Повести и рассказы

И вновь обращение к не читанной прозе титанов русской литературной словесности XIX века. Выбор именно этого рассказа был совершенно случайным и потому никаких ожиданий не было, кроме понимания, что это Тургенев.

Дальше...

По стилю рассказ вполне соответствует сборнику его же рассказов и эссе «Охотничьи рассказы», однако является самостоятельным, возможно просто потому, что был написан позже сборника. Ну, а раз охотничьи рассказы, то значит и здесь автор повествует об одной из своих охотничьих поездок, на этот раз в Полесье. Однако в центре внимания и автора и читателя вовсе не охотничьи подвиги и приключения — Тургенев с полным погружением в психологию рассказывает нам о своей встрече с тремя примечательными людьми из простых крестьян. Три человека, три характера, три личности. Однако особое внимание рассказчик уделяет всё-таки бывалому охотнику Егору, который знает местные леса как свои пять пальцев и потому слывёт среди охотников бывалым и надёжным проводником. А другой оригинальный и весьма особенный персонаж — вор (как он сам себя называет и как его называют сельчане) Ефрем, который то ли местный колдун, то ли ещё какой-то бывалый и разбитной ухарь. Однако и за молчаливым Егором, и за разбитным Ефремом можно увидеть черты настоящих людей из народа, причём не просто по происхождению, а по той включённости в окружающий их мир, о котором рассказывает Тургенев. И сразу вспоминаются арсеньевский Дерсу Узала и охотник Кьяе у Куваева, и федосеевский Улукиткан… И потому понимаешь и разделяешь чувства и мысли автора от картин дикой природы, леса, и о месте человека здесь, на земле.

Если бы вы вдруг узнали шокирующую тайну о том, что среди гениев мировой литературы… скрывался один странный писатель, который… вовсе не был человеком, а был — Демоном, обыкновенным демоном, раненым, воспитанным с детства - людьми.
Вы бы на кого подумали? На Лермонтова? Эдгара По? На хромающего Байрона? На Булгакова? Достоевского?
А что… если таким писателем был — наш гениальный романтик, Тургенев?
Данный рассказ Тургенева, в некоторой мере является прозаическим и таинственным апокрифом поэмы Лермонтова — Демон.

Мы как-то проглядели в Тургеневе, его исконный и естественный демонизм, который, быть может, более глубок, чем у Лермонтова.
Просто Лермонтов отдавался ему искренне, как ребёнок, игре со зверёнком раненым, или — снам, а Тургенев словно бы стыдился своего демонизма, как стыдился бы своего смуглого крыла среди людей, пряча его под плащ.
Но порой, это смуглое крыло-лунатик, словно бы помимо воли Тургенева, как бы бродило-бредило во сне в его рассказах, смущая современников: как так! Такой умный писатель, образованный, и пишет о такой фантастической чепухе!
Замечали, в наше время некоторые люди так же относятся.. к романам о любви?

А что есть более фантастическое и мистическое, нежели — любовь?
Если честно, меня сильно печалит, когда я вижу удивление читателей: как?? Тургенев писал мистические рассказы?? Он был мистиком??
Быть может для многих будет открытием, что Набоков, был гораздо боле тонким мистиком, чем Гоголь?
И что Платонов был… нет, не мистиком. Просто его тексты живут в 5 измерениях, в сверхчувственном, а это и есть мистицизм. Наверно поэтому читать Платонова с подходами трёхмерного мира — преступно и глупо.

Если бы люди узнали, что когда два сердца влюблённых сливаются, то где-то в глубинах вселенной, вспыхивает звезда — Сверхновой, или пространство в бездне грядущего, как бы цветёт новой таинственной жизнью, блаженно натягивая светом, расстояние между грядущим и настоящим… и что в ссоре влюблённых или в их расставании, где-то на планете грядущего, умирают множество ангелов, которых словно бы насилует нечто-то тёмное и лживое, то что бы мы подумали о любви и фантастике?
Такое ощущение, что мы в нравственном смысле, живём в пору неандертальцев: мы верим лишь в то, что видим и чего касаемся.

