Колымские рассказы

Можно удивиться, как Шаламов сумел уместить в такую тоненькую книгу (в сравнении, конечно, с Солженицынским трехтомником "Архипелаг ГУЛАГ" ) всю боль, весь ужас лагерей. Здесь суть в том, что Варлам провел значительную часть жизни в этих самых лагерях, а не в архивах и библиотеках. Его рассказы - это правда, написанная будничным, безэмоциональным языком уставшего, апатичного, испытавшего все на своем пути узника.

Люди, прошедшие лагеря, на всю жизнь остаются калеками. И не только физически, но и морально. Как утверждает Шаламов, блатная культура развращает не меньше тяжелых условий. Когда в норме вещей воровство и убийство, что может быть хуже? Вместе с весом, таящим на глазах из-за немыслимых, невообразимых норм питания и условий работы (попили-ка дрова в минус 50 без варежек и в куцей одежке), исчезает мораль. Шаламов опровергает поговорку "Друг познается в беде". Не такая уж значит и беда, коли дружба сохранилась. В жутких лагерных условиях нет друзей. Каждый сам за себя - не верь, не бойся, не проси.

Тяжелая, тяжелейшая книга. Эти рассказы ценнее сухих цифр статистики. Я бы даже не стала называть их художественной литературой. Это просто голая горькая правда.

Чтобы почувствовать себя счастливым человеком, достаточно изредка перечитывать «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, чем я и занимаюсь. Это удивительный симбиоз страха и жизнеутверждения, смертельного отчаяния и несгибаемой воли. Автор повествует о своих мытарствах с приземлённый простотой, которая сразу изобличает качественный автофикшн. В промежутках самоцветами мерцают глубокие философские сентенции о том, что человек выносливее всех прочих существ, о природе жизнелюбия, вечных ценностях. Обратите внимание, что Шаламову удается удерживать внимание читателя без какой-либо любовные линии и вообще без модной арки персонажа. Это цена искренности. Мы следим и не можем оторваться, хотя ничего остросюжетного не происходит. Герой не противостоит системе, как у Солженицына, и не вступает в конфликт с со своим вторым «я». У него нет ненависти к вертухаями или тем, кто его утюг на Колыму, потому что все силы до самого распоследнего конца отданы борьбе за жизнь. Ему противостоит само зло – бессмысленное и беспощадное, его нет смысла ненавидеть и невозможно победить. Задача – просто выжить. Жизнь – это уже победа. Когда таким образом меняются роли, ошарашенный читатель следит за повествованием, не в силах оторваться.
Если вам почему-то грустно или кажется, что жизнь покатилась под откос, настоятельно советую прочитать «Колымские рассказы».

30 октября был День памяти жертв политических репрессий. Самые масштабные по численности, самые бессмысленные по беспощадности - репрессии сталинские. 1937 год стал именем нарицательным, названный в честь наркома-садиста "ежовщиной". Миллионы людей были репрессированы: арестованы, расстреляны и замучены в застенках НКВД, сосланы в адские системы трудовых лагерей. Ныне печально известный ГУЛАГ и иже с ними: каторжане там не жили - выживали. Изнуренные от нечеловеческих условий, тяжелой работы, голода и скотского отношения, без надежды, без единого просвета.

"Колымские рассказы" именно об этих людях - виновных и безвинных, которые оказались в аду на земле. Варлам Шаламов, наш русский поэт и прозаик, пробыл там больше 10 лет, на Колыме, работая каторжным трудом на прииске, в отвратительных погодных условиях, в страшном голоде, окруженный людьми самыми разными, многие из которых растеряли всё человеческое под напором репрессионной машины. Варлам Шаламов никого не убил и не ограбил, не устроил теракт, не организовал покушение. Он всего лишь писал и общался с людьми, как установит следствие - неугодными вождю. А вождю был неугоден каждый третий, судя по количеству жертву жертв сталинского террора.

В "Колымских рассказах" Шаламов вспоминает свою бытность на каторге. Где холодно под минус 50, где работаешь по 20 часов в сутки тяжеленным физическим трудом, где постоянно хочется есть, ибо 500 грамм хлеба - твоя пайка на сутки, где болезни, бессонница, вшей и прочие "прелести" жизни лагерной. Представьте, что там творится с человеком, как его ломают условия, люди, ощущение полной безнадежности? На первое место становится проблема - "как выжить?". И человек перестает быть человеком. Остаются только инстинкты. Выжить - любой ценой.

