Die Verwandlung: Mit einem Kommentar von Vladimir Nabokov

Был ли смысл в жизни молодого коммивояжера Грегора Замзы? Автор скудно рассказывает о его жизни до превращения, но все же видно, что карьера его не задалась, работу свою он не любил, мечтал от нее освободиться. Работодатель относился к нему, как к ничтожеству. В семье, хотя по-своему его любили, воспринимали его, как источник дохода. Друзей Грегор не имел, возлюбленной тоже. Читал только газету, да и то без особого интереса. Из увлечений упомянуто выпиливание, только вот полноценным хобби это тоже вряд ли было. Таким образом, превратившись в насекомое, герой мало что потерял.
Что же он приобрел? Возможность научиться мыслить независимо, переоценить свою жизнь, избавиться от мещанской обстановки и умереть так, чтобы его никто не оплакивал. По-моему, очень хорошие достижения.
Об этой повести можно много писать – рассмотреть проблему семьи, эгоизма, ксенофобии. Но я воздержусь. Ведь для героя все проблемы закончились со смертью, для родственников его смерть стала началом новой истории, вероятно хорошей. А мне, как читателю, легче абсурдно свести смысл существования Грегора Замзы к его смерти и успокоиться, чем долго и нудно рассуждать о его жизни.

Предупрежу лишь случайно забредшего читателя: жалейте себя, друг, высыпайтесь. Иначе рискуете однажды проснуться кем-нибудь не человекообразным.

Привет, психбольница, или как я читала это произведение

Да-да-да, это классика. Да-да-да, это всемирно известное и даже довольно популярное произведение. И да-да-да, мне оно не понравилось. Конечно, я знала, о чём оно будет. Но я надеялась, что мне хоть что-нибудь в конце объяснят. Почему он превратился в насекомое? Потому что как жил - в того и превратился? Ну знаете! Я вообще всё время прочтения не верила в весь происходящий бред, мне всё время казалось, что меня обманывают или издеваются над моим бедным разумом. Почему Грегор так спокойно отреагировал на то, что превратился в какое-то непонятное насекомое? У них в городе это что с каждым вторым происходит и для него это нормальное и обыденное явление? У меня бы истерика началась как минимум, а он лежит и спокойно рассуждает о том, как бы ему успеть на поезд, чтобы продолжить свою работу, а то ведь вся семья сидит у него на шее, а он обязан её обеспечивать.

Ой, а семья - это вообще отдельная тема. Меня все эти люди так раздражали, я вам даже передать этого не могу. Эгоистичные, мелочные, да ещё и жестокие! Как можно было так отнестись к своему собственному сыну, с которым случилось несчастье? Как мог отец швырнуть в него яблоком? Ладно это, так яблоко же осталось в спине и начало гнить, причиняя Грегору боль, но никто так и не помог ему. Ему действительно очень не повезло с родственниками. Пока он работал и обеспечивал их, они его ценили, а когда он стал бесполезен, то довели его до ужасного состояния.

Возможно, это я такая непросвещённая и не понимаю всех метафор Кафки, но мне действительно было очень неприятно читать данное произведение.

Я рискую сейчас пойти против течения, но честно прошу, не стоит этого делать. А уж если вы, не приведи господь, угостились во время трапезы рассказом "Превращение", съеденное может очутиться не там, где ему положено.
Я с детства не переношу насекомых. Хотя мне пришлось с ними изрядно повозиться . Так получилось. Может быть отсюда такое стойкое неприятие. Все эти хитины, пыльца на крыльях, вздутые брюшки.. Фу-у-у!
Понимаю, что рассказ не об этом.. Но давайте все же рассмотрим морды насекомых под микроскопом. Я пришла в неописЮемый ужис: у них почти что человечьи лица. Так что, выходит Франц наш Германович, который жил на Малостранской, не так уж и нафантазировал.
Вообще, мои отношения с творчеством Кафки очень сложно назвать романтичными. Умом понимаю, но сердце остается глухим и холодным. И мне совершенно неинтересны его детские страхи, глубоко засевшие в больное подсознание, его нескончаемая хандра и вечные сумерки на душе.
Конечно, Грегор Замзы - не просто образ маленького человека. Это квинтэссенция психопатий и фобий самого автора. Это сам Франц Кафка во всей красе, ощущающий себя среди людей лишь крошечным отвратительным насекомым, паразитом, которого легко прихлопнуть тапкой. Отравленное яблоко в рассказе - это атмосфера внутри его семьи, которой Франц никогда не был нужным. Непонимание и предательство - вот та среда, в которой рос и жил будущий писатель. Так что удивляться тому, что он так писал совсем не приходится. Кафка - человек, абсолютно лишенный в своей жизни хоть какой-то любви. Одинокий и больной она заключил себя в кокон собственных фантазий, в башню, откуда не было выхода, кроме как в смерть.
Возможно.. Да нет, я думаю, это достаточно весомый фактор. В формировании Кафки, как писателя, свою роль сыграло место его рождения и большей части жизни. Кто бывал в Праге, тот меня поймет. Прага - мистический город., где чуть не каждый камень хранит какую-то тайну. Старе-Место, где родился Кафка, и до сих пор помнит, что именно здесь был создан Голем -мифическое антропоморфное существо еврейской мифологии, полностью созданное из неживой материи, И совсем рядом - страшное пражское еврейское кладбище... Веселью все это уж никак не соответствовало. плюс и времечко тоже было не самое радостное: Первая мировая война, голод, холод , распад империй и уже поднимающий голову европейский антисемитизм.
Читать / не читать. Советовать не могу. каждый должен выбрать сам.