А если бы мы в момент ссоры с любимым, или расставания с ним, вдруг на себе ощутили, как стигматы, раны грядущего и раны таинственных ангелов на далёкой планете, которая всегда рядом с нами, просто мы её не замечаем?
Только представьте: вы ссоритесь с любимым человеком. Молчите за утренним чаем, и вдруг.. вы вскрикиваете, потому что по руке любимого, поднявшего чашечку чая к губам — течёт кровь: просто вены сами собой открылись, как цветы в ночи.
Или вы сказали что-то резкое и жестокое любимой, на эмоциях, и тут же, на её лице и груди, проступили ужасные раны, словно на неё напал незримый зверь.
Неужели человеку не хватает фантазии и чуткости воображения, чтобы понять, что человека можно изнасиловать и убить - даже не касаясь его?

И после этого.. ваш любимый, —  словно беременеет. От вас? Или от того тёмного и демонического, что в вас словно бы вселилось в этот миг ссоры, словно вы на миг покинули Землю и ссорились где-то на другой, мрачной планете, где мы сбросили с себя маску человеческого и стали тем.. кто давно тайно жил в нас, кто всегда тайно живёт в нас, одинаково отрицая и распиная — бога, красоту, человека, любовь.
И разве так важно, что забеременеть может.. мужчина? Или женщина, не важно.
Порой жестокие и тёмные слова, проникают в нас так глубоко, как не может проникнуть в женщину — мужчина, во время секса, как пуля не проникает в тело человека, как душа при зачатии не проникает в глубины плоти.

Вы не замечали, что порой, в ночной постели, свернувшись трагическим калачиком, поджав колени к груди, как космонавт в момент взлёта ракеты, наш силуэт, с письмом от любимого, которое мы прижимаем к себе, похож на вечный силуэт… матери и ребёнка? Или отца.. и ребёнка.
Это так странно.. влюблённые расстались, а мужчина оказался — беременным. На свет появился странный ребёнок, с удивительными глазами, чуточку разного цвета, смугленький: весь в маму..
Этот ребёнок — неземная нежность моей тоски по тебе.. о мой смуглый ангел.

В письме к другу, Тургенев говорил, что в данном рассказе, он хотел коснуться не скандальной темы, как это часто бывает у французских писателей, а… решить некую физиологическую загадку, с которой он знаком, в некоторой степени, по собственному опыту.
Не знаю, что за опыт такой был у Тургенева, но если учесть.. что в рассказе, речь идёт — о мрачном изнасиловании женщины, спавшей в постели и от ужаса потерявшей сознание и которую изнасиловали… в «обмороке», почти — изнасиловали её сон, то становится чуточку страшно, особенно если учесть, что эта женщина была замужем и потом родила сына. От насильника. Муж об этом ничего не знал. Но между матерью и сыном, образовались ооочень странные отношения, почти дуэльные отношения любви-ненависти.

Неожиданный сюжет для Тургенева? Что хотел сказать Тургенев этой странной обмолвкой о «физиологической тайне», которая имела место в его судьбе?
Разумеется, Тургенев никого не насиловал. Тут речь о другом, а каком-то душевном искривлении нравственного пространства памяти о чём-то.
Есть два пути понимания этой тайны. И на обоих путях, можно свернуть себе шею.
Первый путь, это история с отцом Тургенева. Он не любил свою жену и вышел за неё, по расчёту.
Является ли брак по расчёту — латентным изнасилованием? В некоторой мере, да.

Генрих Фюссли - Ночной кошмар

Отец Тургенева часто изменял жене и она порой просыпалась с криком по ночам, от жутких кошмаров: ей снилось, что рядом нет её мужа и он ей с кем-то изменяет.
Кошмары, как дикие, жуткие зверята, жили в одинокой постели матери Тургенева и ласкались к её груди.
Чувствовал ли Тургенев, в связи с этим, что он не желанный ребёнок, что его отец — не совсем его отец?
Быть может ему снились странные сны.. что его отец — это лес, или чудесный дуб в лесу, у которого любила сидеть матушка. А может быть его отец — обыкновенный дождь? Матушка Тургенева любила дождь.
Вторая тропинка понимания, это уже судьба самого Тургенева.

