М. Е. Салтыков-Щедрин. Избранное. В двух томах. Том 1

В начале чтения действительно смешно, но по мере углубления становится жутко. Жутко не от съеденной головы градоначальника, а от понимания, что такие гротескные образы перестают казаться такими гротескными.
Потрясающий язык: автор прекрасно стилизует повествование под различные эпохи.
К критическому аспекту можно добавить следующее: сконцентрировавшись на сатире, автор делает своих плоскими. С другой стороны, как мне кажется, целью этого произведения было не создание художественного образа города Глупова, а как раз сатирическое представление отечественной действительности.

Жили-были люди-головотяпы, получившие прозвище за привычку обо все «тяпать» головами. Захотели они себе градоначальника и пошло-поехало. Для начала, переименовали их в "глуповцев", а город назвали Глупов. А уж сколько сменилось начальников! И каждый был не лучше другого: один умер от обжорства, другого заели клопы. Самодуры правили настолько отвратительно (не помогло даже то, что парочку начальников попадалось все же умнее), что по-итогу развалили город.
Кто-то книгу хвалил, за смелость и правду, кто-то критиковал, что якобы автор издевается над людьми искажает факты. Книга, все же, актуальна на все времена. Звезды снимаю, за язык автора, мне было очень сложно читать. Видимо, я отношусь к "глуповцам"))))

Подозреваю, именно из-за таких произведений русская литература снискала себе славу мрачной и депрессивной.

Многие недолюбливают современную прозу за то, что там все очень много бухают, ссорятся и ненавидят друг друга. Специально для них существуют романы вроде «Господ Головлевых», где все то же самое оттеснено в реалии далекой дореволюционной (почти мифической) России.

Перед нами настоящая русская семейная сага. Любопытное зрелище: прямо на наших глазах род провинциальных помещиков Головлевых будет медленно разлагаться и умирать. Три поколения семьи, построенной не на любви и уважении, а на стяжательстве и корысти. Целая галерея характеров, каждый из которых гаже предыдущего: «маменька» Арина Петровна, заинтересованная исключительно в приумножении и без того огромного состояния, делящая собственных детей на «угодных» и «неугодных»; ее сын Порфирий Владимирович «Иудушка», склонный к долгим бессодержательным беседам о божьей милости, но абсолютно инертный, когда дело доходит до реальной помощи; племянницы Аннинька и Любенька, которые стремились стать независимыми женщинами с собственным доходом, и стали ими - единственно возможным в те времена способом...

И снова подтверждается мое первое впечатление о Салтыкове-Щедрине как о талантливом, но злом литераторе, который не просто смеялся над недостатками своей эпохи, а по-настоящему ненавидел их, временами умело заворачивая в бесконечные слои иронии и метафор. «Господа Головлевы» - не просто попытка высмеять или обратить чье-то внимание на пороки дворянского сословия, - это буквально медленно задыхающийся в безысходности крик. Гоголь в своем творчестве по большей части занимался тем же, чем и Щедрин, вот только первый каким-то образом умудрялся любить даже самых паскудных своих героев, чего про Михаила Евграфовича я при всем желании сказать не смогу. У него совсем другая тональность и, быть может, совсем другая степень назревания проблемы.

Вот только в чем же эта проблема и сколь глубоки ее корни? Судя по отчаянию автора, институт семьи прогнил глубоко и основательно. Головлевы заинтересованы в поддержании связей ровно до тех пор, пока они так или иначе удовлетворяют их материальный интерес, и в то же время любое проявление родственных чувств расценивают как покушение на собственные богатства. Они много говорят о боге, но религия у них особая - в ней каждый сам за себя, а просьба о помощи равносильна богохульству - ведь так ты отмахиваешься от испытаний, ниспосланных тебе господом. В этой семье нет места тому единственному, что и должно отличать семью от всех остальных социальных групп - любви не по заслугам или по богатству, а просто по факту существования.

Очень хочется верить, что спустя полтора столетия с написания этой книги мы все-таки продвинулись на пути решения этой проблемы. Хотя о путях решения нужен отдельный долгий разговор.

