляет в первой же строке: я умер..
И далее следует описание его смерти, как он сорвался со скалы, как непоседа-ящерка смотрела на него сверху, возле его руки, вцепившейся в корни дерева. Травка росла..
Внимательный читатель, с энтузиазмом подвыпившего человека, заметит в романе, потом, этот же пейзаж-смерти, размётанный на разные события и даже людей: у того странного человека, спившегося писателя-бомжа, бородка растёт как та самая травка на скале.. откуда сорвался наш герой и умер.

Повторюсь, это заметит лишь читатель, с грацией.. тьфу ты, с энтузиазмом выпившего человека, которому нечего терять.
Имя у этого спившегося писателя — Константин Воронов.
С ним беседует в кафе наш умерший герой, после своего пробуждения в теле какого-то студента.
Сократите имя Константин.. и получится — Костя. Кости и ворон.
Таким образом мы словно видим (не забываем: с энтузиазмом и грацией надравшегося человека) перспективу накренившегося времени над той скалой, с которой сорвался наш герой: словно прошли годы, десятки лет.. и над этим местом, где лежат кости, кружит ворон…

Этот таинственный Воронов-писатель, обитающий на дне Парижа, и с которым в кафе сидит наш.. умерший герой, рассказывает ему об одной девушке, фактически, героине Достоевского-Набокова: её изнасиловали в 13 лет. Сожитель матери. Потом он с ней жил, с девочкой, насилуя и расшатывая ей душу, тело и карму. Потом были её почти загробные блуждания по Африке, проституция, разврат и возвращение в Париж.
В книге — много возвращений и миражей. Отражений в зеркалах — зеркал.
Красной нитью в романе проходит образ этого двойного отражения: герой романа, пишет статью о трёсхсотлетней войне, за какого-то модного писателя

Наш спившийся Воронов, пишет какому-то забулдыге-пьянице, слезливую легенду. чтобы тот мог разжалобить людей на улице, для заработка.
Мне интересно.. когда умрёт этот «актёр», со своей уличной легендой о больной жене и доблестях и ужасах.. кем он родится? Он же 1000 раз повторял эту легенду, проживал её.. сердцем.
Может в иной жизни он просто её повторит? Как мы.. быть может, в иной жизни, виртуозно повторим.. те наши страхи, сомнения, обиды.. которые так часто повторяли-проживали сердцем, словно заикающийся и перепуганный граммофон?
А может уже повторяем — сейчас.

Особое очарование романа Газданова в том, что как и у Платонова, у него размыты границы жизни и смерти, и переход из одного состояния в другое, так же естественен, как поездка из Москвы, в Урюпинск и обратно.
У нашего безымянного героя, студента, есть таинственная болезнь: он мерцает во времени.
Если среди читателей моей рецензии есть алкоголик, он усмехнётся и скажет: я тоже мерцаю во времени! Что тут удивительного?

Он — путешественник во времени (наш герой-студент, а не выдуманный мной самый преданный мой читатель-алкоголик).
Он может сейчас целоваться с любимой (студент, не алкоголик. Хотя...), а через час… оказаться в постели с прекрасным смуглым ангелом из Москвы.
Кто-то из вас скажет: ну, мужики, все, путешественники во времени! Кобели-путешественники.. (кстати, хорошее название для японской манги. Или.. для криминального заголовка газеты где-то в Урюпинске).
Впрочем, этого у Газданова нет. Наш герой-студент мерцает иначе: он может вдруг проснуться в теле человека.. которого приговорили к казни, в тоталитарном государстве, лишь.. за мысли против государства.

Кто-то из вас скажет: кошмар! Тоталитаризм!
А что.. если это о нашей жизни? Если она — самое тоталитарное государство?
Вся прелесть в том, что наш студент, блуждая по вечернему Парижу, свернул в один тёмный переулочек, и.. словно бы провалился в иное измерение, кишащее убийцами, и монстрами (нравственными).
Там его и приговорили — к смерти.
Что любопытно, этот переулочек находится недалеко от того дома, где когда-то жила возлюбленная нашего героя, с которой он расстался, не желая её увечить своей странной болезнью.