Тут у Тургенева свой Дон-жуанский список… демонический, точнее.
Про милую служаночку в доме матери, которая от него забеременела, знают все. Родилась Пелагея, которую потом воспитывала.. платоническая любовница Тургенева — Виардо.
Но мало кто знает о другом грехе Тургенева. Однажды, он влюбился в доме своей кузины, в очаровательную и стройную горничную. Влюбился так сильно.. что решил по мужски, выкупить её и жениться на ней. Романтика!
Та заломила приличную сумму: около 700 рублей.

Тургенев стал жить с ней. Писал своему другу: какая скука! Даже безнравственность (читай — разврат), не спасает от скуки!
Девушка скоро наскучила Тургеневу: любовь отцвела, как сирень.
Он пристроил её какому-то купцу и был таков. Но… у девушки родился очаровательный мальчик.
И вот это уже, интересно в отношении рассказа.

Рассказ ещё интересен тем, что он является как бы демоническим двойником другого рассказа Тургенева, написанного незадолго до смерти: его гениальный рассказ —  Иван Тургенев - Песнь торжествующей любви
В том рассказе, как сон, снова повторяется Тот самый сюжет Тургенева, а точнее — некая затаённая боль Тургенева.
Но в «Песни» он решает её совершенно иначе: он в нём делает то, что не удалось Лермонтову и Серебряному веку, во главе с Блоком: он венчает демонизм и христианство, сливая их в нечто звёздное и таинственное.
В рассказе же — Сон, Тургенев описывает чистый и тёмный Демонизм, почти без света.

По сути, это экзистенциальный и мрачнейший апокриф евангельской легенды о непорочном зачатии Марии.
Этого апокрифа, первого в русской литературе, коснулось наше Солнце русской поэзии, — Пушкин, в богоборческой поэме своей безбожной юности — Гавриилиада: некий крылатый Демон, наведывается к Марии и.. овладевает ею в темноте, но та думает, что это был ангел.
В этом есть древнейшие легенды, возникшие ещё в первые века Христианства, о сыне Божьем, как о сыне — Люцифера.
Чисто художественно, это очень интересная и трагичная легенда, особенно если учесть, что Люцифер — был ярчайшей Звездой на небе бога и любимейшим ангелом Бога, до падения.

Даже в этой легенде угадывается некая мрачная рифма Сына бога и Звезды Вифлеемской: утренней звезды: Венеры, Люцифера: словно звезда путеводная и Сын (сон), это одно существо.
Уже потом, Серебряный век подхватит эстафетную палочку английского романтизма, где Байрон и Перси Шелли развивали (и косвенно, Лермонтов) тему о том, что Люцифер, это не банальный и ужасный дьявол, каким его любит представлять толпа (ещё вопрос, чей образ больше изнасиловала и обезобразила толпа: бога, или дьявола.. создав их по своему образу и подобию, словно бы мстя за что-то), а почти благородный и оболганный мученик, а-ля прикованный Прометей.

В своей «Песне», Тургенев, в лучших традициях Перси Шелли, возвращает Свет этому демоническому образу, в лице человека, влюблённого в женщину, вышедшую замуж за его друга: влюблённый — музыкант, вернувшийся из таинственной Индии: он и жена его друга — лунатики, встречающиеся во сне, и она, фактически, как Мария, зачинает не от Слова, но от Музыки.
В рассказе «Сон», Тургенев словно бы говорит всё как есть: он описывает уже не романтический образ Люцифера, а мерзкого дьявола, того самого, кто распинает Любовь и красоту и глумится на человеком, жизнью.

