Повесть о Ходже Насреддине

Легкое, поучительное, достаточно увлекательное чтение о находчивом бродяге, борце со злом и защитнике страждущих.

В детстве я читала только первую часть, и то, скорее всего сокращенный вариант, потому что сейчас, многие эпизоды для меня оказались незнакомыми, много открылось нюансов книги, как будто читала впервые. Первая часть показалась даже несколько скучноватой, а вот вторая, "Очарованный принц", понравилась гораздо больше, местами даже смеялась. Именно в этой части бунтарь по молодости Ходжа превращается в мудрого рыцаря Добра, хотя и остается юн душой и полон тех же стремлений, что и в молодые годы.

Несмотря на наивность и сказочность, линчевание чиновников всех мастей и размеров в книге проходит достаточно весело и обнадеживающе, светлое будущее не за горами, вот только надо окончательно разобраться со всеми пережитками прошлого. Настоящий кладезь сатирической литературы.

Что особо подкупает во всей этой истории, так это оптимистический взгляд на жизнь. Книга наполнена чудесным восточным колоритом и жизненной мудростью, что оставляет отголосок прекрасного при одном только воспоминании о прочитанном.

Книга прочитана в новогоднем флешмобе 2024г.

Со сложными чувствами подходил я к этой книге. С одной стороны, лежит она у меня уже очень давно, с другой – после флэшмоба 12-летней давности меня дико триггерит на одно только имя Насреддина, с третьей – не люблю я эти арабские ночи. Но против нового моба не попрёшь, раскопал я её, сдул пыль веков и сел читать.

И, знаете, замечательная оказалась книга. Очень весёлая, динамичная, саркастичная, изобретательная и богатая на прикольные сюжетные ходы и неожиданные выверты. Одни эпизоды были взяты из фольклора, а другие я слово в слово помню по советским киносказкам. Даже восточный антураж почти не бесил, такое бывает, когда автор не пытается сгущать колорит за счёт нагромождения деталей. Вроде бы он сам жил где-то на Ближнем востоке, так что вполне мило и свободно обращается с реалиями. А ещё там карают буржуев. Это спасибо.

Но самое главное, что меня впечатлило – это проделки главного героя. Однако по не совсем очевидной причине.
Ходжа Насреддин, если кто не знает – это такой мифологический восточный проныра и хитрец, вечно мутящий всякие многоходовочки. Его планы порою реально сложны, и у меня логичным образом подключился профессиональный интерес. Пусть Ходжа и фольклорный элемент, но ведь все его интриги и шалости были придуманы автором. И вряд ли тот был таким же фееричным гением (иначе свинтил бы из страны ещё в эпоху репрессий), ибо гениев мало, а писателей дохрена.
Это на самом деле вечная проблема. Ситуацию ты придумал, а вот прописать её не можешь. Потому что тупой. Мой обожаемый Йон Колфер во время написания Артемиса говорил: интеллект персонажей всегда ограничен интеллектом автора. Не могут они быть умнее его. У автора есть лишь два преимущества: время на продумывание и знание всей ситуации. В общем, моё уважение Соловьёву, он прекрасно справился с этой задачей, некоторые хитрые планы мне были известны по культурному контексту, некоторые удалось угадать, а некоторые не удалось. И, думаю, многие со мной согласятся, что это самое большое удовольствие: когда читаешь и в конце эффект такого вау придумают же люди =)

И вот такие хитрые планы, детали которых сразу не раскрываются – это очень круто. Они хорошо держат интерес читателя. Герой что-то делает, плетёт интригу – и потом оно детонирует в нужном порядке. И, что важно: проблема разрешается естественным путём, а не богом из машины, роялем в кустах или тотальным апокалипсисом.
Продуманные непредсказуемые комбинации – одна из моих любимых сюжетных фишек. Так что я от чистого сердца получал удовольствие от этой смешной недетской сказки. Ну и от ишака. Полуразумные всратые животные-спутники – это огонь. Талисманчик. Маскот. Самый выигрышный сюжетный ход.