И вот однажды, в апрельский вечер, сидя на лавочке в парке, он встречает… ангела.
Ах, смуглый ангел, ты помнишь апрель нашей встречи?
Знаете как выглядят ангелы? Никто не знает. Так и подмывает меня сказать: только алкоголики..
Это всё фантазёры на картинах кватроченто, виноваты: писали их с крыльями от куропаток и гусей. Стыдоба..
Нет, ангел может подойти к вам в парке, в образе.. бездомного человека и попросить у вас — денег, на еду.
Сознайтесь, мы же восхитительно быстро находим 100 оправданий, чтобы не помочь таким «ангелам», да?
А если это.. Будда? Христос? Может второе пришествие будет именно таким? Робким.. а не в громе и молнии.
Просто Будда в виде собачки или бездомного или… раненого солдата, подойдёт к кому то, и над ним посмеются, и откажут в милосердии: уж слишком грязный..
Чистенькую собачку приятней кормить, нежели грязную и вонючую, или.. вонючего бомжа, правда?

Наш студент — не отказал в милосердии.. нуждающемуся Будде. Хотя этот опустившийся на дно жизни русский человек, и не знал, что он — Будда. Что он — на пути Будды.
Ведь все мы на пути Будды и Христа. Просто.. подозрительно часто сворачиваем в сторону, хотя до цели — рая, любви, всего пару шагов, а мы этот путь проходим за месяцы, годы, иногда — столетия.
Это ли не мистика? Или.. привычный аутизм судьбы.
У Андрея Платонова изумительно прописан этот символизм метафизической смерти — как нищенства, опускания на дно общества, и… возвращения к жизни.
В какой-то вселенной, где очертания Христа и Будды, весьма условны и взаимопроникновенны, роман Газданова мог бы называться — Воскресение Будды. Или — Возвращение Христа.

Кто-то в романе из бедного, станет богатым, кто-то из богатого… станет бедным. Т.е. — умрёт.
Скажем честно: тайный ужас жизни быть может в том и состоит.. что мы не видим, как в тумане, где начинается смерть и где заканчивается жизнь. Тоже и о любви можно сказать.
Вам никогда не казалось.. что вы словно бы пару раз точно умерли, от любви ли, предательства, одиночества, и по какому то недоразумению ещё живёте куда-то, зачем то?
Может мы за одну жизнь проживаем несколько жизней? И… любовий.

Герой романа, наш студент путешественник во времени, высказал прелестную мысль, глядя на одного мерзавца: я лучше пущу себе пулю в лоб, чем буду жить такой жизнью, как ты.
Чудесно, правда? Для одного — счастье, быть каким-нибудь банкиром, ездить на Мальдивы, кушать лобстеров..
Вот только нюанс, маленький: душа и судьба этого «счастливчика», заросла жирком.
Его душа фактически — мертва к истине, богу, любви, красоте искусства и природы.
Захотели бы вы поменяться с ним местами? Или.. лучше пулю в лоб?
Для многих, к сожалению, ответ очевиден.

Вот и наш герой, однажды просыпается.. нет, не знаменитым, как Байрон, хотя Газданов написал о нём прекрасную книгу, а — очень богатым.
Нет, он просыпается не в 16 веке или в сумасшедшем доме где-то в Акапулько. Он в Париже 20 веке, он всё тот же студент.
Просто на него свалилось богатство.
Счастлив ли он? Газданов, интереснее и во многом, что забавно, глубже Толстого, показывает, что как бы богат ты не был, какой бы нирваны и счастья ты не искал, без любви — ты нищ, наг и мёртв.
В этом смысле, многие герои романа — с разбитым сердцем. Даже наш бездомный Будда, подошедший в апрельском парке к нашему студенту.
Т.е. мы видим прелестнейший символ — утрата любви и женщины, как утрата — жизни, души, и жизнь без любви и женщины, равна загробным мытарствам.