Или это не дьявол.. а некая тёмная и сокровенная природа человека? Быть может.. бОльшая природа человека? И чтобы человек не сошёл с ума от этой истины, что бОльшая его часть — это ад и мерзость, он, как ребёнок, персонифицировал этот свой тёмный порыв и естество — назвав его, дьяволом?
К слову, это тоже древний апокриф: мол, человек, человеческое — вовсе не что-то хорошее и светлое (пусть так думает Горький: человек, это звучит — страшно!!!, а вовсе не гордо! Вот душа, любовь, это звучит гордо и чудесно.

Но какое, чёрт побери, отношение, человек и человеческое, имеют к Душе и Любви? Тут какая то древнейшая ошибка и ложь, века увечащая людей, быть может филологическая ошибка: не можем же мы называть друг друга — духами или любовью, тем, что не видим? Какая глупость.. жить в мире слов, а не чувств!!), а — некий ребёнок, родившийся от насилия: что-то тёмное и мерзкое, когда-то изнасиловало звёздную душу и появился Человек, в котором борется с тех пор, две природы, два начала: Света и тьмы.

В гениальной поэме Перси Шелли — Мимоза (Чувствительное растение), Перси Биши Шелли - Мимоза хоть и косвенно, есть этот мотив женщины (Евы) и таинственного ребёнка, рождённого от Демона-искусителя.
Но ребёнок там умирает и становится — растением, ранимым и говорящим: красотой.
Так же интересно сближение между рассказами Тургенева — «Сон» и «Песнь..» и деталях: в рассказе — Сон, у демонического человека, изнасиловавшего девушку во сне (звучит двусмысленно, но тем верней), был таинственный слуга — смуглый арап.

В рассказе «Песнь..», у влюблённого в замужнюю женщину, был слуга — малаец, с отрезанным языком.
В одной из рецензий на «Сон», одна девушка, моя бывшая… подруга, пишет довольно пошло о том, что Тургенев, конечно, мастер, но в плане «саспенса», ему следовало бы подучиться.
Ну что тут можно сказать? Это ужасно, когда к искусству подходят с мерками обывателя и потребителя, требуя по детски, чтобы было весело, жутненько и вкусненько. Словно красота и боль текста — это еда, жратва, которую нужно просто вкусно приготовить для утробы души.

Так и к Евангелию можно подойти: нет там саспенса! Вот бы.. переписать, с саспенсом! Ух!
И многие ведь переписывают. В одиночку и не только. И как говорят про книги: а мы так видим текст! Так и про веру: а нам так хочется верить! Мы верим в своего бога! Мы не с этой.. мрачной религией и толпой.
И выходит всё по Тургеневу: насилуют и веру и Бога, зарождая в своей душе, не чувство Прекрасного и чувство Бога, а нечто демоническое и пошлое.
Разумеется, не всегда так выходит: одинокие лунатические блуждание в вере и в любви, искусстве, порой идут неземными тропками, мимо «туристических маршрутов». Правда, мой смуглый ангел?

Я уже писал, что очарование мистических рассказов Тургенева не в их откровенности, а в их нежном смущении, словно бы Тургенев смущается своих исполинских смуглых крыльев.
Если это перевести на язык любви… конечно, по своему прелестны милые инфернальницы, откровенные в сексе и флирте, но и женщинам и мужчинам (не всем, наверное), нравятся некое слияние робких и смелых душ: коснулся руки девушки в кафе… и она так мило зарделась, опустила взгляд и каштановые волосы за её ушком, с грацией смуглого крыла, сорвавшегося со скалы, озарённой луной, коснулись её лица, как бы приобняв его: фактически, строчка Лермонтова, когда демон, душу младую в объятиях нёс..
Или это был ангел в стихе? Не важно..