Любимая книга моей юности, классика советской литературы. Замечательный роман из тех, что дают своим героям вечную жизнь. Конечно, Ходжа Насреддин и до этого был фольклорным персонажем Средней Азии, но после этого романа он стал любимым героем всего Советского Союза. При этом Повесть и сейчас прекрасно читается, не требуя никаких дополнительных разъяснений. Удивительно то, как прекрасно человек другой национальности передал колорит и атмосферу происходящего, с уважением, с иронией и с любовью (на посрамление всем последователям толерастии). Конечно, в первой книге имеется небольшой крен в революционность, но - кто из нас в молодости не был мятежником? И разве несправедливость, против которой борется Ходжа, изменилась со временем? Во второй книге больше философии и спокойной мудрости, но и там герой не смог пройти мимо чужой беды. А какие прекрасные живые персонажи, какие остроумные диалоги, какое чудное послевкусие испытываешь, в очередной раз перечитывая любимые строки.

В 1920-х годах, когда Леонид Соловьёв работал в газете "Правда Востока", он стал собирать легенды и сказания Средней Азии. И по крупицам стал складываться роман о приключениях Ходжи Насреддина.

Роман начинается словно с середины. "Возмутитель спокойствия", он же Ходжа Насреддин, возвращается в Бухару, после того как был изгнан 10 лет назад. Мы не знаем ни кто он, ни почему же был изгнан. Но в городе, между тем, о Ходже Насреддине до сих пор ходят легенды. И постепенно становится понятно, почему за Ходжой охотятся богатые, восхищаются им бедные, а поймать не может никто.

В первый же день в Бухаре он спасает тонущего человека, но оказывается, что это местный ростовщик. Спасение которого не доставило удовольствие простым людям, собравшимся на берегу. Оказалось, что большая часть города задолжала Джафару. Одним из самых "злостных" должников стал горшечник Нияз. В качестве компенсации за неуплату Джафар собирался забрать себе в наложницы дочь Нияза Гюльджан. Но Ходжа Насреддин, сраженный красотой девушки, помогает горшечнику расплатиться с долгами.

Такого Джафар простить не может. И начинает строить козни Насреддину. Даже расхваливает Гюльджан перед эмиром. "Богоподобный" заинтересовался девушкой, а знание, что это возлюбленная Ходжи Насреддина лишь укрепило желание эмира заполучить ее в свои наложницы. И девушку доставляют во дворец. Находчивый "возмутитель спокойствия" отправляется на ее спасение.

Книга о Ходже Насреддине пропитана юмором. Ходжа с легкостью дурит высокопоставленных толстосумов, ругается со своим ишаком, но неизменно уважительно относится к беднякам, которым помогает на протяжении всей книги. Помогает расплатиться им с долгами, даже самыми крупными. Хоть и спасает до этого ростовщика. Но вместо благодарности получает в лице Джафара очередного врага. К слову, врагов у Насреддина много. От одного упоминания его имени мелкая дрожь бьет не только ростовщиков, но и всех властьимущих вплоть до эмира.

Ходжа Насреддин - запоминающийся герой. Его способность выйти победителем из самых, даже казалось бы безысходных ситуаций, просто удивляет. Стиль повествования выдержан в стиле восточных сказаний. Благодаря этой особенности роман напоминает скорее народный эпос, чем творение практически нашего современника.

Имея твердую непоколебимую основу в виде любви к простому народу, Ходжа Насреддин стал легендой еще при жизни. Но «Возмутитель спокойствия», не имеющий тяжеловесности «Очарованного принца» (что немудрено, ибо автор писал его в лагерях), настолько четко проводит границу черного и белого, что немудрено ему называться детской книгой.

