Избранное

История о том, как мне опять не подошёл каноничный перевод. Что у Гомера от широко распространённых Гнедича и Жуковского я сбежала к Вересаеву (и всё ещё считаю, что он незаслуженно мало растиражирован), так и в этом случае предпочла Пастернака высокочтимому варианту Холодковского. Потому что поняла, что не понимаю второго. Включаю великолепный аудиоспектакль, слушаю прекрасные слова, а общий смысл фраз от меня ускользает. Вздыхаю, открываю текст, читаю слова, а смысла по-прежнему мало. Открываю перевод Пастернака – и пелена спадает, и поэма расцвечивается всеми яркими красками. Я с живостью читаю спор Директора и Поэта, пари Мефистофеля и Господа (то, что они практически в дружественных отношениях – это, конечно, иронично), рассуждения Фауста. Я понимаю! Вникаю, рассуждаю вместе с героями, с интересом слежу за происходящим. Наверное, как читателя меня это характеризует не самым лестным образом, но мне и не экзамен держать, могу облегчить себе жизнь.

И забавно, что чтение о мистическом само получилось в некотором роде мистическим: я берусь за "Фауста" 16 апреля, а в первых сценах канун католической Пасхи. Вечером 1 мая возвращаюсь к чтению, а через несколько глав Вальпургиева ночь, куда Мефистофель увлекает своего подопечного. И вот что читаю в примечании: "Название «Вальпургиева ночь» происходит от имени игуменьи Вальпургии, память которой чтится в католических странах первого мая." Магическим мышлением я обделена, поэтому просто улыбнулась такого рода совпадениям.

Впрочем, к делу. Фауст у Гёте – отвратительный тип. Разум, рацио – это всё прекрасно, но в своём бескомпромиссном стремлении к абсолютному знанию Фауст плюёт вообще на всё: на мораль, на душу, на людей. Для него нет рамок и авторитетов, он отбрасывает душу как то, что не входит в рамки познания, в его толковании цель понять механизм жизни оправдывает вообще все средства и жертвы. Судьба юной Гретхен-Маргариты – а, ерунда, через пять минут забылось, Елены Прекрасной (древнегреческая мифология настигла меня и здесь, ха) – туда же. Ну да, к чему вся эта бытовая мишура с людьми какими-то, Фауст ведь достоин большего (и всё равно игрушка двух прекрасно ладящих между собой сущностей). На его фоне даже Мефистофель временами казался мне почти что этичным. Но знание в вакууме, без возможности им поделиться, разделить с другими радость познания, применить – это ведь всего лишь знание просто ради знания. Чем оно, если задуматься, отличается в таком случае от денег ради денег или власти ради власти? Оно также бесследно растворится вместе с жаждущим, не оставив после себя ничего, лишь слабое дуновение о слепом эгоисте, наплевавшем на все остальные стороны многогранной жизни.

Ох, как же иногда просто боязно писать рецензию на по-настоящему гениальное произведение! Может и не вериться, а вот мне немного не по себе...
Великий Гёте посвятил "Фаусту" всю свою жизнь и писал пьесу более 60 лет:

"Нет, лучше пусть годами дума зреет,
Чтоб совершенной стала красота!
Мишурный блеск родится на мгновенье,
Прекрасному - потомства поклоненье!"

Недаром трудился гений целых 60 лет, ведь "Фауст" вошел в мировую историю, стал новым шагом не только в литературе, но и в сфере познания человеческой душой мира внутреннего и мира внешнего. В пьесе микрокосм органично сливается с макрокосмом. Так, первая часть уделяет больше внимания миру внутреннему, вторая - миру внешнему. Если в первой части исследуются вопросы морали, этики, веры, проще говоря - вопросы человеческой души; то вторая часть обращена на макрокосм, на вопросы психологии, политики и истории. Вся пьеса погружена в атмосферу глубокой философии и мистицизма.
Главные герои - Фауст и Мефистофель, служат двумя опорными столбами развития пьесы, помогают писателю воплотить в жизнь свою философскую концепцию. У Гёте они не просто персонажи, они - лицо всего человечества. Они - сам Человек со своим цинизмом и пессимизмом, ложью и эгоизмом, тягой к Добру и Злу, Человек терзаемый страхом перед смертью, искушаемый запретными желаниями. Но, все же, это Человек ищущий, Человек стремящийся. Заключительная часть пьесы является гимном именно такому Человеку. И сам Фауст испытывает свое высшее мгновенье понимая, что его работа, даже после его смерти, будет приносить пользу людям... Гёте спасает душу Фауста из лап сатаны, ведь:

