Мы. Повести и рассказы

Давным-давно я прочитала «1984» Оруэлла, затем «О дивный новый мир» Хаксли, а следом начала читать «Мы» Замятина.

Книга не пошла: слишком сухо, слишком скучно. Особенно, после предыдущих антиутопий.

В этом году я решила прослушать аудиоверсию в исполнении Дмитрия Глуховского.

Всё равно – сухо и скучно, но мне было приятно слушать голос Глуховского.

Почему это роман-антиутопия? Разве мы живём не в мире, где государство следит за нами, контролирует все отрасли нашей жизни? Где все мы – винтики одной большой машины, которые можно заменить другими? Где люди преклоняются перед выбранным правителем? Где «мы» превыше, чем «я»?

Да и вообще: заберите у людей свободу выбора, свободу действий и... люди привыкнут. И привыкнут быстро, если использовать силовые методы. И если появится какой-то смутьян, его быстро приструнят, причём свои же сотоварищи, скорее всего.

Или я не права? Или я просто вижу мир в слишком серых тонах?

По мне, «Мы» слишком простая история, слишком наивная, слишком фантастическая. Но, повторюсь, в исполнении Дмитрия Глуховского – слушать одно удовольствие.

Начала свое знакомство с автором с этого рассказа. И очень странное ощущение осталось. Потому что понравился и язык, и сила описания. И вроде содержание очень сильно трогает за душу, но... Тут же и восстает против него. Не во всем согласна Я с автором. Да, бывает и рабство такое, но чаще - настоящая дружба и привязанность. Дружба, которая прощает всю боль, которую тебе причиняет твой друг, а не продажность за кусок тухлого мяса. И именно поэтому такие прекрасные глаза. У рабов - они не такие, они потухшие, смирившиеся. А раз прекрасные, то все-таки не рабство. Но с автором буду знакомиться и дальше.

Как все-таки школьная программа пога... влияет на восприятие литературы. Насколько другой (яснее, чище или пыльнее и грустнее, неважно) была бы судьба многих книг, если бы их не проходили в школе. А иных — если бы их проходили. Сколько людей не перечитывают прочтенные в школе книги, и так и остаются в голове у них сбежавшие мцыри, Маяковский на лошади под звездами, Хлестаков с супом.

И вот читаю я, читаю, и как поразит меня: не будь романа «Мы» в школьной программе, он бы читался-то (мной) совсем по-другому. Сейчас я, обремененная одиннадцатым классом, чувствую какую-то границу между мной и текстом, странным и непонятным. Он — отдельно, я — отдельно. Всё вроде просто и ясно до банальности, так что уже оскомина набита, и текст просто не работает, новых смыслов не видится, не созидается вообще. Ну а какой же текст гениальный, если читается каждый раз одинаково.
Записи на десятой я устала. И поэтому стиснула зубы и представила: вот читаю роман в первый раз, но — сейчас. Воспринимаю его внове, просто как некоторый текст. Воспринимаю. Воспринимаю.. И сработало же! Роман на моих глазах оделся в новые, не заляпанные бутербродным жиром и чернилами смыслы. Вырос, глядит статным и чистым, где-то внизу уже валяется сургуч от клейма «антиутопия», на глазах расползаются веревочные тросы политико-социальных аналогий. И вот я, еще бывшая школьница, открываю книжку, вижу свои пометки и вспоминаю, как разбирали на уроке одно, другое, там кусок, тут кусок, царство цифр, все дела, вот как не надо, ох господи боже душа! любовь! Щелчок, и я уже четырехлетний филолог-недоучка, и каждая страница для меня — откровение. Переворачиваю, а следующая — неужели. Следующая — не может быть. Следующая — нечленораздельный звук с придыханием. И следующая. Хорошо пишет Замятин.

***
Вот, например, один из новых для меня смыслов.

Дальше...

«Мы» — как учебник иного сознания; прививает терпимость и стремление понять, а не оценить быстренько и отправить в печь или на пьедестал.

Ведь они действительно мыслят по-другому. То есть, простите, ПО-ДРУГОМУ. Те, с буквенно-цифровыми именами — они же действительно совсем другие. Не похожи на тебя, меня и президента. В школе я и в этом видела только модель доведенного до логического итога известного политического строя, я не думала ничего про интеграл и великую трагедию «Опоздавший на работу».
Теперь попробуй отвлечься от всякой оценки, и просто представить себя в таком мире, в ряду мыслящих такими категориями — взять любой абзац, к примеру:

Каково это. Если, например, сумма углов четырехугольника не 360. Если никто никогда не пробовал овсянки. Просто забудь на пять минут про коммунизм и диктатуру, подумай, что это пишет наш современник про какую-нибудь колонию на Марсе, и нет у них никакого Интеграла, и вообще демократия. Тогда, мне кажется, должно отступить это обычное ощущение, что замятинские цифролюди — итог человеческой деградации (мне в школе вот казалось это очевидным и аксиоматичным: смотрите, Д-503 даже разговаривать толком не умеет). Должно отступить.