Нерядовой мошенник и человек с реальными моральными ценностями – это, по меньшей мере, необычное сочетание. Но гений автора смог нарисовать вполне реальную картину. Насреддина мы видим с вполне уже устоявшейся репутацией, но отдельный эпизод из его жизни, описанный в «Возмутителе спокойствия», хорошо дает понять, что именно из них, из подобных эпизодов и состоит его жизнь. Слава бежит впереди него, но перед нами вполне обычный человек, которого периодически беспокоят вполне тривиальные вещи – пообедать, достать денег, завести собственную мастерскую, разбогатеть и завести семью.

Феномен Ходжи Насреддина именно в том, что он на голову выше всех, кто его окружает. Но это неудивительно, потому что он ведет такую активную жизнь, что развивается поневоле, даже тогда, когда устал - он вздыхает "Нет, мне сегодня не дадут отдохнуть" и мчится на ишаке спасать Джафара. Природа наделила его потусторонней интуицией, умением общаться, а заполненная им ниша народного любимца помогла набрать многовековой опыт. Причем мы видим Насреддина уже в зрелом возрасте, 36 лет. Эта цифра навсегда вошла в мою жизнь как «возраст Ходжи Насреддина». Наряду с 33-летием Иисуса и 38-летием Корейко, охарактеризованным Ильфом и Петровым как «последний припадок молодости».

«Возмутитель спокойствия», кроме всего прочего, – это инструкция к повседневной жизни и некоторые простые правила, понятные всем, но, тем не менее, которые впитываются в молодой неокрепший еще организм навсегда. Например

1. Соскочить в нужный момент (эпизод у ворот и после продажи арабского жеребца)

• Дать откат чиновнику, при этом с ним торгуясь (спор с рябым слугой после продажи жеребца). Особенно радует форма общения – Насреддин и слуга говорят о мосте в загробный мир для хозяина слуги, который должен быть огражден разными по толщине перилами. Толщина перил в данном случае – сумма.
• Как поймать за хвост фортуны в азартных играх и быстро сбежать с выигрышем (игра в кости в чайхане).
• Как правильно делать пожертвования напрямую, не пользуясь всякими фондами и другими лживыми организациями (раздача выигрыша должникам Джафара).
• Как заставить негодяя утонуть самому, даже если он не хочет этого делать ни с первого, ни со второго раза (ростовщик Джафар).
• Как устроить переполох, не имея к этому прямого отношения, с помощью ишака.
• Бессмысленность обращения в суд (эпизод на площади).
• Как заработать 400 тысяч за один час (Насреддин возвращает долг Джафару за отца Гюльджан).
• Как притвориться лицом противоположного пола и в чем смысл этого (эпизод с Гусейном Гуслия).
• Как преуспеть на службе в государственной структуре (Ходжа Насреддин во дворце).
• Как присвоить самому себе ученую степень (Насреддин выдает себя за Гусейна Гуслия).
• Как обмануть начальника (Ходжа Насреддин и эмир).
• Что именно нужно больной девушке (лечение Гюльджан).
• Как общаться с полицией, используя их алчность (многочисленные эпизоды со стражниками).
• Что делать с долговыми обязательствами перед банком (эпизод с сумкой утонувшего Джафара).

  И много-много позитива. Мне бы такого Ходжу Насреддина, только в юбке.

  Власть и духовенство выставлены у Соловьева в самом неприглядном свете, но это никого не удивляет, потому что так оно и есть. В общем – народу повезло, что Насреддин не использовал своих талантов против него. Хотя это было бы невозможно, потому что именно из-за народной любви Ходжа Насреддин стал таковым.