Ну и какой же детектив без убийства? Нет, не того прелестно-аутического, словно одинокий ангел-аутист играет в прятки с собой: я умер! Ищи меня!
Похоже на ссоры влюблённых, согласны? Я так позапрошлой зимой спрятался от любимой.. в смерть.
Нет, настоящее коварное и жестокое убийство, и свидетелем его будет.. знаете кто? Золотая статуэтка Будды, на полочке.
Один из героев романа, как-то обмолвился, что по какому-то недоразумению, Россия пошла не по пути Буддизма.

А может и пошла? Может тропинки, заросшие травкой, православия и буддизма, однажды сольются?
Я к тому, что Газданов изумительно описал новый виток преступления Раскольникова.
Помните слова Достоевского, устами Роди? (или наоборот?) — я не старушку убил, я себя убил!!
Это же чистый буддизм, и.. чистое христианство.
Если не изменяет память (изменяет, чертовка!) то Толстой перед смертью бредил: я...я...я.. все проявления на свете — Я. Довольно проявлений!
Надеюсь я не выдумал предсмертный бред Толстого...

Тайной, призрачной ноткой в романе проходит образ Страшного суда Микеланджело.
Помните ту величественную фреску? Порой казалось, что время так сузилось, как шар, что души.. нет, чувства всех когда либо живших людей на земле мерцают всего в нескольких персонажах, и они — приговорены (кстати, чудесный сюжет для романа, правда? Если среди моих читателей есть писатель — дарю тебе этот сюжет. Если этот сюжет понравился лишь моему читателю-алкоголику Валерию, то дарю его твоим снам, милый! Путешествуй на здоровье).

Иногда самый страшный приговор — к жизни, а не к смерти.
Вас никогда не ужасало, что вы каждый день просыпаетесь в теле одного и того же человека? Я сейчас не про секс.. по пьяни.
Это же чистое безумие, если подумать. Более ужасное, нежели вы просыпались бы каждый день где-то в тёмном лесу… голый, с болью в заду. А рядом — использованный презерватив.
Господи, Саша, откуда у тебя такие фантазии?!
Алкоголик Валера робко улыбается..

Или Газданов показал нам мрачное закулисье.. покрова Майи?
Может не просто так Газданов описывал в романе проститутку, словно лунатик-метроном, вышагивающей туда сюда, под фонарями, словно героиня стиха Блока: ночь, улица, фонарь, аптека.. (к слову, этот стих — тайный метроном романа. Стих.. так и не появившийся в романе).
Мы же часто впускаем в свою жизнь и сердце.. чувства, мысли, истины чужих людей, которые насилуют нас и используют и иногда даже.. убивают. Лучшее в нас. А мы не замечаем. Просыпаемся утром, умываемся и..  идём на работу.
Буддизм.. христианство.. а проще — любовь.

Газданов гениально все тропинки ведёт — к любви, словно, к духовному Риму. Последнему Риму.
Для героя Газданова, мысль — воление, равны — телу и поступку. Если ты подумал о чём-то мерзком.. об убийстве или любви, кто сказал, что это не сбудется или.. уже сбылось где-то, по таинственному закону эффекта бабочки?
Все мы знаем по любви, что убить порой можно и словом. А у Газданова — мыслью. Потому что в этом безумном и дивном мире-аутисте (я думаю, в этом печальная тайна нашего мира: он — аутист), всё связано и запутано: и человек и звезда и строчка стиха и улыбка ребёнка, травка апрельская, ласточка, пролетевшая на 23 этаже где-то в Москве.

Душа главное героя — мерцает во времени и пространстве, и где она — настоящая, не знает.
Как и мы, правда?
Например меня, как меня, нет вот тут, сейчас, вдали от моего смуглого ангела. Я, как я, есть только у её милых смуглых ножек.
А кто пишет эту рецензию, — спросит кто-то с улыбкой?
Не знаю.. может, ласточка, или апрельская травка. Или.. Может, у меня роскошная грудь, чудесные стройные ножки в тёмных чулках, и зовут меня не Саша, а.. Венера Кирилловна?
Кто-то из вас скажет, махнув рукой: Расходимся. Саша снова напился..
Валера хлопнул с утра рюмку, потёр ладошки и говорит..
Впрочем, я не знаю что он говорит.