Зная даже немного о биографии Салтыкова-Щедрина, не удивительно, что такая "семейная история" вышла из-под его пера. Дети, воспитанные скупой и расчетливой матерью в атмосфере строгости и тирании не знают ничего кроме ненависти и саморазрушения. Самоубийства, пьянство, а в случае с Иудушкой Головлевым - полнейшая неспособность жить и функционировать с людьми и обществом, прикрываемая чрезмерной набожностью и пустословием. В случае с сиротами, это, наоборот, безрассудное желание не иметь ничего общего с "проклятым" и опостылевшим Головлевым их детства и обрести свободу, попытки достичь которой все равно, как по замкнутому кругу, приводят их к тому же концу.
На самом деле роман жуткий, у меня временами стыла кровь в жилах от этой жуткой обреченности героев, которой. пропитан роман от первой страницы до последней.

Скажу сразу, "История одного города" мне совершенно не зашла. Я, конечно, понимаю - всем то она хороша: закольцованная история государства Российского, отражение исторических деятелей, сатира на наше устройство и характер русской души - всё это, бесспорно, хорошо и нужно. Без таких книг, как "Ревизор", "Мёртвые души", "История одного города" - внутренняя литература не может и не должна существовать. Но если Гоголя я читал давно, то Щедрина закончил буквально вчера. И, должен сказать, пришлось вымучить эту книгу. Там ещё, после того, как она заканчивается - к ней идут, как бы, дополнительные сочинения (страниц десять), что-то вроде стихотворений доктора Живаго. Когда я их обнаружил... честное слово, выругаться захотелось. Но дочёл и их.
Я не претендую на какую-то правду. Мало того, хочу всячески обозначить, что, скорее всего, не прав. Потому что "История одного города" занимает высокое место в литературе. И не зря. Но я не могу. Ровно на столько, на сколько я был в восторге от Головлёвых - настолько же полярно я мучился Историей. И тут нельзя делать скидки на то, что она входит в "школьную программу" - "Левша" тоже входит, и ничего. Но здесь, у меня всё время было впечатление, что со мною (со взрослым) разговаривают детскими понятиями, используя при этом взрослый язык.
Что я имею в виду: Щедрин ставит перед собой сверхзадачу высокой (взрослой) литературы; далее, словно упрощает всё - т.е. понятно, что он не писал для школьников или для детей, но вот этот уровень (условно говоря) пескарских сказок (понимаете?) - он, как бы, заставляет его быть простым - эта простота срезает сразу все возможности быть неоднозначным, я хочу сказать, что пусть там есть невидимые аллюзии на различных людей и на эпохи, но главное - действия всех персонажей - они до убого прямолинейны, вот как ребёночку объясняешь "туда не ходи, сюда ходи, тот плохой, этот хороший" - так же и в Истории все и всё какое-то однобокое; при этом эту простоту он выкладывает такими словами и таким языком... словно старший научный сотрудник некоего закрытого НИИ набухался на празднике, поймал какого-то малыша и начал ему рассказывать байки из детства - истории понятны, а сленг всё-равно из своего НИИ.
Другими словами, для меня "История одного города" - тот случай, когда язык убил идею.
P.S.: Я б тут ещё мог поговорить о первой антиутопии выведенной в Истории, но не буду, потому что язык уже всё убил.

Сколько лет прошло со школьной скамьи, а два постулата русской классики до сих пор со мной. Первый, что нельзя это давать читать сразу всё в школе, а второй - всё строится на страданиях. Другое дело, что Салтыков-Щедрин для меня это в первую очередь сказки по типу "Премудрого пискаря". И только в совсем изрядном возрасте выпало мне прочесть и нечто более объемное его авторства.

Честно говоря, не вижу особого смысла расписывать все ощущения и впечатления досконально. Просто банально боюсь скатиться в атмосферу школьных сочинений с последующим анализом автора, его творчества, прообразов и прочего. Остановимся просто на том, что тема загнивающего дворянского гнезда была довольно близка Михаилу и прототипами персонажей очень часто называют его близких родственников.

Бояться сложных нагромождений и извращенных предложений, на мой взгляд не нужно. И не только потому, что всегда есть куда хуже. Нет. Довольно простой язык, хотя описательный момент быль автору не чужд, никаких вставок на половину страницы на иностранном языке или же сильно устаревшей лексики. Однако, деталей мелких очень много, а потому уменьшительно-ласкательные суффиксы наше всё. И это я сейчас не только про многочисленных "маменек".

