Избранное

Давно не читала стихи, непривычно, но я справилась:) Правда, писать отчет на это произведение еще труднее, чем его читать, ведь Гете писал его 60 лет. А кто я такая, прочитавшая эту трагедию за неделю, чтобы выносить вердикт о деле всей жизни? Вообще, на мой взгляд, Фауст - собирательный образ человека, стремления и поступки которого балансируют между добром и злом, что свойственно всем людям. Как и Фауст, каждый человек в те или иные моменты совершает нечто руководствуясь своими желаниями, которые продиктованы светлой или темной его стороной. Борьба этих начал и результат этой борьбы - это и есть главная идея данного произведения. Человек либо познает истину в результате своих многолетних исканий, либо погрязнет в бесконечной пустой суете - в этом суть пари между Богом и Мефистофелем, выбравшими доктора Фауста в "подопытные кролики".

Очевидно, доктор выбран ими не случайно. Он живет, раздираемый на части двумя составляющими своей души, одной из которых "мила земля", а другой - "небесные поля". Фауст жаждет познать тайны мироздания, узнать все таинства природы, увидеть "мира внутреннюю связь". Однако, он довольно быстро разочаровывается в своих тщетных попытках постичь истину и пускается во все тяжкие с легкой руки Мефистофеля. Тут надо заметить, что Фаустом движут отнюдь на эгоистичные мотивы, не тщеславие и не низменные чувства. Всему этому разгулу страстей способствовало желание героя испытать все, что может испытать человек ради знания, ради передачи этого опыта другим людям. Естественно, Фауст познал не только радость, но и горе, пережил муки совести и это сильно изменило его.

Обязательно хочется отметить то, что, наверное, практически все человеческие пороки нашли свое отражение на страницах этой трагедии. О многих из них мы узнаем из уст Мефистофеля, но некоторые наглядно представлены другими действующими лицами. Например, забавно было читать реакцию мужчин и женщин на появление при дворе императора образов Париса и Елены во второй части. Вторая часть, как по мне, уступает первой, хоть я и прочитала множество различных мнений о заключенных в ней аллегориях и смыслах. Возможно и так, но она труднее для восприятия тем, что к библейским персонажам добавляются мифологические и требуется некоторое время чтобы вспомнить или прочитать о них для понимания их роли в произведении. Моя оценка довольно условна: поставить другую не поднялась рука:)

"Фауст" был одной из первых книг, которую я купила в свою библиотеку, ну, а знакома я с ним... лет с шестнадцати, наверное. И при каждом новом прочтении в этой книге открывается нечто новое, возможно, при каждом новом возрасте? В юности, естественно, меня больше увлекала сюжетная основа - договор с дьяволом, конечно же, я до сих пор люблю всяческие мистические страшилки, а потому "насмешник в красном дырявом плаще" казался интереснее главного героя. Было время, когда интересовали философские построения, всяческие отсылки и цитаты, влияние поэмы на последующую литературу, какие-то мелочи, вплоть до сравнений переводов... И вот почти старость, и снова "Фауст".
Забавно, но теперь я готова подписаться почти под каждой строчкой в начале поэмы, да и в конце - за исключением, разве что, величественного божьего хора, я не очень-то в него верю... как герой поэмы, на самом деле. А вот метаморфозы Фауста - они стали гораздо интереснее. Доктор-вольнодумец, получив новую молодость, как будто проживает жизнь заново - первая любовь-похоть с Маргаритой, "юношесткие грехи", затем - выбор достойной жены, построить дом, вырастить сына... И снова приходит к тому, с чего, собственно, начал - к вопросу о смысле жизни. Правда, будучи в конце более могущественным, чем в начале, он воплощает свою мечту... Или, возможно, все это приснилось ему? Гёте было почти шестьдесят, когда он закончил первую часть "Фауста", и за семьдесят, когда решил открыть своему герою дорогу на небеса. Кто знает, возможно, последняя сцена "Фауста" явилась ему самому утешением.
Конечно, нельзя не отметить великолепные стихи, истинное наслаждение для души. К сожалению, я не знаю немецкого, но, мне кажется, "Фауст" хорош во всех переводах. Каждый переводчик вкладывал что-то свое, но, на мой взгляд, в том-то и сила истинной поэзии, что это "своё" ее только обогащает. Классика - это вечность, а вечность - всеобъемлюща.