"Я – Ходжа Насреддин, сам себе господин,
И скажу – не совру – никогда не умру!"©

Да! Да! Да! Я сделала это! Я исполнила свою детскую мечту - прикоснулась к миру Ходжи Насреддина, окунулась в мир восточной мудрости, искрометного юмора и вечного оптимизма!
Кружится голова от великолепия и богатства языка книги, душа отдыхает и радуется приключениям веселого плута и хорошего человека, коим является главный герой. Он беден, но умудряется подавать милостыню нищим. У него есть только серый осел, но любой честный человек примет за честь быть его товарищем. Он не имеет крыши над головой, но ему есть где заночевать. Он - возмутитель спокойствия, но его любят многие народы.
Человек-легенда, который выступил против догматичности ислама, абсолютной власти, взяток и богатства, он умудряется быть наглым и добрым, смешным и серьёзным, остроумным и ловким. Не зря он - герой анекдотов, притч, песен и преданий. Он - Ходжа Насреддин, и этим всё сказано!

Первая часть повести, "Возмутитель спокойствия", поведает читателям о том, как после длительного изгнания Ходжа, отпраздновав 35-летие, решает возвратиться домой. Там, в Бухаре, и начинаются для нас чудесные приключения любимчика судьбы. Вместе с героем мы будем смеяться и плакать, влюбимся и затаим план мести, притворимся восточным мудрецом... Ой, да то я говорю: читайте сами)
Эта книга стоит того, чтобы посвятить ей пару вечеров (могу также порекомендовать замечательную аудиокнигу - просто чудо!)!

После прочтения меняешься. Видишь мир другими глазами. Некоторые вещи становятся проще, над другими - задумываешься больше. Улыбаешься. Становишься лучше)
И, гордо подняв голову, решаешь шагать по жизни...

С умилением прощаюсь с золотой медалисткой - книгой которую я жадно загребаю в любимые, но ненадолго: руки чешутся приняться за второй том;)
P.S.: да, Ходжа, ты не врешь - ты никогда не умрёшь! Такими темпами ты будешь жить вечно в книгах и преданиях, в наших сердцах... и на Лайвлибе;)
Благодарю за внимание!

"Очарованный принц" - вторая часть дилогии Леонида Соловьева "Повесть о Ходже Насреддине". Она уступает по юмору первой части. Лагеря не прибавляют юмористического в жизнь сидельца, так что "Очарованный принц" больше философская, чем юмористическая и в ней достаточно грустных моментов.

В сентябре 1946 года Соловьёва арестовали по обвинению в "подготовке террористического акта". В лагере Леониду Васильевичу разрешили писать. И пять лет Ходжа Насреддин скрашивал пребывание Соловьёва в лагере. После смерти Сталина родственникам при посредничестве Александра Александровича Фадеева удалось добиться смягчения приговора Соловьёва. Вышел он на свободу по амнистии в июне 1954 года, проведя в лагерях восемь лет.

Несовершенство судебной власти, красной нитью проходящее через всё повествование, очевидно не просто так взялось.

Но было бы неправильно говорить, что вторая часть лишена юмора совсем. Автор сумел сохранить свой тонкий юмор и по-восточному певучую манеру изложения.

Во второй части Ходжа Насреддин вновь отправляется в путь. Даже обзаведясь большим семейством, его тянет в путешествие, а тут и случай благородный подвернулся. Престарелый дервиш-философ умоляет Насреддина помочь вернуть проигранное в кости горное озеро. "Кровопивец" Агабек теперь вымогает деньги у крестьян нуждающихся в воде. Вскоре компаньоном Ходжи становится "легендарный" багдадский вор. И вместе им удается восстановить справедливость, да еще и снять проклятье с одноглазого вора.

Неизменный участник всех проделок Насреддина - его ишак - во второй части стал "главным орудием" Ходжи для того, чтобы справедливость восторжествовала.

За приключениями Ходжи Насреддина наблюдать интересно на протяжении обеих частей. А его находчивость и юмор делают эту дилогию еще более привлекательной для читателя.