"Дух благородный зла избег,
Сподобился спасенья;
Кто жил, трудясь, стремясь весь век, -
Достоин искупленья".

На протяжении всей пьесы Гёте говорит о важности созидательной работы, работы не только над собой (своим микрокосмом), но и внешним миром, употребляя жизнь во благо.
О том, насколько это гениально и велико, расточать хвалы, думаю, говорить не стоит, потому что "Фауст" испытан веками, написан гениальнейшим человеком своего времени, который вложил в него всю мудрость тысячелетий! И это не преувеличение.
Конечно, "Фауст" отнюдь не легкое чтиво. Я сам в этом убедился, ибо этот раз уже второе прочтение... Когда читал первый раз, конечно же, признавал величие, но нудота была проста страшная. Зато сейчас прочитал с удовольствием: все-таки люди меняются к лучшему, 3 года прошли видимо не зря. Я, собственно, к тому, что не стоит сразу бросать книгу и говорить, что это ужас и смертельная тоска, просто до нее надо дорасти, вот и все. Я думаю, что еще буду перечитывать еще не один раз; следующий раз состоится, наверное, лет так в тридцать не раньше. Будем стремиться вперед!

Вердикт: 10 из 10 (Несомненный шедевр! Одна из вершин Гималаев мировой литературы, а может быть, и сам Эверест!)

Первый раз я читала «Страдания юного Вертера», когда училась в университете. У меня был отдельный курс, посвящённый немецкой классической философии. То есть семестр должны были прицельно изучаться Кант, Гегель, Фихте, Шеллинг и Фейербах (для тех, кто в теме — да, про необходимость вносить в этот список последнего можно и нужно спорить). Так задумывалось. В итоге мы семестр читали одного только Канта, а по остальному пробежались. То есть читали частично. Потом Гегеля, которого тоже читать можно семестр, мне пришлось дочитывать в рамках изучения философии права. Там как-то время было, всё сложилось. Но это совсем другая история. Короче говоря, в то время я была совершенно поглощена Кантом и какие-то вещи просачивались в мою реальность именно из-за него.

Так было и со «Страданиями юного Вертера». Читала в связи с Кантом. Потому что они с Гёте жили в один период, потому что имели друг о друге представление, потому что Гёте знакомым писал о некоторых своих взглядах, полемизируя в этих письмах с кенигсбергским философом. А мне все это было интересно.

К чему я это? Да к тому, что я пришла к «Страданиям юного Вертера» с разумом, а не с чувствами. Мне нужно было знать, что там думал Кант про возможность цели у искусства и природы, что об этом думал Гёте. Меня занимала телеология, каузальность и прочее, не имеющее ничего общего с размышлениями о страданиях самих по себе. Я взяла в руки книгу Гёте не для того, чтоб пораскачивать чувственность, эмоциональность. Не для того, чтоб справиться с какой-то собственной неразделенной любовью.

Книга мне тогда понравилась. В контексте моих исканий она меня удовлетворила. Тем интересней было прочесть ее спустя немалое количество лет. И не только из-за того, что теперь я смотрела на Гёте, а не на Канта, но и потому, что, как мне казалось, я смогу больше увидеть в ситуации главного героя. Уверена, что чем объемней личный опыт человека, тем больше нюансов «Страданий юного Вертера» будет ему открываться. И если когда-то я видела только мужчину, влюблённого в замужнюю женщину, не справившегося с собой и совершившего суицид, то теперь я хорошо понимаю, что описанное Гёте не настолько прямолинейно.

