Зависть. Три Толстяка. Рассказы

Очень романтическая история , у меня все время было ощущение ,что ее написал не наш соотечественник ,а Виктор Гюго...уж очень созвучна эта история была французскому автору. Я думаю,что для взрослого человека она не представляет такой ценности ,как для юного поколения. Когда в крови горит юношеский максимализм и весь мир поделен на две краски черное и белое. Я прочитала ,что и автор написал эту историю в довольно молодом возрасте - в двадцать пять лет. Все очень романтично - брат и сестра ,разлученные друг с другом злыми правителями страны Тремя Толстяками, цирковые артисты борющие за свободу ,равенство и братство. Даже летающий продавец шаров придал особою прелесть и обаяние этой истории. Так что для совместного чтения с младшими школьниками очень даже советую))

Олеша, конечно, мастер, каких в русской литературе, хвала небесам, немало! Думаю, ему просто повезло вовремя написать такую книгу, которую после первого съезда Союза советских писателей, провозгласившего примат "соцреализма", уже ни за что не напечатали бы.

Отвратительный толстяк-машина Андрей Бабичев, колбасный король и создатель "Четвертака", новые люди Володя и Валя - прямое и очень нелицеприятное изображение идеалов "молодой советской республики"...

Жуткая машина с нежнейшим именем Офелия, взбунтовавшаяся машина, которую боится её создатель, антипод и родной брат Андрея Иван, тоже толстячок, но толстячок-романтик, который наблюдает подмену чувств инстинктами, колбасой и машинами. Романтик, создающий машину, склонную убивать?

Третий толстяк Кавалеров - пьяница, лирик, поэт, резонёр. Он наблюдает Андрея. И ненавидит. Или завидует? Чему? Умению вычленить главное, шагать в ногу со временем, "быть в потоке", знать, что важнейшим из искусств является колбаса?..

В принципе, достаточно несложная вещица, но великолепно отделанная литературно. Главным в книге оказался стиль, а не фабула.

Предполагаю, что многие знают Олешу лишь по «Трем толстякам». До «Зависти» я и сама не подозревала, что он серьезный взрослый писатель. А он серьезный. Серьезнее некуда.

Фабула романа вот в чем. Некто Кавалеров, человек тонкий и интеллигентный, этакий осколок серебряного века, весьма неуютно ощущает себя в Советском Союзе 20-х годов. Кавалеров не может найти своего места в рядах восторженных строителей коммунизма. Оттого рефлексирует, расстраивается, выпивает. Как-то после тяжелой ночи герой обнаруживает себя в квартире товарища Бабичева, который по доброте душевной подобрал пьяное тело.

Бабичев в отличие от Кавалерова интегрирован в советскую жизнь: уважаем, при деле, да и вообще значительная величина в пищевой промышленности. Фанатичный хозяйственник и рационализатор, он одержим идеей создания идеальной колбасы за три рубля. Собственно, на конфликте двух означенных персонажей и строится сюжет «Зависти». Этакий светлый новый мир коммунизма VS обломки прогнившей царской России.

«Зависть», конечно, не исчерпывается советской проблематикой, она пошире будет. Но тема лишнего человека в модернизированном (но вот в эволюционировавшем ли?) мире продуктивных людей, как по мне, все же основная. И тема эта сегодня, во времена всеобщей гонки за личной эффективностью остро актуальна. Есть в этой актуальности привкус какого-то дежавю. Вспомните Маяковского с его сверхчеловеком, и вы поймете, о чем я.

Концептуально роман Олеши созвучен книгам Ильфа и Петрова. Только создатели Остапа Бендера гуманнее. Они балансируют на грани иронии и сарказма. Олеша злее, жестче, страшнее. Если Бендер герой неприкаянный, но симпатичный, то Кавалеров таких эмоций не вызывает. Он лишен какого бы то ни было обаяния, да и вообще, личность довольно гаденькая. В то время как его антагонист Бабичев, человек, казалось бы, приличный, но будто и не живой совсем, этакая фигура из папье-маше. В общем, образы главных героев читателя на эмпатию не настраивают. То же можно сказать и об остальных. Ни один из персонажей «Зависти» не располагает к себе, все они либо неприятны, либо не вызывают никаких эмоций. Подозреваю, что замысел автора и состоял в том, чтоб создать такой вот своеобразный советский (а советский ли?) бестиарий. И это ему отлично удалось.

В разговорах про «Зависть» всегда вспоминают исключительно удачное начало романа. «Он поет по утрам в клозете». Услышав эту строку, издатель Олеши пришел в экстатическое состояние. В полной мере разделить его восторг я не могу. А вот конец романа меня зацепил. Страшнючий и жуткий до мурашек. Идеальный. По понятным причинам приводить я его не буду.

Кстати, Олешу любит и всячески советует Марина Степнова. А уж она в художественной стилистике толк знает. «Зависть», по ее мнению, должна быть едва ли не настольной книгой каждого автора.

У Олеши, и правда, отличное чувство стиля и языка. Он, без вопросов, большой мастер. Но тексты его все же «на любителя». Густые и где-то даже поэтичные. Но есть в них некоторая избыточность, выпендрежность. Тропами они набиты под завязку, через непрерывную череду метафор порой продираешься как через полосу препятствий. И не хватает живости, что ли.

«Раннее утро. Переулок суставчат. Я тягостным ревматизмом двигаюсь из сустава в сустав. Меня не любят вещи. Переулок болеет мной.»

