Заповедник

Никогда не любила тюремную литературу, пестрящую как тюремным жаргоном, так и чернухой. Довлатов стал для меня очень приятным открытием, ведь как пишет он сам:

На самом деле, видя название книги, совсем не ожидаешь такого глубокого повествования, таких философских тем и такого прекрасного слога. Ведь действительно, описывая зону с точки зрения надзирателя, можно было написать немалый толмут о всей той грязи, которая происходила, происходит и будет происходить. Но эта книга не об этом. Эта книга о людях. И совсем не о плохих и хороших, ведь те, что оказались за решеткой, не перестают быть людьми.

Это книга о жизни, о тяжелой жизни полной опасностей, не тех красивых приключений, о которых мы все так любим читать, а о реальных, ежедневных опасениях, получить заточкой в живот или обморозить конечности на посту.
Отдельно хочу отметить письма Довлатова, которые представлены перед каждой главой. Они позволяют взглянуть на рассказанные истории под другим углом, как сам автор того и хотел. Не читать о зеках, как о зеках, а читать о людях, совершивших определенные действия, которые привели их на зону. По воле случая, или по желанию судьбы.

Старый добрый Довлатов.

Вы все, безусловно, замечали, как прекрасно и чисто он пишет. Как будто сидишь с ним за одним столом, где-нибудь в местном пабе в Нью-Йорке, и он неспешно, тягуче рассказывает байки из жизни, приправляя их красным словцом и грустно посмеиваясь.
Филиал - еще одно произведение доброго старого приятеля. Жизнь эмигранта, сбежавшего из СССР. Жизнь того, кто видел всю кухню изнутри. Жизнь обычного человека, который любил и писал, писал и любил.

Само произведение делится на две условных части (я бы сказала две стороны одной медали). Первая - его история любви. Точнее встреча с бывшей женой. Чем не аллегория на встречу с прошлым? Вторая - съезд диссидентов, на котором встреча и произошла. Фактически, это настоящее героя. И два этих сюжета переплетаются в течении всего повествования. Герой то впадает в прошлое и тонет в воспоминаниях о первой любви, то возвращается к странному будущему, которому он противится (что понятно по его отношению к этому абсурдному синпозиуму). Я могу и ошибаться, литературный анализ никогда не был моей сильной чертой.

По моему мнению, прошлое Далматова (собственно героя) наполнено праздной бессмысленностью, не имеет под собой никаких прочных чувств, связей (потому его первая жена так и осталась в прошлом, и даже после встречи с ним в ЛА, она в итоге вновь покидает его). Настоящее в свою очередь для него самого является еще немного и цирком. Пьянки и размышления о судьбе страны, к которой эти диссиденты более не принадлежат. Попытки быть чем-то более значимым, нежели просто барахтающимися эмигрантами. Автор в лице героя все стремительнее абстрагируется от этого фарса. И окончание командировки кажется облегчением, стремлением в будущее.

В заключении, книга - великолепна. Прекрасные описания воспоминания о студенчестве в СССР, о первой любви. Невероятная правдоподобность поведения диссидентов (а ведь сколько их было разбросано по миру!). И все это описано не как историческая зарисовка, драма или комедия. Это просто рассказ старого друга. А потому более правдоподобный, более живой.

Как и все произведения Довлатова, действительно все, кроме, пожалуй, разве "Соло на Ундервуде", эта книга очень увлекательная и точная, меткая. Понравился стиль изложения — отрывки книги перемежаются письмами автора к издателю, где он высказывает свои собственные мысли, ощущения, взгляды, сам, не от лица своих героев. На мой взгляд, в книге можно почерпнуть для себя немало полезного. И, конечно, насладиться неподражаемым довлатовским языком. Ведь так оно и бывает в жизни:

Сибирь. Жизнь обитателей советского лагеря глазами надзирателя.
Иногда интересно, а иногда настолько ужасно, что хочется или скорее перевернуть страницу или просто закрыть глаза...
Парочка потрясающих цитат...

"Милый Бог! Если ты не фраер...."

"Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой? Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские – нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента"...