Если видеть описанное в свете «полюбил замужнюю — застрелился», то можно легко обвинить героя в экзальтированности. Можно даже сказать, что он — дурак. Я шутливо про старость говорю, что старость — когда у тебя партнёров будет явно меньше, чем было. И если кого тошнит от такой формулировки, то можно серьёзней сказать, что старость — когда твоего «было» больше, чем твоего «будет». Так вот у Вертера этим «будет» можно ещё объесться. Нам и название дает понять, что он молод. В этом случае какая-то там замужняя женщина не должна становиться кем-то таким, кто уничтожает. Тогда можно было бы считать, что накал страстей не адекватен ситуации. Ведь у Вертера нет острой, точечной ситуации для самоубийства. История разворачивается, занимает не так уж и мало времени. Значит, Вертер должен был быть втянуть ситуацию, которая его вращала, вращала, вращала. Без возможности выбраться из неё каким-то менее радикальным способом. Там же, где есть простая невзаимность, там боль есть, а вот сохранения стабильно высокого уровня страдания нет. Со временем боль уменьшается, рассасывается.

У Гёте в книге повод для суицида был. Его главный герой познал нечто более изощрённое, чем невзаимный интерес к замужней женщине.

Вертер предстаёт перед нами человеком, который достаточно приятен и который нравится разнообразным людям. При этом сам он не такой уж коммуникабельный и у него не наблюдается голод в области человеческого. Герой не изолирован, не тяготится своими буднями. Кроме того, мы узнаем его историю преимущественно из писем, адресованных другу. Получается, что у него есть близкий человек, с которым можно разделять повседневное, к которому можно мысленно обращаться, которому можно регулярно писать. В том числе и очень личные вещи. То есть у Вертера все достаточно прикрыто в плане близости.

Выходит, что его знакомство с Лоттой — не луч света в темном царстве. Вертер не сходил с ума от одиночества, от непонятости. Не выл на луну, не бился головой об стену. Он не находился в состоянии «хоть бы кого». Получается, что она была не соломинкой для утопающего. Можно сказать, что девушка просто его неплохое существование сделала ещё лучше.

На первый взгляд, так легче сделать шаг назад. Потому что он не из рая в ад. Он просто из лучшего в хорошее. Кажется, это вполне можно пережить.

Но Вертер не просто симпатизирует женщине, которая «другому отдана» и остаётся к нему равнодушной. Вертеру нравится женщина, которой он тоже небезразличен.

Влюблённый человек склонен фантазировать о взаимности, видеть какие-то знаки, которых нет. Но в случае с героем Гёте речь не об альтернативной реальности, существующей в сознании Вертера.

Когда герой знакомится с Лоттой, то у той уже есть жених. Но не муж. При этом она весьма молода, у неё не так давно умерла мать, оставив ей на попечение всех ее младших братьев и сестёр. И чуть ли не навязав ей этого жениха. Да, он — положительный человек, с неплохим финансовым положением, не старый, без каких-то странностей. Но нам ничего не сообщают о какой-то особой человеческой близости между помолвленными, тогда как у Вертера с Лоттой как раз она и формируется. Речь не идёт о том, что жених ей противен и вообще неинтересен, а без Вертера она жить не может. Но это и не тот случай, когда у женщины есть пара, которая устраивает во всех смыслах и никто другой не нужен. Она сама отмечает, что взгляды на те или иные вещи у неё чаще совпадают с Вертером, что он ей приятен. В книге есть и вот такое: «О, какое счастье было бы превратить его сейчас в брата или женить на одной из своих подруг, какое счастье было бы вновь наладить его отношения с Альбертом!
Она перебрала мысленно всех подруг и в каждой видела какой-нибудь недостаток, ни одной не находила, достойной его.
В итоге этих размышлений она впервые до глубины души почувствовала, если не осознала вполне, что самое ее заветное, затаенное желание сохранить его для себя. Но наряду с этим понимала, что не может, не смеет сохранить его; невозмутимая ясность ее прекрасной души, которую ничто не могло замутить, теперь омрачилась тоской оттого, что пути к счастью ей закрыты».