Знаете иногда мне кажется, что я андроид… или что-то вроде того. В первую очередь от любого произведения я жду логики и стройности мысли. А если логики нет или она страдает? Что тогда?.. Я ее все равно ищу - долго, упорно, скрипя зубами и взрывая себе мозг…

Вот примерно так я и читала Фауста. Поначалу повествование было замечательно стройным, последовательным и понятным. По крайней мере пока Фауст увлекался земной женщиной. Затем началось какое-то светопреставление изредка перемежающееся недолгими логичными цепочками.
Началось все с Вальпургиевой ночи в числе участников которой среди нечести непостижимым для меня образом оказались Скептик, Догматик, Реалист, Супернатуралист (страшно представить себе кто это…) и Идеалист… Дальше больше… Ни с того ни с сего герои оказались при дворе в непонятных рангах, зачем-то подольстились к Императору, чтобы устроить театральное представление. Объясните мне бестолковой, как «служение» кому-то укладывается в рамки представления о тех развлечениях и удовольствиях, которые по договору обеспечивает Мефистофель своему клиенту?... Или Фауст всю свою жизнь мечтал быть режиссером, а я так и не увидела этого между строк?
Что там дальше? Аа… Вальпургиева ночь по-гречески с местной «нечистью» и в компании некого существа, которое желает родиться человеком… К моему величайшему удивлению в этой главе Фауста кот наплакал, зато во всех подробностях описывается местная флора, фауна, мифология… Да еще детально описывается как проводит время Мефистофель. Хлоп и мы опять согнули пространственно-временной континуум в бараний рог. Теперь мы в Древней Греции. Сопровождаем вереницу пленников в гости к нашим старым друзьям. Дальше любовь-морковь, странный неадекватный ребенок, скачок в средневековье на поле боя и, наконец, то, ради чего все затевалось - долгожданная развязка.

Умом-то я конечно, понимаю, что это классическое произведение и с точки зрения современного человека его судить неправильно, но… не могу отказать себе в этом маленьком удовольствии.

Во-первых, автора постоянно уносит от основной темы произведения и он достаточно часто разглагольствует через многочисленных персонажей на различные философские темы. Причем ни один из персонажей не является «созданием» самого автора, все они взяты из истории/мифологии (кроме разве что бедной Гретхен, хотя во времена Гете таких Гретхен было штук по -цать на каждой улице).
Во-вторых, совершенно непонятно каким образом Мефистофель развращает Фауста. Вот говорить, выворачивая природу вещей сообразно «чертовскому» видению – он горазд, это да… А вот что-то более конкретное не предпринимает, просто служит слугой «подай-принеси» у Фауста.
Далее, еще раз акцентирую внимание на том, что логика, связность повествования и последовательность хромают на обе ноги. Больше всего мне все это напомнило какую-то запутанную компьютерную игру, где на каждом уровне декорации, инструментарий и сюжет меняются совершенно непредсказуемым образом. Одной стихотворной формы порой достаточно, чтобы отбить охоту читать на долгое время, а тут вдобавок еще и мешанина мыслей и огромное количество незначительных событий необоснованно выведены на первый план и спокойно забытых при смене картинки.

Отдельно хочется отметить образ дьявола в произведении. Он чертовски очеловечен. Да у него копыта, но по его собственному признанию:

Цивилизация велит идти вперёд;
Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.
Про духа северного позабыл народ,
И, видишь, я рога, и хвост, и когти кинул.
Хоть ногу конскую иметь я должен всё ж,
Но с нею в публике являться не желаю
И вот в фальшивых икрах щеголяю,
Как франтовская молодежь.

Собственно эта же самая очеловеченность проявляется и в приключениях дьявола на греческой Вальпургиевой ночи. Он недоверчиво относится к окружающим его существами, остерегается их, способен заблудиться, повестись на обман и иллюзию. В общем слабенький дьявол я бы сказала, неудивительно, что эти самые человеческие качества в итоге подставляют его в решающий кульминационный момент его «практики».

ИТОГО: Классика бессмертна, даже если она чужда и непонятна современному читателю. Раз в жизни стоит прочесть, но во второй – строго на ваше усмотрение. Аллегорическая идея договора Фауста с Мефистофелем не устарела до сих пор. На эту тему пишут книги, снимают фильмы, рисуют картины. Но вот именно «Фауст» Гете на мой взгляд в нашем 21 веке уже не производит такого масштабного резонанса, как после своей публикации в 19 веке.