Итак, мальчик живёт с мамой на берегу моря. Готический пейзаж. И моря и таинственного дома и прекрасной мамы, в чёрном платье: уже многие годы так ходит, после смерти мужа.
У мальчика нет друзей, его друг — сон. И — мама. Мне даже кажется, он их иногда путает.
Мальчику снится один и тот же сон: таинственная улица сна. На такой улице мог стать человеком, стих Блока: ночь, улица, фонарь, аптека..
Мальчик во сне идёт по этой долгой, как сон и жизнь, улице и входит в мрачный дом. У окна, мальчик видит своего отца. Умершего. Но это словно бы иной отец — «ночной» (словно есть два Христа — ночной и дневной, если верно помню, в юности, я что-то подобное читал у немецких мистиков 16 века). Он смуглый и с жутким шрамом на лице.

И ещё важная деталь: отец уходит куда-то в туманы снов, и лишь слышится словно медвежье бурчание.
Этот звериный мотив повторится в рассказе не раз, подчёркивая инфернальную и звериную природу Отца.
Но интересно, наверно, подметить тут онегинскую нотку: тот самый Медведь из сна Тани, который гнался за ней.
Это удивительно… Танин медведь, догнал нашу героиню, тоже, в каком то смысле, Таню (она другому отдана...), и.. изнасиловал — Таню.
Но если у Пушкина всё почти очевидно: Таня замужем за нелюбимым, и во многом — насилует себя, даже чисто по-женски насилует, стремясь вырвать из своего сердца, память и любовь об Онегине: чаще всего, такие «стрелы» вырываются вместе с сердцем.

То в рассказе, совсем иной мотив: девушка замужем за любимым, а не за «медведем». Молодожёны отправились в свадебное путешествие, и там девушка блистали на балах.. улыбалась миру и сердцу своему.
И там же на балу она заметила этого Беса, который мрачно и сладострастно смотрел на неё.
До меня только сейчас дошло: фактически, девушка была изнасилована в свой медовый месяц: сюжет, скорее для Тарантино.
И вот тут интересный и таинственный образ: её мужа отвлекли и выманили из дома, играть в карты (что то же символично: ты женат на красавице, в твоих руках —  все сокровища этого мира, и быть может — Того. Какого рожна.. ты бросил встревоженную и захворавшую жену, дома, в постели, одну, и попёрся в незнакомый кабак, ночью, играть в карты.. с мужиками, или.. с бесами?).

Так что вина мужа, тут очевидна. И она вполне символична: насилие Нас, происходит тогда, когда любимый нас бросает в одиночестве и наша душа — зябнет).
Но меня привлёк другой образ. Девушка проснулась среди ночи. Мужа нет рядом. Сумерки лунные. Словно бы кто-то скребётся и шепчет. Шёпоты и тени, словно бы менялись местами.
Она присматривается к стене и.. вскрикивает: сквозь стену проходит мужская фигура и крадётся к ней.
Мистика? Или тайная дверь? Но разве это не мистика, что женщина поселилась в доме Дьявола, как лунатик придя к нему в Логово?

Это — тотальный ад, и не только женский ад, хотя и женский, да — ты, в своём доме, оставленная любимым, и ты совершенно беззащитна и даже стены не могут тебя защитить: какой тут к чёрту саспенс? Пускай подростки смотрят фильмы про прелестных вампиров. Тургенев описал чистый и неразбавленный ад, без прикрас и фентифлюшек.
Вам ни что не напомнил этот образ? Да, вы правы: это фотографический негатив образа… Христа! Когда Христос воскрес, он проходил сквозь стены.
Таким образом, Тургенев описывает не столько мистическое и демоническое существо из ужастиков, но — Антихриста.
И мать неспроста, то безумно окунается в любовь к сыну, как.. в омут, с головой, то — чуждается его, замечая тёмную природу сына и черты насильника.

Как догадывается читатель, сын, которому идёт уже 18-й год, однажды встречает на улице своего «ночного» отца. И
этот отец узнаёт от мальчика про его мать и.. снова навещает её.
Остаётся тайной: изнасиловал ли он её и на этот раз? Если — да, то тут уже как бы спиритуализм двойного изнасилования, в котором, пусть и косвенно.. участвовал — сын!
Слава богу, милый Тургенев ничего не говорит об этом, и читатель.. должен сам рвать своё сердце, догадками и уравновешивать психику и расшатавшиеся нервы, после рассказа — бутылочкой вина, закуривая даже сигаретку, хотя и бросил курить.