И едва ли можно в чем-то обвинить Лотту. У неё были свои метания между рациональным и иррациональным. Она едва ли себя до конца понимала.

Так или иначе, пережить отказ незаинтересованного в тебе человека намного легче, чем пережить отказ того, кто в каком-то смысле заинтересован (например, проще вздыхать по какому-то знакомому или коллеге, чем влюбиться в близкого друга без взаимности). Ещё более сложной ситуация становится тогда, когда это не столько отказ, продиктованный нежеланием, сколько отказ, продиктованный обстоятельствами, социальными установками, невозможностью разобраться в желаниях.

Думается мне, что если б там было однозначное «нет, ты мне не нужен», то у Вертера были бы шансы жить. А у него было «я и сама ничего не знаю» или же «ты мне дорог, хочу тебя видеть, но у нас нет будущего».

Вертер же не просто не мог быть с женщиной, в которую влюбился. Он понимал, что мучает ее. Потому что она дверь не может ни открыть, ни закрыть для него. И он топчется на пороге. Все страдают. В том числе и муж Лотты.

Говорить о том, что Лотта должна была руководствоваться разумом, что Вертер должен был с помощью разума выйти из этой сложной ситуации — как раз возвращаться к базовым установкам эпохи Просвещения. То есть к идее, согласно которой разум может познавать и трансформировать не только природу вообще, но и природу человека. К мысли, что существуют какие-то разумные и нерушимые основания для того самого морального закона внутри нас.

Думаю, что книга «Страдания юного Вертера» была популярна во многом потому, что человек — не один только голый интеллект. И читатели себя узнавали в пусть избыточном Вертере, но таком, которого можно прочувствовать даже тем, кому сложно его понять.

После эпохи Просвещения европейская культура обогатилась иррациональной философией в лице Ницше и Шопенгауэра, психоанализом, экзистенциальной философией. Речь наконец-то шла о том, что человек не только не сводится к разуму, но и что разум — не нечто, определяющее и могущее контролировать все действия человека. И уж поверьте мне — большинство людей скорее привлечет это, чем Кант или Гегель. Наверное, потому что это будет в большей степени про читателей.

Так и «Страдания юного Вертера». Книга и сейчас вполне способна вызвать отклик, а уж тогда, когда она только увидела свет, это точно было как встретить понимающего друга. Не только из-за того, какая именно ситуация в ней описана, но и потому, что Гёте не осуждает своего героя и не впадает в морализаторство. Он позволяет ему чувствовать. Он позволяет ему быть живым. А это состояние, как нам прекрасно известно, неминуемо ведёт к смерти. Не умирает только то, что уже мертво.

Прочитать о Фаусте планировала давно. И не только потому, что классика. Гете работал над этой драмой почти всю жизнь. Было интересно познакомиться с произведением с точки зрения целостности. И вот тут ждало разочарование. Показалось, что некоторые части не состыковываются. Не успел Фауст совратить Гретхен, как она уже предстает перед судом. Как то пролетели мимо и беременность, и гибель родственников. Только Валентину уделено немного внимания. А так вот уже Маргариту ожидает костер за убийство дочери. Что то явно не дописано.

Такая же история и с маскарадом во дворце. Все смешалось. Мефистофель и Фауст перемещаются во времени в доисторические времена, встречаются с Еленой Прекрасной, на которой Фауст и женится. Кроме того множество аллегорий, связанных с Библией и мифологией разных народов. Из-за этого вторую часть читать было сложнее.

Общее впечатление от прочитанного — ознакомиться стоило как с литературным феноменом. Но вот советовать к прочтению не рискну. Чтобы понять, стоило родиться в XIX веке, когда эти темы были обязательны к изучению образованными людьми. В наше время оно может быть не востребованным