P.S. Как-то не складываются у меня отношения с немецкой литературой по жизни… увы… =(
P.S.S. По длине рецензии сразу видно, что Психея впервые за долгое время выспалась)

Книга, которую я дочитала, спустя несколько лет...
Помню, как проходили её в школьной программе, и что мне понравилась первая часть, а вот вторую я тогда не осилила...
И вот, снова приступив к ней, я вновь влюбляюсь в слог писателя, смеюсь и возмущаюсь, переживаю за Маргариту и наслаждаюсь атмосферой. Первая часть по-прежнему лучшая и любимая, мне нравится в ней всё. Вторая сначала тоже пошла легко, но после появления Елены приходилось заставлять себя читать. История красавицы была мне не интересна, а Фауст окончательно пал в моих глазах. После того, как она закончилась, я вновь начала наслаждаться книгой. Было любопытно, чем же всё закончится для Фауста, и удастся ли Мефистофелю заполучить его душу. Из героев мне понравились только Маргарита и Мефисто.

Моя самая любимая книга у Гете, которую я прочитала третий раз в жизни. Эта история мне очень нравится, не потому что здесь трагедия, боль, страдания. Нет, не поэтому. Потому что – эта книга абсолютно красива и искренняя, которая вызывает симпатию своими чувствами, природой, и бесконечной любовью главного героя.

Для меня такие книги – это путешествие в мир сердца и любви. Я искренне восхищаюсь, Гете и для меня он был гением. Для меня его книги – это что-то настолько красивое и необычное, что просто даже нет слов, чтобы описать свое восхищение.

Каждый раз, читая эту книгу, я совершенно разно ее воспринимаю. Сейчас мне стала неприятна Лотта. Особенно в конце. Но вообще ее тоже можно понять. Но уже я ее не восприняла как нечто легкое, воздушное, волшебное, чем когда прочитала эту книгу в первый раз в 17 лет.

Думаю, что Гёте действительно – гений. И вообще его книги это магия эмоций и созерцания красоты. Не только красоты символов, но и красоты окружающего мира. Но «Страдания юного Вертера» книга, которая помогает лучше понять Гете и его писательскую деятельность.

1. Земную жизнь дойдя до…

Земную жизнь дойдя до девяти десятых, я очутился в Сосновом Бору (город такой) и вдруг понял, что еще не читал «Фауста» (по-настоящему), и что я просто обязан его прочитать, если только хочу считаться культурным человеком. Упущение исправлено, «Фауст» прочитан.

2. Любовь по частям

В «Детях полуночи» Рушди есть такой персонаж: Амина – мать (хотя и не совсем) Ахмеда Синая. Она считала, что должна беззаветно любить своего мужа, а так как особых чувств к нему у нее не было, то она стала приучать себя к любви:

Нечто похожее у меня произошло и с «Фаустом». Сколько я не твердил себе, что он мне должен непременно понравиться, особых эмоций при чтении я не испытывал. Но ведь дана же на что-то человеку и сила воли! Нравится мне хоть что-что? Конечно, и не так уж мало. Взять хотя бы первые строчки:

Ну великолепно ведь! Тут и приучать себя ни к чему не надо – не влюбиться в эти строчки просто невозможно! И разве мало таких отрывков в «Фаусте», которые просто просятся, чтобы их заучили наизусть? Немало, конечно. Итак, часть «Фауста» я уже полюбил. Однако, здесь ведь я действовал по доброй воле, а приучение требует преодоления сопротивления. И вот тут я потерпел поражение, оказавшись недостойным учеником Амины Синай. Она смогла приучить себя обожать пристрастие мужа к жирной пище, а я не смог заставить себя обожать пристрастие Гете ко всяким хорам более и менее совершенных ангелов. Амина смогла приучить себя к «обилию цитат из персидской поэзии», а я не смог полюбить пристрастие Гёте к выспренному символизму – меня скорее забавляет стремление выволакивать на сцену мифологические образы античности в прибавку с какими-то муравьями и замаскированными карликами, которые, конечно, что-то обозначают, да не знаю что. Амина полюбила и сердитую складку между бровями мужа, но мне не удалось полюбить даже и вдруг объявившихся философов - Фалеса с Анаксагором. Нет, «Фауст» не вошел в число моих любимых произведений, как я не пытался убедить себя в обратном. Ни в целом, ни по частям.