Что интересно, герой романа фактически является живым воплощением теорий квантовой физики, а именно — закона квантовой запутанности.
Более того, наш герой ведёт себя точно так же, как — электрон, в атоме: мерцает.
Как мы знаем (удивлённая улыбка Валеры) электрон обладает удивительным качеством: у него нет свойства, находиться в определённой точке пространства. Он словно везде и нигде. Как.. бог и любовь. Как душа.. напуганная.
Прелестно, правда? Не знаю, читал ли Эйнштейн роман Газданова. Просто если его прочитать глазами квантового физика, то он просто волшебен. Я это вам говорю как ветеринар.

У меня в детстве, в 7 лет, после одной жуткой трагедии, после которой у меня чуточку поседел висок, были задатки вундеркинда.
Правда, выражались они всего в одной мысли, посетившей меня и благополучно улетевшей, быть может, в Москву, вместе с ласточками.
Эта мысль прелестна и сложна и для взрослого, а в душе ребёнка.. она просто сияла, как рай и маленькое чудо.
Я лежал под диваном и играл с котом, а старший брат что-то говорил про бесконечную вселенную, подружке, по телефону.
Я трогал лапку Барсика и.. меня накрыло озарение, и.. вторая лапка Барсика — по носу.

Я подумал: вот яблоко (у меня в руке было яблоко). Если яблок будет много, до бесконечности, то яблок будет бесконечное количество.
Но в яблоке есть семечки. В одном яблоке, их больше одной. Значит.. в количественном отношении, бесконечность семечек, больше, бесконечности яблок? Значит есть большие и меньшие бесконечности? А семечки тоже из чего-то состоят…
И меня накрыло совсем. Может я даже потерял сознание и на миг проснулся где-нибудь в Москве 21 века, а не 20, на 23 этаже, в постели спящего ангела в лиловой пижамке: проснулся.. чудесной серой кошкой, мурлыкающей в ножках самой прекрасной женщины..

Я к тому, что если наш герой мерцал в разных временах, то может это и есть — бессмертие? Мы, — есть в каждом отдельном мгновении нашей жизни, и в каждой веточке мгновения, ответвления в другую вариацию вселенной, и если мы умираем сейчас, это так же несущественно, как если бы мы сделали шаг из мгновения, предшествующего настоящему, в настоящее: т.е. обычная наша жизнь, в потоке который мы не замечаем, как мы умираем и возвращаемся к жизни и к любви.
Потому что есть лишь одно возвращение к жизни и победа над смертью и роком и временем: любовь.
Она одна — живое доказательство путешествия во времени.

• Может быть, то, что никому из нас до сих пор не удалось стать счастливым. Или - так было бы печальнее - никто из нас не способен быть счастливым.

  Гайто Газданов - один из моих любимых писателей, я его обычно читаю, когда хочется чего-нибудь "для души". "Эвелина и ее друзья" - последнее крупное произведение этого автора, которое оставалось у меня нечитанным, да и вообще последняя книга Газданова. Книга о вечно ускользающем счастье.

  Герои книги - люди, скажем так, нестандартные, из тех парижских интеллектуалов, которые не могут причалить ни к какому берегу. Один, Мервиль, обеспечен, умен, утончен, но имеет привычку жениться на совершенно неподходящих женщинах, которых сначала обожествляет, а потом в них разочаровывается. Второй, писатель, от лица которого написан роман, растворился в персонажах написанных им книг, и не находит свое собственное вополощение. У него тоже была какая-то Сабина, которая предпочла выйти замуж за фабриканта мебели. Артур, - гомосексуалист, у него история, похожая на Мервиля, только то меховщик, то владелец художественного салона, а в перерывах - негде жить и нечего есть. Андрей - инженер, невротик, живет не своей жизнью. И у них есть Эвелина - загадочная женщина, у нее достаточно обеспеченный отец где-то в Южной Америке, но дочь утомила его своей неспособностью определиться и он время от времени прекращает ее финансирование, и тогда Эвелина садится на шею своим друзьям, и они должны ее приютить, накормить, развлечь и утешить. Нет-нет, никакой групповухи. Это "высокие отношения". В таком состоянии компания находится лет так пятнадцать. А счастья все нет.