Говорят, в XVIII веке молодые люди кончали жизнь самоубийством, прочтя этот роман.
Очень хочется верить, что это была «желтая пресса», иначе – кошмар какой…
Вообще словосочетание «страдание юного» и немецкий автор навели меня на мысли, что это будет опус о смысле жизни. Ан нет – любовь.
Сначала кажется – да это же все банальные сто раз прописные истины! А потом осознаешь, что сам прошел не малый жизненный путь, чтобы осознать, что это истины, и еще не малый сверху, чтобы осознать, что они банальные.
Это история из века в век повторяется в самых разных формах, но она неизбежна. Опыт не передается по наследству, он каждый раз заново нарабатывается (иногда от этого хочется взвыть – столько тысяч (миллионов) лет циклично совершается одно и тоже, совсем видонеизменяясь если смотреть «общим планом»). Сама я была в подобной ситуации (где-то два года назад) и прекрасно понимаю его страдания. Я прекрасно понимаю, что его выход – это единственный выход, ибо хоть я и пережила эту жизненную ситуацию, страдания никуда не ушли и будут со мной до самой моей смерти, когда бы она не наступила. Мозг/душа/память, к сожалению, не устроены как шкаф, нельзя просто взять и вытряхнуть одну из полок в мусорку.
Такие вещи – которые невозможно изменить или исправить, заполняют нашу жизнь, с годами вытисняя все остальное. В какой-то мере, когда я читаю книги и осознаю, что я не одинока в своем «горе о необратимости жизненных ситуаций», становиться легче. Ты как будто сбрасываешь часть своих страданий, равномерно разделяя ее с человечеством. Эгоистично, необоснованно, но облегченно.

Гёте писал эту пьесу несколько лет, и даже включал в неё уже ранее публиковавшиеся и ставшие популярными стихотворения. Глобально подошел, ничего не скажешь)
Кто такой Фауст? Первая мысль - несостоявшийся Иов, на которого Господь согласился наслать испытания в виде разных несчастий. Но Иов выстоял, а Фаусту испытания были, все по той же дьявольской наводке, даны другого свойства. Ему наоборот давалось все и при этом он должен был остаться праведным, но не получилось. Он и с самого начала был больше невер ученый, даже в некотором смысле маг, ученик даже был по алхимической науке. Что уж тут, вошел во искушение, отпираться смысла нет.
Сначала он распрощался с благими намерениями, которые по началу имел, затем пошли плюшки жизни. Встретил свою Маргариту, совратил её и бросил, потому что ширина возможностей всё увеличивалась и увеличивалась. Зачем ему Маргарита, когда ставить цель надо заполучить Елену Прекрасную, ту самую жену Минелая. И вот, дьявол зовущийся тут Мефистофелем, организовывает ему вояж в прошлое, из Средневековья в Древний мир. Параллельно ученик его успешно сотворяет гомункула, который, что за чудеса, оказывается каким-то дальним родственником Мефистофеля.
И еще не выходила у меня из головы книга Михаил Булгаков - Мастер и Маргарита . Так и представляется, что Мастер это бывший Фауст. Только у Булгакова он волшебник-писатель, а здесь маг-алхимик. Ну бесконечная жизнь, как известно, длинная, можно по её ходу меняя профессии, увлечения, устремления. Естественно, с Фаустом была заключена кабальная сделка, все как положено, все блага в обмен на душу, которую он без колебания и хотел отдать. Но что-то было в нем, что даже не смотря на сделку не позволило Мефистофелю её заполучить. При этом, Мефистофель Гёте с легкостью узнаётся в Воланде Булгакова, даже некая усталость от всего что пришлось ему повидать среди нас грешников, как в привычном нам мире, где время имеет большое значение, так и в иных местах, например в замке, который отстроил себе Фауст, естественно не без помощи Мефистофеля, располагающийся в каком-то ином измерении. Все, люди и мифические существа и божества, подвержены разного рода соблазнам и порокам. Скучно, знаете ли... Даже в Фаусте, вроде как благочестивом и благородном, нашлась червоточинка, которая позволила сотворить из него нехорошего персонажа. Но даже когда выяснилось, что не смог позабыть до конца Фауст свою Гретхен (Маргариту), даже такой оборот был для него не нов, тем более, поздно, очень поздно, после такой горы наломанных дров, уж можно было и дальше не помнить. Вот не знаю, было ли неожиданным, что с душой-то Фауста у Мефистофеля все-таки вышел облом, что-то подсказывает что и такое уже было в его жизни, если можно так сказать про представителя нечистой силы.
Что-то, не смотря на все его слабости и безволия, не дает человеку сгинуть окончательно. Наверное, это душа.