3. Поэзия и проза

Но я вообще плохо воспринимаю истории, рассказанные поэтическим языком, а так как

Дальше...

всякий непроизвольно пытается объективировать свои субъективные переживания, то попытаюсь это сделать и я – так вот я утверждаю, что поэзия вообще-то плохо подходит для того, чтобы с ее помощью рассказывали истории. Выражать мысли или чувства – сколько угодно, но не рассказывать. Я бы даже сказал, что назначение поэзии состоит не в том, чтобы выражать мысли и чувства, но – мысль или чувство (в единственном числе). Поэзия лучше всего схватывает изолированное мгновение; всякая многоплановая длительность лучше передается прозой. Вернемся к первым строчкам «Фауста» - именно, что, прочитав их, так и хочется воскликнуть: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» В этом вся суть поэзии. Когда же поэт берется рассказывать… Ну, не знаю. Вспомните хоть «Евгения Онегина» - роман в стихах – да он весь расползается на поэтические фрагменты (например, письмо Татьяны, - совершеннейшая вещь-в-себе, точнее - сама-по-себе).

Ради подтверждения этого тезиса я взялся за перечтение «Онегина» и вижу, что кругом неправ. Нет никаких проблем с тем, чтобы воспринять «Онегина» как многоплановое целое, как искусный поэтический рассказ. В общем, видно, это мои личные заморочки – ну не люблю я, когда поэзия берется рассказывать, у нее лучше получается – выражать, впечатлять. Поэзия – это как яркие краски на полотнах импрессионистов. Схватить мгновение и передать его как можно красочнее – вот задача поэзии. А монументальные истории пусть рассказываются прозой. В общем, поэзия – это краткая выразительность, рождающая восторг. Проза – это масштабная описательность, побуждающая к размышлениям.

Вроде бы течение времени это подтверждает – начиная с двадцатого века уже трудно представить себе монументальное поэтическое произведение. Проза, заявив свои права на повествование, четко показала, что это у нее получается лучше, чем у поэзии. С другой стороны, поэзия и вообще-то отмирает, поглощаясь прозой, которая тоже уже не знает, о чем ей и поведать миру. Поэзия мертва, роман мертв, литература умирает, в общем. Живы лишь читатели. Пока:)

4. Петербург Фауста

Но вернемся к «Фаусту». Гёте наиболее велик в начале и конце этой трагедии. Ну, начало все и так помнят, до конца же я не уверен, все ли и дочитали. Потому в основном я и сосредоточу внимание именно на концовке, максимальным образом ее проспойлерив. Кого более всего напоминает Фауст в конце «Фауста»? Конечно же Петра Первого, которого, скорее всего, Гете и имел в виду. Цель? Отвоевать у моря сушу и построить парадиз. Жертвы? Неважно, будущий парадиз все искупит. Неподходящее место? Неважно, дан же на что-нибудь гений человеку – именно на то, чтобы неподходящее сделать подходящим. Что же, Петр построил-таки красивейший город России - с самой нездоровой атмосферой для жизни, - подготовив тем самым почву для величайших и наиболезнейших русских писателей (Гоголя и Достоевского). Вернувшись же к величайшему немецкому писателю, что мы видим? Дожил ли Фауст до «прекрасного мгновения» - воплощения парадиза? Ведь нет! Он только предвкушает его:

Какая речь! Фаусту стоит позавидовать, что его последние слова были именно такими. Слава небу, Гете не стал чересчур принижать воодушевляющий пафос этих слов посредством якобы иллюзорности устремлений Фауста (хотя частично и поставил их под сомнение), более того Гете от имени Бога (а ко времени создания второй части «Фауста» Гете и был уже кем-то вроде Бога) простил Фауста – именно потому, что тот всю жизнь провел в поиске возвышенного. Душа Фауста не досталась Мефистофелю. Хотя, как я уже говорил, формально ведь Фауст и не воскликнул: «Остановись, мгновенье…», он только предвкушает этот момент, и, предвкушая, переживает его. Но, пожалуй, в этом как раз есть правда жизни – именно в предвкушении мгновенье наиболее прекрасно.