Первая мысль (или ощущение): dated. В обоих смыслах (поэтому английское слово здесь больше к месту, чем привычное русское "устаревший"): от этого романа так явственно веет 20-ми годами - и чем дальше читаешь, тем сильнее ощущение, что он, в общем-то, там и остался. Это чувствуется во всем: и в самой наивно-ретрофутуристской обстановке, и в изощренной игре языком, напомнившей не то об Олеше, не то о Кржижановском - к слову, не слишком ли свободно и самоупоенно-эстетски жонглирует словами и смыслами гражданин унифицированного тоталитарного государства, где правительственный план регламентирует даже количество жевательных движений в минуту, а фантазию людям научились удалять хирургически? Таких неувязок в книге много: с одной стороны, "нумера" вместо имен, дома со стеклянными стенами, занавеси в которых дозволяется опускать только на время плановых совокуплений etc.; с другой - если учесть все эти обстоятельства, выходит, что главный герой на протяжении всего романа ведет себя неслыханно свободно слэш безрассудно: шляется неведомо где с загадочной новой знакомой, пропуская рабочие дни, в открытую ведет дневник, в котором описывает все свои похождения (по меркам Единого Государства - на грани преступного), переживания и сомнения, ничуть не стесняясь соседей, глядящих на него из-за прозрачных стен, и не заботясь даже о том, чтобы убрать его перед выходом из дома в более-менее укромное место... А еще, кстати, этот человек XXX века почему-то очень хорошо знает, кто такие Иисус Навин, Достоевский и Кант - при том, что Единое Государство, по идее, не должно бы одобрять какой бы то ни было интерес к "старой" культуре. Но писатель, очевидно теряясь при описаниях будущего, ставит себя в явную зависимость от текущей культуры: оправдываясь, наверное, D-503 в своем послании для жителей других планет постоянно подчеркивает, что его будущие читатели, должно быть, находятся на низшей стадии развития, нежели граждане Государства - скорее всего, примерно на том же уровне, что и дикари ХХ века, и даже в пропагандистских лекциях, которые "нумерам" зачитывают на работе, проскальзывает неожиданное: "Тысячу лет назад, как вы знаете, существовало такое понятие... " Кстати, о пропаганде: идеология Единого Государства тоже прописана не очень четко. Точнее, очень нечетко. Доходящее до обожествления преклонение перед "Благодетелем", воспевается блаженство чувствовать себя единым с миллионами и счастье быть винтиком в огромной машине... как видите, Хаксли явно мог отсюда кое-что позаимствовать (хотя сам он вообще отрицал, что был знаком с романом Замятина - и, в общем-то, на самом деле причин сомневаться в его словах не так уж много); но, находился он под влиянием Замятина или нет, старина Олдос создал мир гораздо более правдоподобный и продуманный, в том числе и в этом плане. И протест хакслиевских героев вышел гораздо более органичным, разумным и оправданным, чем переворот, организованный бунтующими горожанами при поддержке "лесных жителей" (любопытно, что здесь Замятин фактически предвосхитил энвайроменталистские фантазии современных авторов, где "блаженные дикари", живущие "в согласии с природой", противопоставляется уродливой техногенной цивилизации) - у Замятина это больше похоже на навязчивое желание посадить пятно на слишком чистую блузку. Во всяком случае, все, что могут промямлить в поддержку своего проекта революционеры Замятина - это что-то невнятное о том, что счастье-де есть энтропия, а энергия, она же движение - всегда мучительна. (Мне вот, кстати, всегда почему-то казалось, что выбор - спокойствие или принципы - человек должен делать сам, а силком вытаскивать его из счастья-энтропии посредством устраивания в городе хаоса и перехода на военное положение - это как-то не то). Да и I, одна из ключевых фигур в заговоре по разрушению Стены и Великая Любовь главгероя, оказалась слишком уж похожей на тэффиевскую "демоническую женщину"... Кстати, мне было очень жалко О. Жутко бесит эта манера литературных героев бросать заботливых и нежных домашних женщин ради эффектных femmes fatales, стоит только такой появиться на горизонте: мол, очевидно же, "круглая розовая" любящая, но слишком обычная домохозяйка с экзотическим фруктом не сравнится, попробуйте только осудить.
И все же мне скорее понравилось, чем нет. За трогательный, на сегодняшний взгляд, ретрофутуристский антураж. За замятинский язык, за его чудесные хитросплетения слов. За оригинальные "математические" метафоры - хотя, по правде сказать, я их тех, кто мог бы, как герой в детстве, при случае закатить истерику, плакать, бить кулаками об стол и вопить: "Не хочу √-1!" - только не из-за того, что его нельзя было осмыслить... потому что он был вне ratio, точнее, как раз из-за этого, но это потому, что я дура и в принципе не могу осмыслить ничего сложнее чем два плюс два. За обилие ярких афоризмов - есть такие книжки, которые лучше всего годятся на то, чтобы выписывать из них цитаты, в худшем случае это Коэльо, в лучшем - что-то вроде этого романа.
И, наконец, за это. Прекрасное. Короткое. О любви:

Воистину, многие знания - многие печали. Герои мира Замятина твердо знают, сколько раз нужно жевать пищу, какое время уделено удовлетворению физиологических потребностей; верят в Распорядок и Четкость и в то, что любое действие Благодетеля - есть благо и лучшее, что может быть. Не это ли счастье? Не мучиться сомнениями, не искать ответы на вопросы, не видеть дальше стеклянной стены, окружающей твой мир? Чувствовать только то, что нужно, не бояться оставлять дверь открытой на ночь, жить в мире, где нет преступлений.

Д-503 - один из жителей этого четкого мира, строитель космического корабля и просто обычный человек. Но однажды в его жизнь приходит смятение - девушка, которая не похожа ни на кого из них. Она эмоциональна, страстна, протестует против системы. Рядом с ней он начинает видеть и замечать что-то, о чем не подозревал раньше, а в груди появляется совсем новое, тоскливое чувство. Д-503 считает его болезнью и, как знать, быть может это и есть болезнь? Раньше он был счастлив, теперь же все чаще подумывает о том, что закончить свою жизнь в Машине. Потому что узнал - может быть и по-другому.

То, как Д-503 поступил в конце, неудивительно. Он слаб, как слаб каждый человек, которого выдернули из привычной зоны комфорта и поставили перед новыми обстоятельствами. И все же жаль, что Система вновь победила.

P.S. Видимо, я все же люблю антиутопии.

Для меня в этой книге наиболее значительными оказались параллели с христианством. Христианство описывается, как "религия древних", которая служила отдаленным прототипом представленного в книге режима. Итак, в чем же все-таки заключается счастье человечества? Мне всегда казалось, что людям должны прощаться их грехи, ведь человек - совокупность генов, воспитания и окружения. Следовательно, каждый раскрывается в соответствии в тремя этими параграфами, и судить, кто лучше, а кто хуже - как-то неправильно. К тому же, человек всегда руководим собственными желаниями. Наличие эмоций не дают ему действовать, как робот - стремление испытывать положительные эмоции рождает массу всевозможных желаний, от простых материальных до глобальных, несущих успокоение души. Все стремятся иметь деньги, любовь, семью, каждый хочет иметь вес в обществе, следовательно, каждому хочется в душе сделать нечто такое, что заставило бы других признать его важность и значительность. Стремление быть значительным - вот что отличает людей от животных. Вот что дает корм любому устремлению, вот что двигает прогресс. Однако, эти же желания заставляют нас постоянно мучиться и страдать. Для любой власти наличие у человека желаний является опасностью - нужда сильнее закона. Когда человек хочет есть, он скорее украдет, чем умрет с голоду. Если человек по настоящему любит - для него не станет препятствием даже принадлежность к другой религии - желание утолить потребность в любви сильнее условностей. Не только христианство, многие философии и религии проповедуют смирение и отказ от желаний, уверяя, что тем самым человек обретет высшее счастье. Ведь каждый из нас рискует сойти с ума, постоянно думая о чем-то недосягаемом, постоянно боясь за завтрашний день, каждый день вступая в борьбу вместо спокойного созерцания жизни. Таким образом, власть решает обезопасить себя и людей от самих себя. Религия избирает орудия устрашения - идею ада, горящие грешные души. В Едином Государстве проводят Великую Операцию, избавляя людей от фантазии - источника всех бед. Получают толпу зомби взамен. Да, управлять ими намного проще. Но вот вопрос, как долго просуществует культура, где никто более не стремится что-либо изменить в ней? Превращаясь в биологическую массу, люди попросту переходят на уровень животных - их жизнь сводится к потреблению и воспроизведению. Стоит задуматься: если Бог действительно ожидает от людей того, что они придут к смирению, какой смысл было наделять их чертами, с которыми суждено бороться? Только для того, чтобы не было скучно? Похоже, за этим стоит нечто большее.