Апрель принято считать месяцем дураков. В народе говорят: «Весь апрель никому не верь!» А в «Долгой прогулке» одна из тем посвящена плутовскому роману. Как правило, ученые-литературоведы так называют один из видов испанского романа 17 — 18 веков, но сегодня мало кто, разве профессионалы-филологи, знакомы с книгами Кеведо и Гевары. И время прошло и о хитростях испанцы много рассказали, только вот сами плуты и хитрецы никуда не делись после, как впрочем и существовали и до испанских умников. Наверное, одним из таких самых известных весельчаков является Ходжа Насреддин. Даже если ничего не знать о Востоке с его шумными базарами, величественными мечетями и минаретами, хлебосольным гостеприимством и другими многочисленными особенностями, то имя Ходжи Насреддина знакомо многим. Для меня книга Соловьева стала отличной встречей со старым знакомым. Когда-то еще в детстве дома была тоненькая книжка с коротенькими историями типа баек о похождениях Ходжи Насреддина и его ишака — это было весело и интересно. И сейчас, вновь встретившись с ним, он меня нисколько не разочаровал. Он остался таким же весёлым и находчивым, хитрым и справедливым. Там, где Ходжа Насреддин, там всегда всё будет хорошо, он всегда найдет выход из любой, даже самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Тот, кто должен быть наказан, обязательно его получит. Тот, кто незаслуженно был обижен, получит утешения в гораздо большем количестве, чем нанесенная обида. И конечно же, зачинщиком всего окажется Ходжа Насреддин.
Несомненно, Ходжа Насреддин — герой сказок, причем самых-самых народных. Только народная фантазия может придумать подобного защитника. В среде обиженных и униженных обязательно должен быть был придуман такой герой, который если не силой, то хитростью сможет противостоять сильным мира сего. Таких героев придумывали везде. Так, например, чтобы далеко не уходить от восточной темы, приведу лишь один пример. У нас, в Казахстане, очень популярен Алдер-Косе (Безбородый обманщик), который, может быть не такой обаятельный, как Ходжа Насреддин, но хитрости и лукавства ему не занимать, не один встречный бай о него легко не отделается. Но это рассуждения больше о фольклорных персонажах, а тут речь идет все-таки о художественном произведении, у которого есть конкретный автор.
Бесспорно и естественно, что в основе этой книги лежат фольклорные источники. Ходжа Насреддин очень узнаваем, автор максимально использовал народные истории. Но его герой не просто весельчак и хитрец, он мудр и осторожен. В его действиях почти не спонтанности, всё, что бы он ни делал, это хорошо продуманные поступки. Ему нельзя ошибиться, нельзя промахнуться: от этого зависят судьбы многих людей, и он не может их подвести. Хотя порой и создается впечатление, что ему всё удается крайне легко. Особенно эта обдуманность видна во второй части. Там Ходжа Насреддин еще дальше от традиционного фольклорного образа — это умудренный жизнью человек, у которого есть семья и куча детей. И пусть его красавица Гюльджан с годами стала ворчливой и, говоря современным языком, стервозной, но всё равно любит её и у него есть ответственность за семью, поэтому он живет в маленьком селении, где до него нет никому дела. Но как только у него появляется возможность вернуться к былым приключениям, он тут же ей воспользовался. Его семья так и не узнала (да, наверное, и не узнает) о том, как в очередной раз Ходжа Насреддин помог бедным и наказал богатых — в этом смысл его жизни.
Книга кажется очень смешной. Разве не весело, когда глупость и скупость побеждаются всего лишь хитростью? Конечно, весело. Но это то, что лежит на поверхности. Если же посмотреть глубже, то понятно, что высмеивание человеческих недостатков относится не только к тем особам, у которых они имеются, но и ко всем читателям в целом. Такие книги позволяют задуматься и посмотреть на себя со стороны. Да, те времена прошли, но люди остались и осталась неизменной человеческая природа. Жадность, глупость, обжорство и другие пороки никуда не делись.
Зато остаются добрые и светлые книги, как эта, написанная Леонидом Соловьевым, и в которых с легкостью и юмором говорится о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Литературная версия народного заступника Ходжи Насреддина, написанная Леонидом Соловьевым, стала для нас чуть ли не первоисточником. Ранее до нас доходили какие-то не очень внятные сказки, истории и анекдоты. Образ знаменитого весельчака, предложенный писателем, оказался настолько удачным, что можно говорить о каком-то российском Ходже Насреддине, пусть действие повести и происходит в Средней Азии.