  Казалось бы, и что из этого можно сделать? Да что угодно. Шекспировских страстей у Газданова, разумеется, не будет, у него для этого слишком хороший вкус и много чувства меры. Но вдруг приходит время "Ч", и все начинает меняться. У Андрея убивают брата, Эвелина влюбляется в Котика с метампсихозом и открывает кабаре, Мервиль тоже влипает в авантюрную историю, и у Артура открываются новые перспективы. А писатель? Писатель пишет. Играет роль жилетки, предоставляет свою квартиру в пользование нуждающимся, разглагольствует с представителями интерпола о Боге и ни во что не вмешивается.

  Мир газдановских героев слегка холодноватый, и есть в его прозе некоторая призрачность. Как будто все это декорация, которая может исчезнуть в любой момент. Париж, Ницца, волны бьются в берег, пальцы музыканта порхают по клавишам, друзья разговаривают - а за этим пустота. Вечно исчезающие женщины, недосостоявшиеся мужчины, искус играть словами и их (слов) совершенная бесполезность. Где-то на середине романа я задумалась: а при чем же здесь Эвелина, ее трудно на тот момент было назвать главной героиней. Но, оказалось, что при чем. Без Эвелины никуда. Она вообще скрасила этой компании долгие годы в ожидании счастья и, в конце концов, пригодилась.

• Ты знаешь, мне иногда кажется, что Эвелину создал задумчивый дьявол, в тот день, когда он вспомнил, что когда-то был ангелом.

  Рекомендую тем, кто любит неспешный ритм и очарованность моментом, а также любилям красивого русского языка. Стилистика - одна из сильных сторон прозы Газданова.

Второе крупное произведение этого автора, прочитанное с большим интересом. Трудно определить его жанр, хотя заголовок как бы указывает на его детективный характер. Но это далеко не детектив. В нем автор стремится показать внутренний мир героя, взаимозависимость внешних событий и внутреннего состояния героя. Поражает способность автора одними лишь языковыми конструкциями передать действительное внутреннее состояние человека и отображение его во внешнем облике. У Газданова свой собственный узнаваемый стиль, читать его неизменно приятно и интересно. Детективный сюжет довольно примитивен по нынешним временам, но он позволил автору более полно и доказательно показать внутренний мир героя.

и именно таково это печальное и соблазнительное предостережение.

Он умер. И стал свидетелем и участником собственной гибели.

Итак, он погиб. Нелепо. Бессмысленно. Одиноко.
Но разве гибель бывает лепой, смысленой, многоразовой?
Но все-таки чего не хватало для успокоения, вернее, не было все-таки полной уверенности, что он погиб. В его представлении – смерть – это все, тебя нет. Но почему же тогда, он продолжал существовать? Ведь было падение, была пропасть, куда он падал. Пропасть не имела конца, она была бездонна как океан, и он никак не мог долететь до конца. Он каждый раз летел и не долетал, он летел и падал, а как он мог упасть, если падения он не помнил? Значит, его не было. Или его уже не было в живых, когда падение произошло. Нет. Он каждый раз … просыпался во время падения. И каждый раз вновь летел и летел. Он был жив, но мир изменился. Он не узнавал предметы, отчаялся рассмотреть чувства, запахи, не узнавал и боялся самого себя. Был ли он самим собой или во время падения он поменял тело, душу, внешность и привычки.
Он не знал своего пути и входа и выхода. Все поменялось. Он умер, то есть Я-Он умер, тогда, кто живет вместо него. Хотя иногда Я, то есть Он, вдруг узнавал некоторые предметы и запахи, но это так же вдруг исчезало. Он жил в зрительном и чувственном хаосе.