Выдающийся русский писатель Евгений Замятин считал, что технический процесс может уничтожить в человеке все человеческое. Свои представление о будущем он воплотил в романе "Мы" — это произведение считается отправной точкой жанра "новой" антиутопии. Оно оказало влияние на Олдоса Хаксли, Джорджа Оруэлла, Курта Воннегута и Владимира Набокова.

Романы "О дивный новый мир" и "1984" во многом аналогичны замятинскому "Мы", где описан жесткий тоталитарный контроль общества над личностью. Действие романа происходит в XXXII веке в едином государстве, где люди в одинаковой одежде и с номерами вместо имен живут в стеклянных домах. И под неусыпным взором верховного благодетеля трудиться во имя рая на земле и других планетах. Рассказ ведётся от лица гражданина D503, который обнаруживает в себе индивидуальность, влюбляется и становится революционером.

В 1921 году Замятин написал статью под названием "Я боюсь", в ней есть такие слова: настоящая литература может быть только там где ее делают не исполнители и благодушные чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики — это писательская кредо Замятина, которая годом раньше воплотилась в романе "Мы". Автор не побоялся выразить негативное отношение к советской идеологии и реакция властей не заставила себя долго ждать. Его роман заклеймили как злую карикатуру на коммунистическое общество и отказались печатать. Последовала травля со стороны критиков, а литературная газета и вовсе заявила что страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя. Литератору лишенному возможности публиковаться на родине пришлось покинуть ссср, в итоге "Мы" был впервые издан на английском языке в 1924 году, на русском только в 1952, а в СССР и вовсе лишь в 1988.

История с публикацией говорит, что Замятин попал в точку. Его роман стал еще популярнее в нашу компьютеризированную эпоху, когда человек перестает быть творцом и мыслителем и превращается в придаток всемогущей машины. По словам самого Замятина, "Мы" — это сигнал об опасности угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машин. Роману уже сто лет, но именно сейчас в XXI веке мы близки к его реалиям как никогда.

"Мы" — это антиутопия, то есть противоположность утопии, или даже пародия на нее. Утопия — это изображение идеального общественно-политического строя. Антиутопия же показывает идеализм с негативной точки зрения. В романе "Мы" Замятин берет за основу классические утопии, в частности античное "Государство" Платона. Структура замятинского единого государства пародирует иерархию утопического общества Платона, где правят идолы наделенные высшей властью и абсолютным знанием. Так в романе "Мы" описан культ личности таинственного благодетеля. Низшие слои общества это безликие номера которые с радостью променяли личную свободу на покровительство большого брата. Инженер D503 — один из них, но лишь до тех пор, пока не начинает вести дневник.

Почему главный герой вообще начинает вести дневник? Единое государство призывает всех сочинять трактаты, поэмы, манифесты, оды, чтобы подарить истину жителям отсталых планет. Дневник позволяет D503, который поначалу восхищается утопическим миром, увидеть истину. На первой странице романа появляется фантастический интеграл, имеющий особый символический смысл. Это космический снаряд способный достичь иных миров, принести туда благую весть о существовании единого государства и пересоздать вселенную. Вокруг интеграла завязаны основные события романа, его авантюрные, любовные и психологические сюжеты. Однако образ интеграла не только двигает повествование, но и поднимает важный вопрос о создании нового мира и нового человека.

Антиутопия, научная фантастика, психологический, приключенческий и любовный роман — все это "Мы" Замятина, но есть еще кое-что. Почему D503 выбрал для выполнения социального заказа именно дневниковую форму? Возможно "Мы" — это еще и метароман, то есть роман-попытки стать писателем, то  есть о природе литературного текста и творчества. Взглянув на произведение под таким углом сразу же можно заметить, что огромное количество его фрагментов посвящены этим темам. Более того D503 саму жизнь, похоже, воспринимает как роман произнося фразы вроде "кто тебя знает?". Человек – как роман: до самой последней страницы не знаешь, чем кончится... иначе не стоило бы и читать. Таким образом роман "Мы" — это не только культовая антиутопия, но одно из ключевых произведений мировой литературы XX столетия.

Первая попытка прочитать этот роман провалилась лет 10-12 назад. И кто знает, вернулась ли бы я к нему спустя время, если бы не новая постановка в местном театре, хореографами которой стали Егор Дружинин и Дима Масленников. Здесь любовь к танцам победила нелюбовь к антиутопиям.
Как и с фильмами, я предпочитаю смотреть спектакль, будучи знакомая с его первоисточником.
И неожиданно для самой себя — мне понравилось!
Правильнее сказать, я поняла о чем писал Замятин.

