Хрестоматия по русской литературе XIX в. 10 класс

Яркими, сказочными красками написана история жизни очарованного странника. Жизни, которой хватило бы на десять странников, но всё досталось одному. Видимо, это такой собирательный образ.

Автор считает его праведником. Сам герой считает себя грешником. Кто же он на самом деле? Его посылы и стремления светлы и богоугодны, но его импульсивные (а иногда и спланированные) действия часто богомерзки.

С одной стороны, пьянство, азарт, жестокость по отношению к животным и некоторым людям, полное безразличие к своим женам и детям, воровство, убийства. С другой стороны, крепкая вера в бога, патриотизм, храбрость, милосердие, жертвенность, смирение.

Ангельское милосердие и дьявольская жестокость могут ужиться вместе только если у человека нет внутреннего стержня, и он легко может склониться в любую из сторон. С другой стороны, герой твердо верит в бога — обычно это очень твердый, несгибаемый стержень.

Может быть это такая широкая русская душа? Не могу судить. В чем она заключается? Если в непонятном томлении и страсти, то тогда, пожалуй, и так. Имя, да, трижды русское — Иван Северьянович Флягин. (Четвертое измерение русскости добавляет имя человека, рассказавший мне эту историю — Клюквин :))

Чем, кем он очарован? Богом? В любом случае, вера его вне религии. Вообще, по православию автор прошелся неликоприятно. Миссионеры в степях отказались его спасать, так как их цель — обращать неразумных татар в христианскую веру, а не помогать своим православным братьям. Да и в других случаях православие не выглядит у Лескова привлекательным.

Очарован людьми? Не исключено. Один маг его очаровал буквально, да и влияние на него цыганки не обошлось без каких-то потусторонних чар.

Но скорее всего он очарован именно своей дорогой. С жадностью он встречает всё новые повороты на своем тернистом пути, зачастую ища их сам.

Он прежде всего странник и этим уж и очарован. И здесь как никогда кстати можно вспомнить мотив лошадей — единственное, что сопровождает его на всём долгом пути. В начале своего повествования Голован рассказывает об укрощенном им когда-то с помощью особой хитрости диком коне. Рассказчик укротил его мистическим страхом, физической болью, а затем лаской.

Не это ли портрет и самого героя? Дикий, необузданный конь, которого никто не может приручить. Ни бог, ни царь и не герой. В его жизни было много мистического страха, много боли и много ласки. Но при этом не нашлось силы, которая бы смогла укротить его необузданный страстный бег. Так он и скачет по дорогам до сих пор. Ещё и на войну собирается на старости лет.

Может быть в этой страстности и заключается та самая русская душа? И цыганка тогда полюбилась ему именно за свою дикость. Не знаю, душа Голована для меня потемки.

Но конь, хоть и умное животное, но всё же не чета человеку. Так и Иван Северьянович в своих рассуждениях иногда напоминает неразумного ребенка. И тогда его мощная богатырская сущность скукоживается до какого-то карикатурного солдата Швейка. То ли идиот, то ли мудрец. Что ни сделает — всё не так. Хочет как лучше, а получается как всегда. То ли праведный странник, гордо ступающий по Земле Русской, то ли неприкаянный скиталец, безропотно воспринимающий удары судьбы.

Можно сравнить героя и с Големом, чья сила и желание послужить своему Богу не соответствовали возможностям и самой природе.

Ведь не зря же рассказчик всё-таки ушел в монастырь с мыслью:

Да, коням, Швейкам и Големам лучше только повиноваться, не проявляя никакой инициативы. Впрочем, и это не всегда спасает окружающих их людей от бед.

Короче, запутал меня автор. Снова, как и в "железной воле", он предстал передо мной Шахерезадой, плавно плетущей кружева своих экзотических сказок. Но морали на этот раз я не понял.