"...Странно, как этот мир непохож на мой. Вчера человека убили из-за свитера. Точнее просто зарезали как свинью..."

За свитер, за кусок хлеба или сахара, убить, настучать, подставить. Когда человек вынужден выживать, его мораль, его личность, честь и достоинство отступают. Остается чистая физиология. И это является леймотивом "Колымских рассказов" - показать, что делала с людьми система того времени. И ведь это история не про одного человека, но про миллионы. Разве можно осуждать этих каторжан, растерявших остатки совести, ибо в таких условиях, в таком аду, когда перед тобою выбор "или ты - или тебя"?

Конечно, их судить не нам, живущим в тепле и довольствии, читающим хроники сталинских времен с ужасом и непониманием "ЗА ЧТО"? Но этот вопрос, он открыт до сих пор. Ради чего был устроен этот геноцид своего же народа, эти миллионы арестованных-расстреляных замученных людей, в большей части своей безвинных? Дабы потешить культ личности и успокоить паранойю? Дабы запугать всех и каждого, вселить страх и ужас от упоминания лишь имени вождя, лишь места ссылки? Миллионы людей прошли через этот ад, мои предки прошли, а мы, ныне живущие, задаемся вопросами. Некоторые страницы нашей истории до боли стыдны и прописаны кровью, и так хочется порою, чтобы их можно было вырвать, сделать вид, что нет, не было всего этого. Но нельзя. Как бы ни было больно, надо помнить. В этом есть весь смысл.

“Каждый рассказ, каждая фраза его предварительно прокричана в пустой комнате - я всегда говорю сам с собой, когда пишу. Кричу, угрожаю, плачу и слёз моих не остановить. Только после, кончая рассказ или его часть, я утираю слёзы. Много я видел человеческих смертей на Севере - пожалуй слишком много для одного человека”(с)

Я очень долго шёл к “Колымским рассказам”. Лет 5 увесистый том пролежал на полке и ждал своего часа . Но меня пугало не количество страниц, а сложность описанной в рассказах темы. Тема репрессий - это настолько благоприятна почва для “срача”, что без разницы, какую сторону ты выберешь, всё равно дураком останешься.

Поэтому вполне логично было бы отнестись к этой книге как к чисто художественному произведению. Так я думал, пока читал первую часть книги, где описываются небольшие зарисовки из лагерной жизни, иногда даже какие-то фантастические и нереальные (например, рассказ, в котором заключенный с больными зубами за 5 минут съел половину замороженной тушки поросенка). Но когда я дошёл до второй части - “Очерки преступного мира”, то понял, что ни о какой выдумке, ни о какой художественной условности не может быть и речи. Это эссе автора, в которых он высказывает свои мысли о представителях блатного мира. В этой части он не просто деромантизирует очарование преступной жизни и криминального мира, он срывает покровы, открывает глаза на их истинную сущность, он безжалостно уничтожает их своим словом, он брызжет ненавистью и не скупится на оскорбления. Забудьте о честных ворах, о кодексе чести бандитов и благородных криминальных боссах - Шаламов по ним проходит катком и заставляет буквально ненавидеть блатной мир. Из-за столкновений с представителями блатного мира Шаламов считал лагерь отрицательным опытом для человека, от первого до последнего часа. Человек не должен знать, не должен даже слышать о нём, потому что ни один человек не становится ни лучше, ни сильнее в этих условиях. И именно эта часть цикла произвела на меня наибольшее впечатление.

“В лагере есть много такого, чего не должен видеть человек. Но видеть дно жизни - ещё не самое страшное. Самое страшное - это когда это самое дно человек начинает навсегда чувствовать в своей собственной жизни, когда его моральные мерки заимствуются из лагерного опыта, когда мораль блатарей применяется в вольной жизни. Когда ум человека не только служит для оправдания этих лагерных чувств, не служит самим этим чувством. Я знаю много людей, которые именно блатные принципы сделали тайными границами своего поведения на воле. В сражении этих людей с лагерем всегда побеждает лагерь” (с)

Не меньше, чем блатарям, достаётся от Шаламова и Достоевскому, которого Шаламов упрекает из-за того, что Достоевский, при помощи своего писательского мастерства, не изобразил подлинное лицо блатарей, романтизировал их образ, идеализирует их в своих “Записках из Мёртвого дома”. По мнению Шаламова, Достоевский либо настоящих блатарей не встречал, либо, поддавшись на спрос публики на уголовную романтику, идеализировал их.