5. Возвышенный идеал и скромная идиллия

Да, Фауст прощен, несмотря ни на что. Но все ли можно простить Фаусту? Как быть с Бавкидой и Филемоном - с их мирным идиллическим домиком, раздавленным величественным строительством парадиза? Строя рай большой, Фауст разрушает рай малый. И разве можно простить это Фаусту? Я бы сказал, что нет. К тому же это разрушение не обусловлено необходимостью, а лишь самыми низменными мотивами:

Ну отвратительно ведь, правда? Мелочно, недостойно и непростительно. И тут я представил себе писателя, работающего над романом – и какая-то сцена у него никак не идет и воспринимается им как чуждый диссонирующий элемент в его гармоничном повествовании. Не сцена, а заноза в пятке. И вот он ходит, мучается и в конце концов просто вычеркивает эту сцену и все встает на свои места – роман окончен, писатель счастлив, читатели восхищены. История об этом злосчастном «неподдающемся» отрывке становится частью легенды создания романа. Но далее возникает не самый удобный вопрос: а чем способ мышления Фауста отличается от способа мышления этого писателя? Да ничем. Однако в одном случае мы полны восхищения, а в другом – отвращения. Потому что живые люди – это не клочок бумаги, а любой человек действия имеет дело с живыми людьми и, следовательно, «режет по живому». И все же, все же… Фауст не может думать по-другому – полнота воплощения его величественной идеи требует принесения в жертву обыденного домика Бавкиды и Филемона. Можно ли простить Фауста теперь, сделав эти уточнения? Не знаю, мне как-то проще ассоциировать себя с обитателем мирного домика, раздавленного гигантской строительной машиной, чем с водителем этой машины. С другой стороны мне намного проще понять идеальные устремления Фауста, чем идиллическую семейную пару. Вот если бы обитатель домика как раз писал роман, а его раздавили колеса истории - тогда и думать было бы не о чем, и я бы точно знал какой идеал предпочесть.

6. Холодковский versus Пастернак

Ну и в завершение сравню переводы «Фауста». Два наиболее распространенных сейчас перевода: это перевод Холодковского и перевод Пастернака, при этом самым-самым распространенным является вроде бы перевод Пастернака. Ну а я предпочитаю Холодковского. Судите сами… возьмем хоть последний рассматриваемый отрывок – про колокольный звон ненавистной Фаусту часовни. Вариант Холодковского вы уже прочли, прочтем и вариант Пастернака:

Наверное, не самый удачный пример для сравнения, в целом, примерно равнозначные отрывки, хотя все же первые два четверостишия я предпочел бы в варианте Холодковского, а вот третье – в варианте Пастернака. «И час прогулки мой отравлен» - это блистательно, это обязательно надо сохранить в памяти. Кстати, два к одному – это примерно именно та пропорция, которую я вывожу при сравнении – в пользу перевода Холодковского. При этом говорится, что вариант Холодковского хорош близостью к оригиналу, вариант же Пастернака лучше с чисто поэтической точки зрения. Не могу судить – я лишь сравниваю два русскоязычных текста, немецким не владею. И, честно говоря, не вижу, в чем поэзия русскоязычного перевода Холодковского уступает поэзии Пастернака.

Вариант Холодковского

Когда куплю я шесть коней лихих,
То все их силы – не мои ли?
Я мчусь, как будто ног таких
Две дюжины даны мне были!
Итак, смелей! Раздумье все – долой,
И прямо в шумный мир за мной
Спеши, надеждой окрыленный!
Кто философствует, тот выбрал путь плохой,
Как скот голодный, что в степи сухой
Кружит себе, злым духом обойденный,
А вкруг цветет роскошный луг зеленый!

Вариант Пастернака:

Купил я, скажем, резвых шестерню.
Не я ли мчу ногами всей шестерки,
Когда я их в карете разгоню?
Поэтому довольно гнить в каморке!
Объедем мир! Я вдаль тебя маню!
Брось умствовать! Схоластики повадки
Напоминают ошалевший скот,
Который мечется кругом в припадке,
А под ногами сочный луг цветет.

