Время жить и время умирать

- Нам был дан свет, и он сделал нас людьми. А мы его убили и стали опять пещерными жителями, - резко сказала Элизабет.

Если ни на что не притязаешь, всё - дар

Я хотел иметь якорь, опору, думал он. Но знать не знал, что это делает человека уязвимым вдвойне.

Так уж человек устроен. Не успеет избавиться от одной опасности, как опять готов рисковать.

Был бы я тенором с пустой башкой, но убедительным голосом. Или стариком. Или ребёнком. Нет, не ребёнком. Не тем, кто предназначен для будущего. Война проиграна. Хоть это ты понимаешь?

Маленькое личное счастье тянуло в бездонной трясине общих бедствий и отчаяния.

Наше прошлое обанкротилось...К нему нет возврата.

Их утопили во лжи и страхе, загнали под землю, заставили возненавидеть свет, ясность и правда.

Чего нельзя простить? — размышлял он. После этой войны так бесконечно много надо будет прощать и нельзя будет простить! На это не хватит целой жизни. Он видел немало убитых детей, больше, чем здесь, — он видел их повсюду: во Франции, в Голландии, в Польше, в Африке, в России, и у всех этих детей, не только у немецких, были матери, которые их оплакивали. Но зачем думать об этом? Разве сам он не кричал всего час тому назад, обращаясь к небу, в котором гудели самолеты: «Гады, гады!»

Раньше мы поднимали глаза к небу, чтобы молиться. А теперь — поднимаем, чтобы проклинать. Вот до чего дожили!