Спасибо, Тургенев! Не даром ты мой любимый писатель. Я однажды после твоих рассказов.. перейду на героин. Шучу. Его я уже пробовал не так давно и не понравилось. Но тогда это было не после тебя, после другого Тургенева — моего смуглого ангела. После её ночного письма.
Но героин не так торкает, как милый носик и глаза московского ангела: к ним привыкаешь навсегда и они снятся тебе снова и снова..

Но сам образ у Тургенева, конечно, безумен и экзистенциален.. в своей мощи: фактически, девушку насилует — тень Христа.
Мы видим изумительный апокриф лермонтовского Демона. Но… в мрачном монастыре, живёт не одна Тамара, а с сыном, и к ним наведывается — Демон. Отец. Насильник.
А где же бог? Вот этим то и страшен рассказ, экзистенциально страшен и это просмотрели все современники Тургенева, свысока смотрящие на этот рассказ, да и современники наши, по сути, просмотрели экзистенциальное начало рассказа.
Почему экзистенциальное? Всё просто: бог в рассказе Тургенева, словно бы умер. Быть может муж девушки, который оставил её наедине с дьяволом, который её изнасиловал, и был — богом?

В этом смысле любопытно, что в рассказе, читатель встречает всего одно имя — Пётр (хранитель ключей в церкви и символ церкви). Это слуга человека, у которого снимал дом Дьявол-Отец.
К нему однажды пришёл в дом (выследил!) мальчик и стал выспрашивать о нём. Но хозяин — спал. А Отец уехал в Америку (тут бы Задорнов улыбнулся).
Этот неведомый Хозяин, у которого снимал квартиру Дьявол — столяр.
Знакомый образ? Это профессия Христа. Фактически, Дьявол снимал комнату у Бога. Но Бог — спит.
Словно бог спит — Века, отдыхая в затянувшийся и бесконечный седьмой день, а пока он спит — мир насилуется Дьяволом.
Пока в нас спит любовь — мы насилуем мир и себя!
Я искренне не понимаю, почему этот метафизический мотив просмотрели все литературоведы и современники Тургенева.

Девушка — это душа, которую преступно оставили наедине с жизнью. И жизнь — изнасиловала девушку.
Помните слова Курта Кобейна? — Никто не умрёт девственником — жизнь всех поимеет.
В рассказе Тургенева, в мире умер бог и по нему душа носит вечный траур. В мире правит — дьявол и сны, которые насилуют.. душу мальчика (ну, это могут разглядеть лишь лунатики чтения).
Вся надежда на мальчика, в ком борется, по заветам Достоевского — Дьявол и Бог.
Кто этот мальчик? Любовь? Кто любил, для того ответ очевиден..

Толстой и его современники, чурались таких рассказов Тургенева, смотрели на них свысока..  а между тем, Тургенев, в  своём Сне, поднялся почти на вершину Мистерии Байрона — Каин, Тургенев поднялся на экзистенциальные высоты Сартра и Платонова, опередив своё время.
Это Сон — обо всех нас, о наших тайных изнасилованиях. Мы ведь любим.. в сумерках души, насиловать себя?
Или чувство своё, сердце, прошлое?
Это ведь и о Толстом, которого всю жизнь насиловало нечто Тёмное и демоническое в его светлой душе. Не случайно Горький однажды заметил, что Толстой, по сути — атеист. Демоническое в нём, победило, как это ни странно. Вырываясь наружу и насилуя и жизнь Толстого и судьбу его жены.