А вот тут любопытно было бы обратиться к оригиналу. Одиннадцать строчек у Холодковского превратились в девять строчек Пастернака. Оно, конечно, краткость сестра таланта – но сколько строчек понадобилось Гете? Опять-таки, про коней по-моему оба сказали примерно одинаково, а вот про раздумья и философию куда лучше выразился Холодковский. Но не в том смысле конечно, что философствовать – это плохой путь. Нет, это путь, прямиком ведущий на роскошный луг зеленый. Ну или сочный – это все равно:)

7. Остановись, мгновенье…

А совсем уж под конец - роскошное исследование, проведенное, увы, не мной. Все мы используем фразу: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!», и я не исключение - по ходу рецензии я использовал ее неоднократно. Однако, меня смущало, что в доступных переводах фраза эта звучит немного не так и нигде она не звучит непосредственно в этом всем известном виде. Оказывается, смущало это не только меня и, стоило смутившемуся раскопать эту тему, как выяснилось, что автор фразы – вовсе не переводчик Гете, а поэт Яхонтов, написавший о Лицее:

Подробности исследования – здесь. Вот что интернет животворящий делает!

Каждый, кто проходил черчение знает, что из двух проекций можно нарисовать объёмную фигуру. Не владея немецким, я решил, что прочтение одновременно двух переводов (двух "проекций" Фауста ) даст большее представление о знаменитой трагедии. Борис Леонидович Пастернак в представлении не нуждается. Николай Александрович Холодковский получил накануне Октябрьской революции "полную Пушкинскую премию" Российской Академии наук за перевод "Фауста", который считается лучшим дореволюционным переводом.
Одновременно было любопытно узнать, в чьём переводе гуляют "крылатые фразы" из трагедии.
Скажу сразу - речь идёт прежде всего о первой части. Именно её проходят немецкие школьники, по ней во всём мире осуществляют театральные постановки и ставят фильмы, по её сюжету написана бесподобная опера Гуно. Вторая часть - это типичный сиквел (типа "Брат" и Брат-2"), Гёте начал писать её через 15 лет после издания первой части по настоятельной рекомендации своего литературного агента (и друга) Эккермана .Эти две части написаны в общем-то разными людьми: первая -молодым по-хорошему голодным Гёте времён "Бури и натиска", вторая - "его превосходительством господином тайным советником", который сам себя называл гением, распорядителем и руководителем театра при дворе герцога. Как говорится, без комментариев.
Итак два перевода. Это было увлекательно. Открытия не заставили себя ждать. Знаменитый эпиграф к "Мастеру и Маргарите" оказался собственным переводом Булгакова. У Пастернака:

У Холодковского:

В дальнейшем больших цитат не будет, но согласитесь - эти два отрывка просто квинтэссенция - по-разному, но хорошо!
Ещё одно маленькое открытие - Остановись, мгновенье, ты прекрасно! У Пастернака: "Едва я миг отдельный возвеличу, вскричав: "Мгновение, повремени!". У Холодковского: "Когда воскликну я:"Мгновение , Прекрасно ты, продлись, постой!". А всем известная фраза принадлежит поэту Яхонтову (явно навеяно Фаустом - 1884 год) - спасибо Википедии.
Выяснилось, что больше летучих выражений у Холодковского - понятно, перевод старше. Так ещё мой папа часто повторял:

или

Улыбнула ещё одна фраза:

Мало что поменялось за 200 лет...
В общем - было интересно. Вопрос, вынесенный в заголовок рецензии , естественно, оказался риторическим. Эти два перевода можно читать как две разные книги (с перерывом, естественно). А ведь есть ещё перевод Фета, Брюсова...
Теперь собственно о трагедии. Читать или не читать? Моё мнение - читать, особенно внимательно первые страниц 70 (до момента "преображения" Фауста). Именно там сосредоточены все размышления и философия.Не столько хорош сам "Фауст", как его дальнейшие интерпретации. Во многих позже написанных романах есть прямые или косвенные отсылки к нему. Для меня совершенно другими красками заиграла "Сцена из Фауста" Пушкина. Написанная в 1825 году она вполне могла стать предтечей второй главы у Гёте. И уж совсем подарком стало "Два часа в резервуаре" Иосифа Бродского (1965):

Кстати, раз дошло до антифашизма, пара слов о второй части. Читать её не рекомендую - оставил бы диссертантам. Тем более, как всякий сиквел, он явно слабее оригинала. Главный герой по-прежнему харизматичный Мефистофиль ( а уж в опере то он как хорош!), а Фауст - безволен и безлик. Единственно, что стоит прочитать - финал, а именно - смерть Фауста. По договору, скрепленному кровью Фауст должен был попасть в ад в услужение Сатане, но... его забрали в рай... Ну а какого финала вы ожидали от старого грешника стоящего на краю могилы? Он как бы писал под себя. "За исключительные заслуги", "Все животные равны, но есть животные равнее других"... К сожалению такой финал развязывает руки сами понимаете кому...