Из разбросанных обрывков потухших впечатлений.

Не завибрировало, Франц. Здравствуйте, кстати. Нет во мне этого гена. Как и текут во мне, видимо, остатки какой-то другой звезды распавшейся, не той, которая умерла когда-то для Вас. Только, странно, мне и не жаль, что так. Да и, признаться, после прочтения мне насиловать мозг даже нравится, но это все моё, не Ваше, я бы и без Вас справилась. А с Вами больше не хочу, с Кафкой-писателем я, пожалуй, завязала. Если только не захочется проверить... что-нибудь проверить. Осталось определиться с отношением к Кафке-человеку, основываясь на дневниках и других оставшихся вещах, не художественных.
Но напоследок (если это он, не хочу зарекаться) хочу оставить себе на память заметку. Чтобы не повадно было.

Мне кажется, в таких произведениях, где персонажами являются те, кто в реальной жизни ими не бывает (ну, не становятся люди в жизни резко жукоподобными существами), где всё - это символы, очень тонка грань. Сложно сотворить так, чтобы воспринималось как должное. Чтобы читалось не как загадка, а словно так и должно быть, попутно распутываясь. Из тех авторов, которых читала, мне на ум пришёл только Воннегут. У которого фантастичное удалось вплести в сюжет так, что я воспринимала как реальность, сильно удивившись впоследствии, когда натолкнулась на слово "фантастика" рядом с названием его книги. И, мне кажется, моя нелюбовь к загадкам тут играет большую роль. Процесс (ха) чтения «Превращения» нельзя назвать неприятным. Но стиль у автора (да, Франц, у Вас) явно тягучий, много слов там, где можно было обойтись без них, это я ещё во время чтения «Процесса» поняла. И хоть думать и приятно, хотелось бы не идти рядом, то подглядывая, то открывая с трудом тяжелую дверь, а быть там.
Ещё во время чтения в гости во время мозгового штурма почему-то заявился фильм "Мама" Аронофски. Только если там головная боль от попыток разгадать, в чем же смысл, была оправдана и вознаграждена - то здесь я сама себе напоминала Кая, который творение Андерсена. В тот самый распиаренный момент со льдинками, да, и тщетными попытками.

Тяжело мне Вас читать, Франц. Не то тяжело, как в случае с Достоевским, когда забираешься на гору, чтобы встретить рассвет. Когда копаешь людей, их мысли, теории, себя, находясь в пограничном состоянии, ища и зная, предчувствуя, что найдешь, вот-вот найдешь, что искал. А такое тяжело, как идешь в болоте, в бреду, сам не зная куда. И то волк привидится, то птица непонятная пролетит, держа в клюве пищащее нечто. И хоть местами кажется, что идти приятно, и вот, наконец, начинаешь выбираться из болота, как там снова болото. Или то же, или какое-то новое, но вечное болото.

Долго задавалась вопросом, почему мне так не по душе Ваши творения, Франц Кафка. Почему это всё для меня такое чужое, местами откровенно бесящее. Наткнулась на мысль, что атмосфера в Ваших произведениях похожа на сны. Мне редко нравятся сны (там всё как-то неправильно), может, ещё и в этом дело? Или, может, всё дело в том, что расшифровать сон всегда можно по-разному? И я, видимо, не люблю, когда у загадки нет разгадки. Или люблю, но не так.

Дальше попытки расшифровать этот "сон".

Поначалу мне показалось, что повесть будет о борьбе с ленью. В тот момент, когда Грегор уже стал жуком и не мог встать с кровати, постоянно откладывая. Это вечное "через час, через два, через три точно сделаю". Но эта теория быстро обрушилась, хоть вспоминать её и забавно.