Действие романа происходит в третьем тысячелетии. После двухсотлетней войны, погибает большая часть человечества. Оплот, оставшихся людей — Единое государство. Идеальный город, обнесенный огромной зеленой стеной, где всё, начиная от архитектуры и заканчивая режимом, рационально и математически точно выстроено. Люди без имени, упорядоченные по нумерам, живут в стеклянных домах, под неусыпным надзором полиции, облаченные в одинаковую униформу, они обеспечены едой из нефтепродуктов, сексом по розовым талонам.
Чувства — это пережиток прошлого — атавизм, от которого необходимо избавляться, прибегая к помощи врачей.

Главный герой Д-503 инженер, он живет в предвкушении запуска «Интеграла» — первого космического корабля, целью, которого является донести до других планет манифест идеального мира Единого государства.

Но ничто не обладает такой разрушительной силой, как любовь к женщине.

Первое, что я пошла искать в интернете, был ли роман Замятина под запретом в СССР?
Действительно, был запрещен.
Это же настолько очевидно, что он описывает тоталитарный режим Советского государства.
Зеленый забор, как железный занавес, отделяющий нас от «дикого» Запада. Все люди одинаковы безлики, одетые в практически в униформу, производимую советской текстильной промышленностью. А главное все работают на благо страны и строят свой «Интеграл» имя которому коммунизм.
И самое страшное, что может случится с идеальным государством, когда появятся недовольные, которые видели мир за большим забором, и им захочется что-то изменить.

Таким увидела роман я. Но после, я прослушала лекцию Дмитрия Быкова. Интересно было открыть для себя несколько иное видение Единого государства.
Это тот же Советский Союз. Но он проводит аналогию с политическими лагерями. Литера и три цифры. Люди превратились в номера. Бритоголовые и носят униформу. Только если у Замятина это вполне добровольный и счастливый выбор, в жизни всё оказалось несколько страшней.

Роман Мы впервые случился со мной летом перед одиннадцатым классом. Сейчас мне немножко смешно от того, на что мы, шестнадцатилетние, обратили внимание в первую очередь, о чём спорили, чему ужасались. Но уже тогда было понятно, что эта тоненькая книжка - нечто великое и гениальное. Вот здесь я не побоюсь этих высокопарных слов, это действительно настоящая русская классика. Более того, именно этот роман дал корни для всемирноизвестной антиутопии 1984. . Думаю, и Хаксли, и Брэдбери читали эту книгу перед написанием своих произведений. Для меня остаётся загадкой лишь, как человек в далёком 1920 году мог написать всё это, осмелиться, позволить себе рассказать!

Не буду здесь пересказывать сюжет. Даже если вы не читали это произведение, то современные фильмы-антиутопии дали вам полную картину происходящего: стены, отгораживающие один мир от другого; мудрый благодетельный правитель, который дарует всем высшее Счастье; жёсткая сегрегация; мир из стекла и ровных линий; одинаковая одежда.... Отмечуь здесь в первую очередь изумительный язык автора. Резкий, меткий, точный. Что ни фраза, то в самое сердце! Оригинальности тексту добавляет тот факт, что у автора техническое образование. Признаюсь, не все метафоры мой гуманитарный мозг уловил, но они придали тексту особую прелесть.

Весь текст произведения написан слегка сумбурно, отрывочно. Это ведь дневник главного героя, строителя Интеграла. Он не привык выражать свои мысли и уж тем более чувства, да и осознавать столь стремительно происходящие изменения в привычном порядке вещей ему не легко.

Тут тоже до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Что победит? Человек и Душа или Разум и Государство? И есть ли вообще победа в этой извечной войне? Может быть весь смысл всего и есть в этом извечном противовесе.

Словом, если читали - перечитайте; если не читали - читайте! Сейчас самое время!

Не мог Замятин в своем творчестве обойти стороной женскую тему. В этом небольшом рассказе он сумел в полной мере показать ее горькую, тяжелую долю, способность выносить самые тяжелые испытания. включая ежедневные оскорбления и жесточайшие избиения от мужа. При этом она не теряет человеческого достоинства,находит в себе силы для выполнения своих повседневных обязанностей. Подневольная семейная жизнь не убила в ней чувства долга, и когда муж оказывается в тяжелейших условиях, попав на каторгу в Сибирь, она впервые оказавшись свободной и, казалось бы, нашедшей свое личное счастье, отказывается от всего и едет своему мужу-тирану.
Автор осуждает Дарью: - Дуры бабы, ах, дуры! - Но для нее супружеский долг оказался сильнее личного счастья.