Круто, да? Но когда ВЕСЬ роман такой, слегка устаешь, ей-богу. По моим ощущениям текст «Зависти» звучал бы сильнее, будь Олеша чуть умереннее. Хотя это вопрос исключительно личного вкуса.

В любом случае «Зависть» книга впечатляющая и мощная. Но не из приятных.

В 1927 году Олеша пишет короткий роман «Зависть». На основе этого произведения была написана пьеса «Заговор чувств», которую мне пока не довелось прочитать.
Противостояние двух личностей, отличающихся уровнем развития, отношением к существованию, людям, успехам другим. На сегодняшний день роман не теряет актуальности, потому что зависть – явление повсеместное и вечное.
Кавалеров вызывает презрение и жалость, Бабичев – уважение. Возможно, это покажется кому-то странным, но что возникло, то возникло. Любое стремление – хорошо, лежание на диване, хождение по кабакам и анализ чужой жизни вызывают у меня неприязнь. Таким «аналитикам» хочется сказать: «Занимайтесь своей жизнью! Хватит завидовать!»

Некоторые книги стоит оставлять в детстве. Пока мне такие не встречались и я даже ну думала, что такое может быть. Пока не перечитала эту столь любимую в детстве, сказку. Я её перечитывала множество раз и каждое новое прочтение увлекало меня своими приключениями.

Я снова и снова восхищалась храброй девочкой Суок, мастерством доктора Гаспара, ловкостью Тибула и силой Просперо. Мне нравилась беззащитность и стойкость куколки в розовом пышном платье. Какие только опасности не рисовали мои подсознание и фантазия. И сколько было пикантных и острых моментов, когда перехватывали дух и сердце билось сильнее из-за переживаний о героях.

Но прошло много лет с тех пор, как я не открывала эту книгу, а самое главное, была прочитана книга Олеши "Ни дня без строчки", которая познакомила меня с человеком, и писателем. И в этот раз, при перечитывании, я не наслаждалась яркостью красок и эмоций, а грустила от общего печального фона.

Хотя, печалиться и не о чем: справедливость восстановлена, хорошие не пострадали, рабочие получили власть, иго монополистов сброшено. Наверно, в этом то и вся причина. В детстве ещё не было так явно видно, какие события являются прототипом для всего действия. Но сейчас почти другого не замечаешь. И даже яркие платья, великолепные метафоры, воздушные шары и бальные танцы не спасают положения. Они воспринимаются только как яркие пятна в беспросветности существования.

Грустно, когда больше нельзя с тем же удовольствием, как в детстве, перечитать любимую сказку. Может быть, пора проститься с ним?

Возможно, что и сам Юрий Олеша этого не понял, но ему, как бы ненароком, удалось написать идейно правильную книгу о угнетении богатыми бедных, с напрямую революционным сюжетом, от которой не тошнит. Это ли не талант, позвольте спросить. Причём всё получилось так... не без очарования. Но это скорее заслуга того, что книга больше для детей. И это правильно, это очень и очень хорошо, потому, что если бы это была взрослая литература, со всякой мутью, вроде Овода, то меня бы вывернуло на изнанку. А так Суок, Просперо, кукла, три толстяка - ничего особенно опасного для нервов. А дети следили за сюжетом и плевали они на идейную подоплёку, надеюсь. А то помню я как-то из любопытства решил почитать предисловие к советскому учебнику истории, так там прямым текстом сообщалось, что преподаватели обязаны растит детей расово верными. Брр.

Для меня это была самая романтическая книга детства. Пока не смену ей в юности не пришли «Алые паруса».
Позже, пересматривая экранизацию этой чУдной, непохожей ни на какую другую, сказки, я поразилась тому, как много в ней недетского: пожалуй, грубого и даже жестокого. Ничего этого я в детстве не замечала. По крайней мере, в душе моей жили лишь самые светлые и трепетные чувства, да и до сих пор при воспоминании об этой необыкновенной книжке на сердце становится теплее.
Всего, мне казалось, там в меру, к тому же всё это было тем самым, что я так люблю. Балаганчик с бродячими артистами, площадные выступления, дворец с его интригами, мрачными тайнами и потайными комнатами, борьба простого люда с тиранами и угнетателями. Кроме того, разноцветные воздушные шары, огромные торты, и конечно же прекрасная заводная кукла в человеческий рост, а ещё выпущенные из зверинца на свободу дикие звери. Но главное – это герои романа, они мне нравились больше всего. Я помню всех, даже отрицательных, даже второстепенных. Что уж говорить о докторе Гаспаре Арнери или гимнасте Тибуле и оружейнике Просперо. Меня восхищали та ловкость, хитрость и отвага с которой они выступали против власти трёх толстяков и их прихлебателей. Но моими любимцами, конечно, были храбрая девочка Суок и избалованный наследник Тутти, которому с детства внушали, что у него железное сердце, но я-то знала, что оно у него настоящее, более того - оно у него по-настоящему доброе. И потому меня всякий раз так трогала сцена, когда златокудрого мальчика ранят, а он, упав, подносит окровавленную руку к глазам и радуется тому, что кровь у него красная, а значит и сердце живое, не железное.
В детстве я прочла немало замечательных сказок, но эта всегда стояла особняком. И мне не хочется ничего анализировать. Если это возможно, пусть всё остаётся так, как есть.