Я неоднократно был слепым, я много раз был калекой, и одно из редких ощущений физического счастья, которое я знал, - это было возвращающееся сознание и чувство того, что я совершенно здоров и что, силу непонятного соединения случайностей, я нахожусь вне этих тягостных состояний болезни или увечья.

Как только я оставался один, меня мгновенно окружало смутное движение огромного воображаемого мира, которое неудержимо увлекало меня с собой и за которым я едва успевал следить.

Гайто Газданов, от прозы которого невозможно оторваться, крутит, закручивает, провоцирует, заставляет твой ум мыслить, душу трепетать, сердце учащенно биться, все нервные окончания приведены в боевую готовность и готовы выступить широким и крепким строем вместе с твоей интуицией, да, что там интуицией, всеми своими внутренностями навстречу , даже вперед или вслед, к главному событию романа к встрече с Буддой. Почему Будда? Как Будда? Его долго нет, а ты его ждешь, предчувствуя, что именно эта фигура расставит все точки в диагностике болезни «умершего», но все еще живущего молодого человека.
Но ранее, до встречи с Буддой, у него произошла встреча в Люксембургском саду; он сидел на скамейке и читал заметки о путешествии Карамзина. К нему подошел бездомный, быстро посмотрел на книгу и заговорил по-русски – очень чистым и правильным языком. Попрошайка обратился за милостыней. Он дал ему десять франков.
В тот момент ему трудно определить, где кончается действительность и где начинается бред, но тот апрельский день позапрошлого года, когда он впервые увидел декоративные лохмотья и темное, небритое лицо попрошайки, запомнился. Это Павел Александрович Щербаков. С которым он в дальнейшем подружился и познакомился с его золотым Буддой.
И вот теперь Павел Александрович Щербаков сидит в кресле, в теплой, хорошо обставленной квартире, смотрит на полку с книгами и на золотого Будду и думает о спокойной смерти. Если бы ему тогда сказали, что через некоторое время он будет жить, так, как он живет сейчас, он бы не поверил.

Далее начинается откровенно детективная история в стиле Гайто Газданова. Эту историю очень, кстати, интересную и динамически расхлестанную, пропущу. Это дело каждого читающего! Всласть насладиться детективкой.
Отмечу только, что там, где теряется личность, а она в романе затерялась, на поверхность всплывают всякие мысли и противомысли, одни – мимо, а другие – сквозь.
Вот те, что сквозь и помогут выпутаться…
И помогут вспомнить …
А если мысли нахлобучивать осторожно, не торопясь, то все лишнее отлипнится, удалится, растворится и забудется.

• Вы меня простите. Я значительно старше вас, и, знаете, у меня впечатление, что вы все это выдумали. Это все оттого, что вы много читаете, недостаточно едите и мало думаете о самом главном в вашем возрасте – о любви.

Эвелина и ее друзья - женщина и четверо мужчин. Разные судьбы, разная дорога.
Немного нуарный роман и все же роман о влюбленности, о писательстве, о ночной жизни. Париж - как основное место действия, но будет и Нью-Йорк, и Ривьера и музыка тапёра.
Все персонажи как на ладони, но знакомство с ними... ну вот я не почувствовала глубины после которой персонаж становится твоим другом, хотя знакомство было скорее приятным. Герои сохранили юношескую мечтательность и максимализм, хотя они уже успели сплясать с дьяволом. Они любят поэзию, женщин , вино.
Неуловимая Эвелина, влюбленный Мервиль, эгоистичный Андрей, непостоянный Артур и рассказчик, альтер-эго автора, а можнт быть и сам автор. Тема наказания, кары за преступление проходит через роман. Роман не детективный, но нуарность я вам обещаю.