В напряжённой политизированной атмосфере России 1859 года литература была обречена на идейность. Весьма характерной оказалась дискуссия вокруг романа Ивана Гончарова “Обломов”. Лидер “демократической” критики Николай Добролюбов нашёл в нём конфликт крепостной и пореформенной России. Дмитрий Писарев указал на универсальный и вневременной характер изнеженной и апатичной личности Обломова. Позже официальное советское литературоведение подчёркивало, что суть – в классовом антагонизме деятельного “нового человека” Штольца и ленивого барина Ильи Ильича Обломова. Роман был вечно актуален, пока в стране реформаторы боролись с традиционалистами в попытке разбудить “спящую” Россию. Теперь, когда поворот на Запад в основном произошёл, куда более современной выглядит другая линия романа, словно написанная для поколения диванных лежебок. На самом деле, “Обломов” – книга о том, что человеку почти невозможно измениться.

Главный герой – это пушкинский Онегин, разочаровавшийся уже во всём, один из многих русских людей, которым скучно. В прошлом любовные томления, присутствия в должности, столичные кутежи. В настоящем: диван, халат, тапочки, ворчливый слуга Захар, безликие приятели, паразит Тарантьев, вороватый приказчик и мечты о чём-то большем. Во сне Обломову является идиллическая картина его детства в сказочном краю, где няня, самовар, мамины руки и можно убежать в поле. Но рай потерян, и Обломов получает письма о необходимости навести в беднеющем имении порядок. Ко всему, и хозяин грозится выселить Илью Ильича с квартиры, и доктор наговаривает плохое здоровье. Нужно срочно что-то предпринять, но у Обломова, конечно, нет сил, а только планы. Вся надежда на приезд старого друга Штольца, и действительно он появляется, вовлекая Обломова в общественную жизнь. На этом месте Бальзак заканчивается и начинается Тургенев.

[Надо сказать, писатель-реалист Гончаров словом владеет прекрасно: мало кто способен описать один день на 250 страницах, изобразить запоминающиеся характерные детали быта и повадок героев (чего стоит хотя бы “односторонний” взгляд Захара), вдарить во все сатирические пушки в диалогах. Композиционно роман закруглён, начинаясь и заканчиваясь покойной домашней атмосферой, а течение времени совпадает с переменами в Обломове: весной он просыпается, летом влюбляется, осенью угасает, а зимой засыпает.]

Штольц оставил Обломова “на попечение” Ольге Ильинской с заданием не давать тому снова уснуть. Словно предназначенная Илье Ильичу уже по одной своей фамилии, она, конечно, влюбляется в добросердечного чудака. Молодая женщина впервые получает в свои руки инициативу в делах сердечных и верит, что это и есть настоящая любовь. В действительности же она любит не нынешнего Обломова, а будущего, идеального, которого она, Ольга, сделает из него. Илья Ильич ровно так же влюбляется не в реального человека, а в идеал женщины, который сам вообразил. Ольга верит в свою способность исправить Обломова, тот, напротив, убеждён в собственной погибели и боится затянуть и её в болото. Обломов бежит от общественной роли, ответственности, осуждающих взглядов света, очевидной пошлости свадебных приготовлений, страшится того состояния временного унижения, что лежит в основе каждой любовной истории. Он хочет счастья немедленного, для постепенного же достижения его предпринять ничего не способен. Вновь вернувшись к своему образу жизни, он использует любые предлоги, чтобы оттянуть сватовство и, в конце концов, выбирает не целеустремлённую Ольгу, а приземлённую вдову Пшеницыну, возможно, напоминающую ему мать.

Изменить ход жизни для него оказалось невозможно, но кто осудит Илью Ильича? Меняться, начинать всё заново легко только тем, у кого никогда и не было своих принципов, родных корней, твёрдых убеждений, наконец, глубоких чувств. Лень Обломова не портит красоту его детской души, тем более, не вредит окружающим. Не покидает ощущение, что вмешательство Штольца в его жизнь было лишним. Возможно и неосознанно, но Обломов не захотел просыпаться, чтобы не стать одним из многих.

Вот совершенно не помню, читала ли я Салтыкова-Щедрина в школе, а когда увидела книгу в конкурсной подборке, решила взять.

Уже давно смотрела на другой роман писателя — Господа Головлевы , с него и хотела начать знакомство, но меня порадовала «История одного города», поэтому даже рада тому, как сошлись звезды.