Далее пошли одинакового цвета, но разные по форме. Одна из другой вытекающие. Залпом, одна за другой, оставалось успевать ловить.
Самое очевидное — эмоциональное, выраженное как физическое. Наверняка тысячи раз упомянутое всеми: наши эмоциональные "превращения" никто не видит, никогда. Физически человек остаётся таким же, даже перед прыжком с крыши многоэтажного здания, даже за секунду до прыжка. А что, если бы не оставался? Что, если бы любая мрачная мысль, плохое настроение, те же депрессии проявлялись так, как в этой повести? Насколько невыносимо стало бы жить в мире, где все жуки? Может, и хорошо, что это возможно только у Кафки. Или не только у Кафки. Главное, что не у нас, не в этой реальности, в которой живу я.

Дальше пришло это. Что ты нужен только тогда, когда приносишь пользу. Тут уже встали вопросы о семье. И подозрения легли рядышком вместе с раздражением. И вопросы. Почему сестра плакала так рано, когда ещё не понятно было, что с Грегором конкретно случилось?
Кровь от собственного отца — следствие. Что с тобой делают люди, когда ты не соответствуешь.

Где-то здесь, в конце первой части, передаю привет Набокову. Мельком уже после прочтения увидела его цитату о крыльях.

Тон Владимира Владимировича мне очень не по душе, но, как я уже успела понять, он, кажется, местами немного надменный. Впрочем, это не так тут и важно. Потому что, действительно, был вариант, что Грегор в конце улетит, когда сестра забудет закрыть окно. Просто возьмет, надоест ему это все, захочется свободы, станет совсем жуком и в мыслях (то бишь, привыкнет окончательно, как почти привык, пока с мебелью ситуация не произошла, пока голоса родных слышать не начал), и попросту улетит. Почему не улетел, Замза?
Недолго я, правда, на такую концовку надеялась. И сама уже к концу забыть успела, что, быть может, жучок вполне может улететь. Ближе к концу, наверное, стало понятно, что проблема вовсе не в физическом. Она где-то намного глубже.

К началу второй части уже как-то четко прорисовалось, что Грегор — внутреннее состояние человека. Но что тогда все остальное? Сестра, мать, хозяин квартиры, отец, начальник.

Стало интересно, что было бы, отреагируй все так, словно так и положено человеку — быть жуком? Или если бы его не испугались, а приняли?
Кажется, обычное тепло со стороны близких людей смогло бы сотворить из обращающегося Грегора человека. Но процесс был уже запущен, когда состоялся спор по поводу мебели (оставить или вынести) между мамой и сестрой, а потому вернуть былое уже невозможно. Впрочем...
Тяжело в такой атмосфере не стать жуком.

Инцидент, когда отец бросил в Грегора яблоко, чем сильно того покалечил. Умоляющая о пощаде для сына мать. Быстро пришедший в форму отец. Вот ждала же подвох какой-то, еще в самом начале, когда узнала, что Грегор долг отца выплачивает. Странно там всё. И Грета эта, заботящаяся о Грегоре не пойми почему. Любовь? Она ее символизирует? Какая-то болезненная дева выходит. Мать, которая мне представляется очень худой и с вечно грустным выражением лица.
И почему имя есть только у Грегора Замзы и сестры? Отец, мать — безымянные. Почему? Потому что олицетворяют собой совсем другие функции? Потому что обобщение?
Грета и Грегор. За этим ведь тоже что-то скрывается, верно?

Может, Грегор символизирует совесть?
Типичный пример нахлебничества. Или паразитизма. Взаимного. Один любил себя изнашивать, чтобы близким было хорошо, близкие любили наслаждаться этим "хорошо", ещё больше удовольствия получая от того, что тот, кто им его дарит, изнашивается.
И это злит, но злость какая-то подставная, искусственная. Словно Кафка, сам автор, в отце семейства отразил своего отца. Словно выместил свои обиды. И неприятно от этого, и как-то даже мерзко. А В.В. Набоков эту теорию раскритиковал в пух и прах, кстати, да. Но я с ним не согласна. Получилось, что с фрейдистами почти на одной волне. Хм.

Внешность описывается только со стороны восприятия самого Замзы. Как он её видит. В первой части. И далее по ходу сюжета раскрываются некоторые подробности. "Бурое пятно на стене". Способность лазать по стенам, потолку. Размер небольшой, раз яблоком пришибить получилось, но и не совсем уж маленький. И вот только со слов служанки, старой по возрасту и новой по стажу работы в этой семье, можно догадываться, как выглядит Грегор для окружающих. "Навозный жучок", "жучище". Также да, о неприятном запахе, сильном очень неприятном запахе уже известно, проследив за реакцией сестры, когда та бегала открывать окно.