Газданов снова восхитил. Какая филигранная проза! Необычайно плавная и благозвучная, как мелодия, сыгранная талантливо и вдохновенно.

Иллюзорно-реалистичные миры нанизаны на нить сознания главного героя, которая опасно тонка, а потому ни его самого, ни читателя не покидает ощущение, что она вот-вот порвётся, и все эти бусины-миры соскользнут с неё и хаотично раскатятся в разные стороны. После чего их уже не собрать. Но пока этого не произошло, наш герой перебирает их, будто чётки - правда, процесс этот не приносит ему успокоение, а, напротив, вселяет в него тревогу и смятение. И, кроме того, лишает его сил и твёрдости духа, необходимых для противостояния опасностям и всяческим инцидентам, неожиданно вырастающим на его пути. И это вполне объяснимо: ведь как можно с уверенностью и самообладанием выстраивать самозащиту, если сам факт реальности угрозы сомнителен? Как можно соединить причину со следствием, когда велика вероятность того, что они зарождаются и зреют в параллельных плоскостях-мирах? Как удержать в своих руках власть над собственной судьбой, когда ты то и дело то возносишься на, казалось бы, недосягаемую вершину, то скатываешься на самое дно волею сиюминутной случайности?

Автор не даёт ответов и намёков. Он просто играет мелодию. А каждый слушатель (=читатель) волен по-своему интерпретировать тайну гармонии или дисгармонии этого мотива.

Очень сложный роман, все неоднозначно. Здесь все переплетено: христианство, буддизм, время, пространство.
Вот, кажется, ты поймал, уловил основную мысль, а автор уже обозначает новые горизонты, все ускользает, все двоится.
Думаю, на двойственности и основано все, начиная от сюжета.
Есть история убийства и расследования преступления, где основным подозреваемым становится главный герой, и есть его внутренний мир, его душевное одиночество, психология человека.
Есть реальность - Париж. Рядом существуют другие виртуальные миры: один из них - Центральное государство (в нем, кстати, легко узнаваема система сталинского периода), в которой жизнь героя так же убедительна. Эта двойственность человеческой души. Очень зыбка граница перехода из одного состояния в другое – душевная усталость, душевная катастрофа провоцируют эти переходы.
Есть двойственное отношение к смерти. С одной стороны катастрофа жизни; с другой - переход в иной мир или возможность превращений, реинкарнаций. Идет объединение верований – христианства и буддизма - надежда на будущность, на бессмертие.
Здесь все та же двойственность: автор то настаивает на случайности, то говорит о предопределенности.
Только историческая случайность (родина, национальность) определяет принадлежность к той или иной религии.
И далее: всеобщая предопределенность, ответственность за любой поступок, даже за собственные мысли. Опять идет пересечение реального и виртуального миров.
Вина фактическая и теоретическая вина - моральная ответственность за непринятие мер, за выбор.
Ничто не важно и важно все.
Вот этим роман и понравился: погоней за постижением идеи, этой ускользающей двойственностью: есть, где поразмышлять, есть, о чем подумать.

Прелюбопытная история. Впрочем, автор давно у меня на примете. Мне нравится его слог, внимание к тонкостям характера, умение точно передать душевное состояние героя, окружающую обстановку, ощущение времени. Так, что вся картинка целиком представляется очень живо. Тем любопытнее в этой истории воспринимались все душевные «сдвиги» ГГ. Когда его воображение выстраивало некую параллельную реальность, сложно было понять, где проходит граница. Сюжетная линия закручивается очень витиевато, так что в какой-то момент совершенно теряешься в ожиданиях, куда может повернуть повествование (особенно если не читать аннотацию).

Слушала аудиовариант в исполнении Владимира Сушкова. Впервые столкнулась с тем, что автор во время чтения текста в том числе называет номер страницы, причем даже и в разрыве текста бывает, что порой сбивает с мысли. Очень медленный темп, поэтому слушала на очень большом ускорении. В таком виде чтение воспринимается как вполне качественное, в меру выразительное и соответствующее данной истории. Музыкальных вставок нет.