Мне очень понравилась форма романа. Словно тебе читают вслух, с озвучиванием всех сносок редактора, но вместе с тем, ты словно читаешь старые записки летописца, рассказывающего историю города с насыщенной историей.

В последнее время мне прям везет, сатира за сатирой. Роман Салтыкова-Щедрина не стал исключением, сатира на государственный строй, так и еще отлично подмечен русский нрав. И боюсь роман будет актуален еще долгое время.

Изначально не смотрела на него даже, как на сатиру государственного строя Российской империи, так как каждый новый градоначальник воплощение иной формы правления. И самое примечательное то, что форма и власть менялись, а люди какие были, такими и продолжали оставаться.

Неважно кто, неважно как, главное во главе стола был тот, кто мог принять решение. Очень редко они устраивали бунты, шли на пролом и отстаивали свои права. С одной стороны, невежество мешало, с другой стороны, они сами захотели надеть на себя хомут.

Автор высмеивает человеческую червоточину, которая стремиться обладать, подчинять и управлять. А если крыша поехала, то можно начать подчинять под себя и стихию. Хотелось в этот момент и плакать, и смеяться.

Местами описанные события походили на рассказы постояльцев психушек, но они придавали роману свою пикантность и изюминку. Порадовал слог изложения, читается легко и задорно. Обязательно еще вернусь к творчеству Салтыкова-Щедрина, только жаль, что романов он написал не так много.

Хоть многие и говорят, что эта книга имеет непростой слог, который сложно воспринимать, но при прочтении у меня таких трудностей не возникало. Написано действительно тяжело, деталей описания много, как и самих описаний, но сюжет оказался слишком интересным, чтобы я обращала на это сильное внимание.
История про нищего студента, который совершает убийство богатой старухи ради доказательства себе, что он "не тварь дрожащая, а право имеет", а после добровольного признания отбывает наказание на каторге, где происходит его духовное перерождение, очень запала мне в душу.
На самом деле, повествование об уголовном наказании, собственно за само убийство, занимает очень небольшую часть произведения, а большую занимают душевные муки, которые служат основным наказанием героя за содеянное.
Меня очень порадовала любовная линия произведения. На нее не делается сильного акцента (именно на развитие романтических отношений между персонажами), но при этом она сама по себе играет важную роль в сохранении морального облика героя.

Последний раз я читала тургенева еще в школе по собственному почину, и это была не "муму". И что должна сказать. Нет, мне и тогда авторский язык был не труден и не сложен, но сейчас просто щелкается аки орешек. Легкий, легкий слог. Предтеча чехова, на мой взгляд. Причем, с другой стороны, тут не помешала бы и глубина проникновения в тему. Но...
Но отчего-то создалось у меня впечатление, словно тургенев и сам толком не понимал своего базарова. Возможно писал с натуры конкретного человека или сваял собирательный образ - как явление человека новой формации, веяние нового времени, от которого сам безнадежно отстал, остался в прошлом. В общем, сам оказался отцом. Доброжелательным, пытающимся понять, но отцом.

Поэтому базаров выглядит каким-то чужеродным элементом в этой истории, гастролером, чуть ли не инопланетянином. Можно было бы возразить, что таковым он и являлся. Но тот же штольц в "обломове", например, тоже чужой, но одновременно в струе. А базаров - как соринка в глазу у общества. Может быть такое впечатление создается из-за того, что и тургенев кажется неопределившимся в его отношении. Вот для достоевского все эти новые люди были воплощением бесовства. То есть враги духовности, погубители россии-матушки и все ясно-понятно.
При этом всем такое авторское (тургеневское) отношение очень верное на тот момент. Осознанное оно было или нет. Слишком рано базаров появился на свет, так же как его матушке стоило родится лет на двести позже, по словам тургенева.

А может быть непонятности в том, что тургенев не дал базарову развернуться. Ну вот просто от слова "совсем". Кинул его в лето опосля окончания учебы, во всю эту муть с внезапной любовью и прочими уездными мелкими страстишками (для базарова мелкими, а так-то это просто человеческая жизнь) и неожиданно поставил точку.
Как будто сам не знал и чего же с ним поделать-то? Не пришло еще ваше время, батенька, так что извольте на погост. Короче, вижу неизвестное, непонятное - стреляю на поражение.
И оно действительное непонятное и для бар, и для мужиков, и даже для базаровских родителей при всей их страстной любви к сыну. Тут тургенев опять же очень верно описал какое-то общее, глубинное отношение на тот момент к базарову и иже с ним.