Для меня соловьевский образ не просто любимый, его Насреддин был учителем и проводником по жизни. Вряд ли, конечно, можно было научиться у этого человека находчивости и позитивному восприятию жизни, но, вспоминая веселого бродягу с его ишаком, можно было всегда, откуда-то из космоса, получить дополнительный источник энергии.

Вся эта азиатская обстановка у Соловьева невероятно бодрит, ты как будто сам родился в бедных районах ремесленников в какой-нибудь Бухаре, шастал по чайханам и прыгал вокруг арыков. А восточная кухня возбуждает даже через страницы, от миски плова, предложенной Джафаром, пусть и без мяса, до куска лепешки, съеденного где-то на дороге вместе с серым ишаком.

Классические истории, которые слеплены в две покрупнее - "Возмутитель спокойствия" (о приезде Ходжи Насреддина на родину, в Бухару, знаковый возраст 36 лет), и "Очарованный принц" (о владельце горного озера, обирающего ближних) давно стали общим достоянием, достаточно вспомнить ослика, читающего Коран или избиение переодетого шпиона, что и нынче очень актуально.

Если просто интерпретировать на современный лад, скажем, самое начало произведения, то здесь - классическая взятка полицейскому (рябой слуга и жеребец), особенности игорного бизнеса (игра в чайхане), благотворительность без вмешательства соответствующих организаций (должники Джафара у дороги), митинг оппозиции с помощью маленького ишака с большим барабаном, эмирский суд как аналог современного, как вылечить больную девушку без лекарств и т. д.

Еще в детстве я понял, что основной секрет Ходжи Насреддина в том, что он гораздо опытнее всех, кто попадается ему на пути. остается только догадываться - каким образом он мог стать таковым, но край завесы приподнимается во второй повести, где немного рассказывается о его детстве.

Книга была популярна в советское время, потому как противопоставлялась старому режиму. Теперь она также, с успехом может противопоставляться режиму новому.

Со второго раза «Возмутитель спокойствия» оставляет более ровные впечатления, чем было в первый раз: все-таки герой уже знаком, его благородная хитрость и острый язык – это уже не приятный сюрприз, а ожидаемая данность, да и приключения, хоть и подзабылись с первого раза, все равно уже не так затягивают. В общем, со второго раза у меня получилось не «ух ты, вау, дайте еще», а спокойное, размеренное «хорошо» с нотками «что-то ты надолго застрял в этом дурацком дворце, давай уже выбирайся оттуда». Что тоже, как можно легко догадаться, вполне себе хорошо.

Ну а прочитанный впервые «Очарованный принц» оказался ощутимо другим. Гораздо меньше курьезных ситуаций, смешных сценок и череды приключений. Гораздо серьезнее переделки, в которые попадает Ходжа Насреддин, а главное – значительно больше лирический отступлений о вере человека, о том, как прекрасна арабская ночь и волшебный восток, о скитаниях вечных и о земле, короче, я с большим трудом заворачивала свой ковер нетерпения в сундук ожидания и одолевала эти довольно пространные рассуждения о высоком.

Зато главный персонаж этих романов (или все-таки романа?) во второй части раскрывается еще полнее и круче, чем в первой. Я, разумеется, об ишаке. Ей-богу, это один из самых обаятельных спутников главного героя, которых я когда-либо встречала. Все, что бы он ни делал, обязательно делается с полной самоотдачей, будь то вопль, поедание абрикосов, сон или катание на попе с крутого спуска. Ван лав.