Ощущение, словно к третьей части либо Франц Кафка выдохся, либо это так задумано, а я не улавливаю, почему. Резко даже сам Грегор, до этого злившийся только на себя и загоняющий только себя, стал обозленным и обиженным. Как и все остальные члены семьи. Его кидало из состояния "все гады, я хороший" до "все хорошие, а я гад" за пару строк. Эдакий жук-подросток.
В один момент стало противно от того, насколько же это не жизненно. Не могу понять, почему, но не по душе мне это. Не люблю я игру.

Что символизируют эти три жильца? Сначала довольно наглые, один из них — вожак. После смерти Грегора, когда вечером жильцы сами съехать хотели и даже плюнули, вдруг внезапно утром, узнав новость, стали чуть ли не лебезятничать. Хотя поначалу с претензией спросили, где завтрак. Зачем им вслед смотрела оставшаяся семья Замза? Смотрела, как те спускаются по лестнице вниз, отдаляясь?

Для меня превращением ещё стал портрет сестры, Греты, в голове. Если сначала она представлялась мне красивой, фигуристой, но без перебора, девушкой, то в конце она мне представилась полноватой и с жирной кожей блондинкой.

Очевидно, до встречи, Франц.

Совсем небольшая новелла, читается за пару часов. К стилю Кафки привыкнуть довольно таки непросто. Скурпулезность и детализация поналачу слишком раздражают и надоедают, становится скучно. Но потом понимаешь, что все эти подробности даны для того, чтобы лучше понять героя и прочувствовать ситуацию, в которой он находится.

Семья- это самое близкое и родное, что есть в жизни любого человека. Но там ли хорошо мы знаем этих людей и можем быть уверены в них? Страшно и дико читать о таких отношениях в семье, когда всё свалили на плечи одного молодого человека, а он всеми силами цепляется за близких людей и остатки своей жизни.

Во время чтения таких историй всегда возникает соблазн искать скрытые смыслы и всячески метафоризировать. Этому соблазну я поддаюсь с удовольствием, обычно. И тут не обошлось.

Да тут и думать долго не стоит: Грегор - воплощение тяжелобольного человека. При чём, безнадёжного. Родственнички плачут-горюют, но в глубине души надеются, что всеобщие мучения продлятся не слишком долго.

Хотя вряд ли, слишком уж семейка неблагожелательно настроена к своему "уроду", яблоками кидаются. Похоже, это просто подутренний кошмар задолбанного работой, ответственностью и нытьём домочадцев коммивояжера. Ещё секунда, и прозвенит будильник, наш герой, стремительно выскочив из постели, забудет все свои тараканьи приключения, и отправиться по накатанной впахивать во благо семейства. Или не забудет и призадумается над своей судьбой и начнёт отдавать родственникам менее солидную долю своих кровно заработанных.

Обычно у меня существует не меньший соблазн воспринять историю прямолинейно и поверхностно. Представить себе на минуту, что в результате какой-то нелепой ошибки в определённом участке бытия человек действительно может обнаружить себя отвратительным насекомым. Или, что страшнее, обнаружить отвратительное насекомое вместо одного из близких. И, почему-то, такие варианты пробирают меня гораздо сильнее их притчевых аналогов, непременно предполагающих мораль и назидательный посыл. Никаких уроков для добрых молодцев, только хардкор, только поединок один на один с обнажённой, поцарапанной действительностью.