Так и получилось, что все остальные герои в этой истории более живые, достоверные и достойные простого человеческого счастья. Даже рассудочная, холодная одинцова находит в финале свой вариант хэппи энда.
Только павел петрович оказался выброшенным за борт, остался неприкаянным, вероятно как яркий представитель уже ушедшего времени, как тот, кто не сумел приспособиться к переменам, к наступающей новой эпохе. Не зря именно он с базаровым был в неистовом антагонизме. И оба были несчастны и обречены на одиночество, потому что такие люди, потенциально могущие влиять на что-либо или кого-либо, приходят в мир не для бытовых радостей, не для всяких там любовей (это их губит, как и произошло со старшим кирсановым).

Ну, и родиться вовремя, чтобы реализоваться, тоже было бы неплохо. Базарову, увы, не повезло.

Ох, какой ворох мыслей в голове после этой книги! Оставь надежду на связную рецензию всяк сюда входящий, ибо из крутящегося вихря размышлений я буду наугад извлекать любое, чтобы не забыть поговорить обо всех. Дальше прошу следовать только тех, кто, во-первых, прочитал роман; во-вторых, кто, как и я, очень его любит; и в-третьих, кто имеет кучу свободного времени для чтения отзыва.

30 лет и 3 года лежал на диване печи Илья Ильич Обломов Муромец, пока его не растормошили для подвигов. Забавное совпадение, не так ли? Вот только Обломов не только не совершил подвигов, но и вовсе окончательно сгинул. Вопрос: а стоило ли вообще сдвигать его с места, поднимать с дивана? Парадоксальная мысль, но, возможно, Штольц с Ольгой только сделали хуже, решив вытащить Обломова из болота. Помните, когда в Обломовке решают таки починить крыльцо, которое уж 20 лет как стоит сломанным. Едва починили - тут же окончательно рухнуло. Порой единственный способ сохранить что-то - это не трогать, не прикасаться. Эта глубокая мысль хорошо подходит для России: как только начинаем в стране что-то кардинально менять или реформировать, становится только хуже - возьмите хотя бы 17-й год или 91-й.
Спрашивается: зачем лежал? Если вы скажете "лень", ей-блогу, я больше не буду с вами здороваться - это настолько банальное упрощенное объяснение, что хочется морщиться. На первой странице написано:

Посему слово "лень" предлагаю заменить словом "недеяние". Он ничего не делает, потому что во всём ищет смысла. А зачем суетиться, разъезжать по обедам, если это бессмысленно? Нет-нет, я отнюдь не оправдываю Обломова, но и не вижу убедительных доводов в жизненной позиции Штольца. Труд ради труда, деятельность ради деятельности? Да, согласен, жизнь - это движение, но пусть оно будет целенаправленным, а не броуновским. А Штольц именно что живёт, движется куда-то, не задумываясь. В одном из моих немногочисленных дилетантских рассказов есть такой разговор, который будет хорошей иллюстрацией к только что сказанному:

• Ты куда?
• Пойду посмотрю на звёзды. Ты же знаешь, мне это нравится.
• Тебе надо спать.
• Зачем? Зачем?! Чтобы выспаться, чтобы пойти бодрой на работу, чтобы заработать больше денег, чтобы купить на них еду, чтобы прийти домой и съесть её, чтобы сытой и довольной лечь спать, чтобы выспаться и пойти на работу?

  В этой связи, мне, конечно же более симпатичен Обломов, чем Штольц. Два этих образа настолько полярны, настолько противоположны, что невозможно любить или ненавидеть обоих одновременно. Ум - и сердце. Душа - и тело. "Лирики" - и "физики". Гончарову поразительным образом удалось придерживаться нейтралитета, он не выделяет ни того, ни другого в лучшую сторону. А вот читатель всегда любит либо одного, либо второго.

• Обломова
• Штольца