Не жалую стихотворную форму, но надеялась, что в силу сюжета этот читательский опыт будет хотя бы занимательным. Куда там! Труд Гёте усыплял меня даже в переполненной электричке.

Первая часть шла бодрее, но не за счёт более гладкого перевода (у меня – Холодковского), как утверждают в отзывах, а за счёт большей движухи, на мой взгляд: о заключении договора с Мефистофелем, соблазнении Маргариты и её судьбе читать интереснее, чем о Вальпургиевой ночи с участием древнегреческих богов и императоре с его битвой. Допускаю, что вторую часть следовало читать с пояснениями (знающие люди говорят, что автор много чего там зашифровал), но издательство АСТ этого удовольствия меня лишило. Видимо, придётся когда-нибудь вернуться к главному труду Гёте.

Касательно сюжета – на мой взгляд, на лицо если и не дыры, то туманно прописанные мотивы. Во-первых, продажа души. Фауст, осознавший, что он никогда не сможет обладать всеми знаниями и загадками мира, решает покончить с собой (сомнительная причина, видно с психикой у него было что-то не то). Появляется Мефистофель и предлагает ему жизнь, полную страсти. И его это устраивает! (Что-о-о? Почему-у-у?) Но, что интересно, судя по тексту, ничего интересного он взамен не получил. Даже дамы сердца у него было всего две. Странная сделка, короче.

Во-вторых, поступки Фауста. Не секрет, что, по Гёте, душа Фауста после смерти в ад не попадает, её спасает Бог – потому что тот всю жизнь служил людям. То есть отсчёт заканчивается продажей души? А всё, что было после, бонус, что ли? Представляете, рекламу: «Десять лет добродетельной жизни – год жизни разгульной в подарок!» Как Бог мог обнулить то, например, как он поступил с Маргаритой?! Бред какой-то.

В общем, от книжки я осталась в недоумении, потому - оценка нейтральная.

И представляете: Гретхен, оказывается, уменьшительное от Маргариты. А я репу чесала: что за баба такая, и куда делась Маргарита…

Читайте классику! Это весело!

Бедный, бедный Вертер, бедный юный романтик! Каким ты был счастливым, и как все закончилось!

Подумать только, когда в первый раз я читал твои эпистолы, я был твоим ровесником, и… книга прошла мимо меня. Почему? Может быть потому, что я в то время был таким же счастливым, как ты во время написания тех писем, с которых начинается роман, и к тому же я не знал в то время тягот неразделенной любви, и вообще еще не успел узнать настоящей страсти, а желание быть любимым еще не оформилось в такое чувство, какому подвержено большинство людей? Не потому ли я не очень понял книгу, и не проникся к твоим страданиям?

А может быть, все было по-другому? Очень долгое время я очень легкомысленно относился к любви. «Не сложилось? Не беда поищем другую», - так рассуждал я и тогда, и на протяжении нескольких последующих лет. Может быть, я просто не понял глубину твоей страсти и твою невозможность отказаться от нее?

Но вот прошло почти столько же лет, сколько мне было тогда. И в моей жизни было всякое – любовь и ненависть, страсть и апатия, встречи, расставания, предательства, слезы и чуть даже не проклятия. И понимаю я теперь, что в некотором смысле тебе даже повезло. Ты пустил в себя пулю от неразделенной любви, а это, как мне кажется, лучше и даже достойнее, чем покончить собой, будучи преданным или обманутым любовью, которую когда-то считал святой.

И пусть тебя, самоубийцу, осуждает христианская мораль, пусть ты лежишь не отпетым, я то знаю – при жизни ты был светлым и чистым человеком, а еще художником, истовым и искренним. А страстные порывы творческих людей, да еще максималистов, да еще философов, да еще (чего уж там? будем откровенны) с нереализованными честолюбивыми планами настолько сильны, что не каждому оказываются под силу. Не под силу оказались и тебе.

Бедный, бедный Вертер…