Всегда, когда читаешь Кафку, он представляется человеком, не видящим ничего настоящего и устойчивого в мире. В этом небольшом произведении эта сторона личности автора раскрывается как нельзя лучше.
Главный герой произведения, Грегор Замза, однажды утром просыпается жуком. Но он как будто не замечает этого факта, этот факт воспринимается им лишь в контексте его обыденного распорядка, его обязанностей, лишь как причиняющее множественные неудобства обстоятельство. Это поразительно, ведь превращение в жука не может быть чем-то само- собой разумеющимся, не может человека не выбросить за пределы его мира, не перевернуть его мировосприятие. Как можно думать о том, как же поскорее избавиться от досадного недоразумения и вернуться к обыденной своей рутине, когда ты просыпаешься насекомым? Но Грегора тревожит не то, что его человеческий облик потерян, а то, что волновало бы и человека, слегшего с воспалением легким или ветрянкой. Вчерашние заботы не отступают, не вытесняются новым, необыкновенным положением героя. Грегор потерял возможность существовать как функция для своей семьи, и это единственное, что его по-настоящему беспокоит, единственное, вокруг чего кружатся все его мысли.
Семья Грегора Замзы – обычная, довольно сплоченная семья, в которой есть место и любви, и заботе друг о друге. По сути – в ней есть все то, чем должна обладать «хорошая» семья, всё то, к чему стремится почти каждый человек, создающий семью собственную. Грегора любят его мать и сестра, по крайней мере, той любовью, на которую способен человек. Превозмогая страх и отвращение, сестра заботится о благополучии своего превратившегося в насекомое брата. Но делает это она частично по инерции (ведь прежде они были близки, и тогда она питала к нему те самые «человеческие» теплые чувства), частично в надежде на выздоровление, на возвращение брата к нормальному состоянию. Но в основном её действия продиктованы подростковым стремлением к «власти» и «героизму» (отныне Грегор или точнее «то насекомое в комнате Грегора» - это её забота, никто не имеет к нему доступа - и это её «власть», в то же время она «героически» освобождает свою семью от этого бремени). Мать же, жалея сына, проливает по нему слезы как по умершему. Никакой любви к Грегору-насекомому ни сестра, ни мать не испытывают.
Никто не пытается его понять, разглядеть в нем человеческие черты, те черты, которые прежде составляли его личность. А какой же, в самом деле, личностью был Грегор до превращения? Какую совокупность его качеств так ценили его близкие? Он был надеждой семьи, её кормильцем, утешителем. Может ли он теперь, потеряв даже способность доносить до родных свои мысли, продолжить быть для них всем этим? Нет. Он был понимающим другом для своей сестры, ценителем её музыкального таланта, тем, наконец, кто мог принять самое горячее и положительное участие в её будущем.Теперь и это не возможно. По сути, вся личность Грегора сводится именно к такому «служению» другим. Теперь «служить» по-прежнему он не в состоянии. Он продолжает думать о семье , мучится, но не в силах ничем помочь. Это страдание – единственное, что осталось насекомому-Грегору от Грегора-человека.
Мир, в котором суждено было родится Кафке, рождал не Человека, а человека-Функцию. Функцию для общества, семьи, рабочего коллектива и т.д. В награду за служение он давал человеку:

• мнимую любовь, мнимую близость,
• мнимое ощущение достижений и самого присутствия в мире.

В этом коротком рассказе речь идет даже не о непонятной ненависти к насекомому, таракану, букашке, - короче, совершенно чуждому тебе жалкому существу, - а об презрении к милому, родному, любящему человеку; не из-за непонимания или нежелания принять что-то отталкивающе непохожее на тебя, а точно так же, как пренебрегают старыми, немощными, инвалидами. Люди, окружающие Грегора Замзу, все какие-то кривенькие, как извращение нормального человека в кривом зеркале: они боятся чудовищной метаморфозы, случившейся с их родственником, но не переживают от того, слышит, понимает ли он их, не лишился ли он способности чувствовать.

Меня рассердило яблоко, брошенное отцом в сына, предназначенное для того, чтобы попасть в его уязвимую плоть, больно ударить в незащищенное место, а затем сгнить и сгубить заживо. И более всего печально то, что я зачастую сама чувствую эту дрожь отвращения, стыжусь и не знаю, как бы поступила на чужом месте.
Одно меня утешает: мне действительно стыдно.

Это было сильно! Я еле отошла от этой книги и вернулась в мир простых людей. Это было так странно, ужасно, отвратительно, что я читала все время с широко раскрытыми глазами и диву давалась.
Странно было потому, что Грегор не проронил не единой эмоции по поводу того, что он стал жуком, размером с человека. Ужасно и отвратительно было из-за его семьи - жутких, черствых, бессердечных людей. Их любимый Грегор для них старался, жил, работал. Он копил деньги на обучение сестры, давал деньги родителям - все в семью, а они ему чем ответили-то? Своим безразличием, брезгливостью, непониманием? Прекрасно! Думаю, многие бы разочаровались, если бы была у него в жизни ситуации такая, но не Грегор. Он убеждает себя, что в этом поведении нет ничего страшного - им просто тяжело. Им тяжело? А о жуке, у которого нет места, еды и должного внимание никто не подумал??!
Из-а их халатности прорыдала всю концовку.

Отныне это произведение одно из моих любимых.

Кстати, а каковы ваши догадки о концовке книги? Столько слов сказано о "Превращении", а именно о концовке говорят мало. Насколько я поняла, то сестра тоже стала превращаться в жука - некая месть за то, что она забыла брата, который любил ее до конца.