Я, кажется, с ума сойду
От этих диких оборотов!
Как будто сотни идиотов
Горланит хором ерунду.
(с) Фауст. Гёте
Читала в переводе Пастернака. Постоянно думала о том, как легко шел, например, Онегин, когда это свое, родное. Наверное, надо было хотя бы ради этой книги выучить немецкий, чтобы не мучиться от укоров совести, голоса рассудка и прочей гадости, что мешает жить и развлекаться с Мефистофелем. Строчки прыгали и не хотели сливаться воедино, цельная картинка никак не создавалась в голове. Постоянно посещала мысль, насколько могло быть лучше, если бы было не в стихах, а нормальным таким романом. Чувствую, что сама себя обманула и обокрала на что-то великое и прекрасное, заколотила еще один гвоздь в гроб своего отупения.
Как и многие здесь, с удовольствием прочла первую часть, а вот с Вальпургиевой начался начался такой кошмар, что с трудом продиралась через всю иронию, насмешки и глубокие мысли. Вопреки собственной профессии совсем не смогла проникнуться накопленным автором и его поколением багажом знаний, тем, чем жили они и что любили. Это меня просто убивает.

Мне кажется, когда мы пишем «рецензии» на великую литературу, мы больше говорим о себе, нежели о самих книгах, — ну что я могла бы сказать про «Фауста» такого, что ещё не было сказано? Что я могла бы добавить к трудам литературоведов, переводчиков, философов, поэтов, писателей разных веков?

Поэтому я и скажу о себе: мне было сложно подступиться к «Фаусту» (он на одной мысленной полке с «Божественной комедией», конечно), но время идёт, и, если читаешь мировую литературу и искренне стремишься восполнить пробелы и найти корни перепевов и вторичных текстов, неминуемо приходишь к основам. К «Фаусту» меня привёл роман «Мастер и Маргарита», который я люблю, перечитываю с детства и знаю чуть ли не наизусть; я, наконец, задумалась: сколько я ещё буду читать фразу про «я часть той силы», точно зная, что это отсылка к «Фаусту» и так и не заглядывая в первоисточник?! ))

В общем, я готовилась к труду и долгому пути, а по факту провела с Гёте одни захватывающие выходные. Читала в переводе Холодковского. Из открытий: я думала, что вся история Фауста закручена вокруг его соблазнения Маргариты, оказалось, что это меньше половины книги! В поэме достаточно других сюжетных линий, и скучных нет. )) Одно создание Гомункула (и его дальнейший побег и попытки воплотиться) чего стоит! А путешествие по греческим мифам? А роман Фауста с Еленой прекрасной? А финансовые махинации Мефистофеля? А война?

В общем, это невероятно динамичная штука, простите мой разговорный :), от которой было невозможно оторваться; это многоголосая книга, которая постоянно меняет ритм и тональность (что само по себе не даёт скучать). Действительно, читая «Фауста», чувствуешь, как заполняются пустоты внутри, какие-то, что ли, пробелы, которые были всегда (причём, о некоторых ты и не подозревал).

Обожаю книги, которые делают меня более цельной.

В довесок обязательно прочитать стихотворение Пушкина «Сцена из Фауста» (нестыдно признаться в невежестве: я раньше думала, что строчка «мне скучно, бес» — из самого Гёте, а — нет).

Блажен, кто смолоду был молод… Самое интересное и самое симпатичное в «Вертере» – вот это самое ощущение упоения молодостью. Когда всё кажется преувеличенно прекрасным или преувеличенно ужасным, когда глаз не видит очевидного, но бывает на редкость зорок к деталям, когда легко совершаешь глупости и временами с тобой случаются прозрения. В общем, это хорошее, интересное и насыщенное время для того, кто слишком рано не стал старичком, думающем только о хлебе насущном.
Конечно, Гёте точно попал в настроения эпохи: очень скоро появится целый выводок романтических героев, которых Вертер предвосхитил. Если говорить о Германии, то это, прежде всего, герои Гофмана, а противостояние Вертера и Альберта – типичное противостояние поэта и филистера, из которого филистер (по логике жизни) выходит победителем. Разница только в том, что герои Гофмана все сплошь изломаны и дисгармоничны, а Вертер – на удивление цельная натура. Вот и не верь после этого, что герои – суть отражения автора…