В сухом остатке у нас на руках история семейства "господ" где-то во времена отмены крепостного права. Параллельно с проблемой перестройки закостенелых взглядов под новое общество у нас развивается проблема отцов и детей, поднимаются вопросы воспитания и ещё непаханое поле моральных дилемм и вопросов. Если говорить ещё более кратко - хроника духовного и физического вымирания целой семьи.

Лично для меня, самым сложном в этой книге было, пожалуй, отсутствие света. Ни одного положительного поступка, светлого героя или чувства. Даже дальняя родственница Головлевых вызывает какое-то отторжение и неприятие. Читать эту книгу словно хлебать кислые-кислые щи. Вот ты ешь их, прихлебываешь, а в них даже крошечной ложечки сметаны нет, и всё вокруг тоже кислое и холодное.

Даже сама вера в искупление - уже половина дела. Призрачная надежда, что всё будет лучше.

Мне не хватило именно этого, но это не значит, что роман плох или мне не понравилось. Было множество моментов, которые хорошо раскрыли эту историю и добавили интереса. К примеру, предсказание провидца Порфирия, в честь которого был назван Иудушка. Или же символизм этого прозвища ( заметьте, остальных в семье просто именовали "балбесом" или "ведьмой"). Или речи Любиньки о том, что смысла жить дальше, когда внутри уже ничего нет. Все это создаёт свой, какой-то особый колорит, погружает тебя всё глубже и глубже, ведёт к концу "уголовщины".

Как минимум, познакомиться с "Господами Головлевами" стоило, чтобы по-новому взглянуть на Салтыкова-Щедрина. А мысли о том, почему я выделила в начале рецензии "господ" с кавычки, идут приятным ( или кому как повезёт) бонусом.

Топ-книгой 2020 года у меня является "Мелкий бес" Федора Сологуба. И в одной из рецензий к ней девушка плевалась, дескать только Салтыкова-Щедрина еле осилила "с его придурошными", а тут опять схожее произведение с неадекватными персонажами. Я от "Мелкого беса" не плевался, а жутко протащился и решил через время взяться за наиболее популярный роман "Господа Головлевы", таким образом открыв для себя нового замечательного писателя.
Действительно, первая глава про "балбесову участь", по духу очень похожа на сологубовский хит, но со своим салтыково-щедринским язвительным колоритом и слогом. Местами смеялся в слух. Но дальше сюжет неожиданным образом менялся, юмора стало меньше, а серьезности больше. Прочитав примерно треть, как-то даже начал думать забросить эту книжку, но ближе к середине стало интереснее и бодрее. Как итог, с огромным любопытством перелистывал страницу за страницей до самого конца: по юмору уровень первой главы переплюнут так и не был, а вот сама история, в целом, ну очень понравилась. А концовка даже заставила задуматься и о своей жизни и ее содержании.
Данный роман, вероятно, понравится не всем, стиль где-то специфический, но если понравится, то этот автор, скорее всего, станет вашим фаворитом. Так случилось у меня. И я очень рад, что на перспективу есть еще ресурс в виде других произведений Салтыкова-Щедрина: "История одного города", "Пошехонская старина" и прочих.

Русская классика.
Трудно мне читать Салтыкова-Щедрина. Но Головлевы как ни странно, зашли.
В моем сознании Головлевы аккуратно складываются на полочку, где уже находятся примеры других русских помещиков, которые постепенно загнивают и умирают. Такие и у Толстого есть, и у других.
Сломалось что-то в их жизни, крокодил не ловится, не растет кокос. И вот это постепенное угасание фамилии прямо вгоняет меня в грусть-тоску, в депрессию прямо. В семье собрались вообще все грехи, какие бывают - от скаредности бабки, через пьянство, разврат, самоубийство к пустословию, это же ужас какой-то!
И сразу мысль перескакивает на современность - что будет с моими собственными детьми. Смогут ли вырасти самостоятельными, смогут ли стоять на ногах самостоятельно, твердо.