“Подземное уголовное царство - мир, где целью становится жадное удовлетворение низменных страстей, где интересы скотские, хуже скотских, ибо любой зверь испугается тех поступков, на которые с лёгкостью идут блатари” (с)

И вот, в чём загвоздка - Шаламов очень гневно и со злобой пишет о блатарях, о том, как они отвратительно обращаются с простыми людьми, что “блатной мир должен быть уничтожен”. И вместе с тем, он пишет о нечеловеческих условиях жизни, о голоде, холоде, цинге и об “Освенциме без печей”. Но разве совершившие эти ужасные преступления не заслуживают такого наказания? Или описывая все ужасы трудовых лагерей надо писать о том, что там отбывали наказание сплошь невиновные люди? Но что поделать, если совершив какое-либо преступление человек найдёт десятки оправданий, чтобы выставить себя невиновным.

А по поводу тех, кто отбывает наказание “ни за что”, мне особенно запомнился небольшой эпизод из рассказов о пареньке, которого задержали при откручивании гаек с железнодорожного пути, мол, посадили паренька вообще за просто так. А что, если из-за открученной гайки рельс уйдёт в сторону, из-за чего следующий по этому пути поезд сойдёт с рельс, что приведёт к крушению, к разрушению инфраструктуры, огромным потерям и человеческим жертвам? Откручивающий гайки мог не знать или не задумываться о последствиях своего деяния - так и другие преступления совершались по разным мотивам и могли преследовать даже благородные цели, но, как ни крути, это совершение преступления, нарушение закона и это должно сопровождаться наказанием.

Безусловно, были несправедливо осужденные, оболганные, подставленные, против которых были сфабрикованы дела и очень жаль, что они были подвергнуты таким суровым наказаниям и были вынуждены выживать вместе с блатарями, у них из-за этого была сломана жизнь. Печально и безмерно жаль, что правоохранительные и судебные системы работает так, что иногда страдают невинные люди, но всё же, я убеждён, что большинство попавших в эти лагеря людей попали туда не просто так и заслуживали наказания за совершенные преступления. Тут, конечно, можно возразить, мол, если бы ты, твои родственники или близкие люди попали в лагеря, то ты бы по другому запел, но пока у меня такая позиция.

Ну и, конечно, не хочется верить, что когда велось следствие в отношении подозреваемых, следователи только и думали о том, как бы посадить как можно больше людей, да побыстрее, чтобы премию больше дали. Хочется верить, что во всех делах разбирались, что они изучались и прорабатывались. Хочется верить, что следователи знали о нечеловеческих условиях жизни в лагере и если находили у подозреваемых доказательства невиновности, то делали всё возможное, чтобы они вышли на свободу и не отправлялись туда, где будут покалечены их судьбы. Сложно во всё это поверить, когда и сейчас наблюдаешь в новостях об очередном полицейском произволе, то волосы встают дыбом и просто не хочется думать о том, что такое происходит в реальности. Но чем дольше живешь, тем больше понимаешь, что не всё так просто, что нет безусловных злодейских злодеев и добрейших добряков. Поэтому в кровавый режим, направленный на уничтожение как можно большего числа людей по указке сверху не особо веришь, точнее, хочется верить, что всё было гораздо сложнее и запутаннее, что не всё так однозначно.

Вот на такие мысли меня натолкнуло произведение и в этом его огромный плюс. Рассказы написаны очень эмоционально, несмотря на то, что все ужасы лагерной жизни описаны максимально буднично и это спокойствие в повествовании заставляет лучше почувствовать всю безысходность положения попавших туда людей. А очень спокойные описания смертей показывают нам, что заключённые относятся к смерти очень буднично и равнодушно. Безусловно, смерть ждёт всех, но они совершенно не сокрушаются по поводу погибших знакомых и товарищей, как будто даже завидуя им, ведь они уже отмучались, избавились от страданий, а им и дальше выживать в этих условиях.

И вот ещё что. Не так давно я читал “Обитель” Захара Прилепина, в которой я восхищался атмосферой, там при чтении книги чувствовал на себе этот холод, голод, сырость и безвкусную тюремную баланду. Так вот, это всё ничто по сравнению с тем, как то же самое описывает прочувствовавший всё это на своей шкуре Шаламов. Очень горько, что он попал в лагеря, где ему сломали судьбу и что он стал свидетелем творившегося вокруг ада.

ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ
"мы понимали, что смерть нисколько не хуже, чем жизнь, и не боялись ни той, ни другой"

ᅠᅠᅠᅠᅠᅠ— "сухим пайком" в. шаламов

каждый рассказ из сборника шаламова читаешь с содроганием сердца и понимаешь: все наши житейские проблемы такие мелочные и на самом деле не стоят потраченного здоровья.

самое ужасное — это когда ты оказываешься на колыме, родине нашего страха, как политический заключенный рядом с матерыми уголовниками, которые могут убить за то, что тебе жена теплый свитер прислала. или когда ты настолько голоден, что преступаешь свои нравственные принципы и идешь на воровство — крадешь свинью и ешь ее сырой и холодной. но главное чувство, поселяющееся в твоем сердце, это безысходность.

постоянный страх, что даже может задушить какой-то заключенный. страх, что тебя застрелят при попытке бегства. а выберешься оттуда, когда вождь умрет или когда произойдет амнистия. вот что ужасно.
ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ

Шаламов не умер, он рассказал всему миру о Колыме, о лагерной жизни, о страшном земном, устроенном людьми аде, из которого ему удалось выйти живым.
Ему удалось передать в небольших рассказах жуть и ужас, боль и страх пребывания там. Вполне безэмоциональным, нейтральным языком он словно успокаивает читателя: "Это прошлое, это было, не повториться".
Все пережитое им - уже история, полузабытая, как будто не прошлого века. Но такую историю нельзя забывать в благоденствии сегодняшнего земного, созданного людьми, материального рая. И обязательно читать Шаламова!

В принципе, на этой цитате из «Колымских рассказов» можно было бы и закончить. Жалким пересказом этих слов можно выразить всё впечатление о книге. Оно тяжёлое, очень тяжёлое.

Постоянный голод, холод, издевательства со стороны лагерного начальства и «блатных», тяжёлый труд навсегда меняют человека. Мало, кому удаётся сохранить своё лицо, мало, кого интересуют внутренние изменения. Если даже человек и вернётся когда-нибудь «на большую землю», он никогда не станет таким, как прежде.
Остаётся только сказать: «Слава Богу, что мы никогда не узнаем, как это было на самом деле».

Рассказы о сталинских репрессиях в годы перестройки публиковали довольно часто. Вспомнили давно живущего за границей А.И. Солженицына, являющегося родоначальником такой литературы, опубликовали старые произведения В. Тендрякова. Напечатали и "Колымские рассказы" В. Шаламова" - самую страшную правду о том времени, когда все, наверное, были узниками.

Читаешь и неконтролируемый ужас вползает в твою душу. Шаламов - мастер натуралистических описаний. Мы видим их, измождённых, больных, плохо одетых. Мы слышим, как чавкает в галошах гной, которым покрыты обмороженные ноги, мы видим, как плевок на морозе превращается в ледышку (для узника это означает, что на улице пятьдесят градусов мороза и вряд ли заставят работать), мы наблюдаем, как опускаются люди, когда начинают вылизывать тарелки, потому что работать приходится постоянно и тяжело, и при этом почти не кормят. Мне почему-то запомнилась баночка голубики, которую для повара за хлеб собирает заключённый Рыбаков. Через несколько минут он погибнет, а его товарищ припрячет драгоценные ягоды, ведь он знает, для кого их собирали. Запомнился Андрей Фёдорович Платонов, "сценарист в своей первой жизни", который умирает, взмахнув кайлом. "Слишком много смертей для одного человека".

Самым оптимистическим, на мой взгляд, в творчестве Шаламова является образ стланика. Автор считает его символическим и самым "поэтичным" деревом для русского народа. Мастерская пейзажная зарисовка: "осень близка, и вот уже сыплется желтая мелкая хвоя, оголяя лиственницы, палевая трава свёртывается и сохнет, лес пустеет, и тогда далеко видно, как среди бледно-жёлтой травы и серого неба горят среди леса огромные зелёные факелы стланика". Стланик - символ надежды, доверчивый и сильный кедрач, который "ложится" во время зимы и поднимается при первом тепле, иногда обманчивом. "И дрова из стланика жарче".

Когда вернувшегося из лагерей и ссылок Шаламова спросили, может ли человек, прошедший через весь этот ад остаться Человеком, писатель ответил одним словом: "Нет!" А я думаю, что ему удалось, потому что всю жизнь он боролся за этого "доброго малого " в себе, как бы жестоко ни поступала с ним жизнь.