Быть может Толстой, покидая ночью Ясную поляну, уносил с собой из дома — своего демона, спасая этим свою жену и близких?
Насиловал себя и Маяковский. Нечто демоническое в нём, насиловало..
Как гениально заметила Цветаева: восемь лет, Маяковский убивал в себе поэта. На девятый год, поэт не выдержал, встал и убил Маяковского.
А сознаемся ли мы себе, после рассказа Тургенева.. как именно и чем именно — мы насилуем себя? Свою жизнь? Свою любовь?
Или наша жизнь.. лишь сон? Может.. нас кто-то насилует, пока мы спим?
Потому нам и страшно проснуться и мы предпочитаем — спать.

Вам никогда не приходила на сердце, мысль, что из некоторых историй великих писателей, можно собрать маленькое Евангелие, лунное Евангелие?
Данный мистический рассказ, Тургенев стал писать после перевода повести Флобера — Легенда о Юлиане милостивом.
Любопытная повесть, кстати: молодой монашек, аки сумасшедший Дон Кихот святости, боролся с мышонком в церкви, словно с драконом, душил голубя, который залетел в храм: так он ревновал бога — к жизни. Оберегал бога от жизни, словно любовницу, заперев её — в подвал «веры».

Не помню чем повесть закончилась, да и не важно это: если бы воскресились мышонок и голубь, было бы здорово. Но это подсказывает лишь моя фантазия, и она же рисует дивно искажённое ужасом лицо монашка.
Кстати, представляете такой милый конфуз в конце мира? Настаёт конец света, сияет каждая травка и веточка, и цветут вишня и яблоня — посреди зимы, и вдруг, начинается воскрешение…
Но необычное: вместо людей, из под земли воскрешаются милые животные, эти незаметные мученики и ангелы человечества, чтобы на земле, вновь воцарился — рай: без людей!!

И я бы хотел хотя бы в прицел замочной скважины цветка, из под земли, посмотреть на лицо единственного, видимо, случайно воскрешённого человека — священника, в этот момент.
Я не знаю, что оно изобразило бы: ужас? бесконечное одиночество? Сомнение в боге? А может… понимание и грустную улыбку святого?
Но такие священники, один на миллион. Как и любовь: правда, мой смуглый ангел?
Кстати, чудесный сюжет для рассказа: дарю, если кому пригодится.

Стал замечать за собой во время чтения, одну странность: я чуточку брежу.
Я словно гадаю: если в книге встретится милое имя моей возлюбленной, или её не менее милое и эдемическое прозвище — Травка, или хотя бы просто — поцелуй солнца, т.е. — обозначение смуглости, я улыбаюсь от счастья и даже чуточку трепещу.
Вот и читая данный рассказ, я два раза трепетал. Не весь, слава богу, иначе бы это было похоже на жутковатые судороги.

Да и со стороны бы это смотрелось странно: Саша читает рассказ про изгнание бесов и… в судорогах корчится на полу. Страшно.
Травку на страничке я поцеловал. Когда встретил слово — смуглый, я призадумался: целовать или нет?
Поскольку это относилось не к женщине, а — к священнику. И всё же я чуточку зажмурился и поцеловал смуглого священника.
О мой смуглый ангел, прости, что я целуюсь по ночам, со священниками!

Вот как так выходит у Тургенева? Это чудо искусства? Я не про мои поцелуи со священниками..
Он вроде бы пишет жуткий рассказ о бесовщине и изгнании дьявола, причём, рассказ, основанный на реальных событиях, (в письме к другу, он даже выражает опасение, что рассказ не пройдёт цензуру, ибо он — буквально сквозится святотатством), но всё равно выходит что-то вроде евангельской притчи. Правда.. с робким светом. Смуглым светом.

Для хорошего рассказа, нужно всего пару метких символов, чтобы сюжет засиял чем-то нездешним.
Всего два имени, и больше ничего: Марфа и Яков.
Марфа, как известно, была сестрой воскрешённого из мёртвых — Лазаря.
Яков — известен своим таинственным сном, в котором, по некой сияющей лестнице, протянувшейся от земли до земли, нисходили и восходили ангелы и демоны.

Рассказ начинается в лучших традициях Записок охотника: Тургенев путешествует по захолустью и встречает одного священника. Милого и доброго, старого уже, но лицо у него — бесконечно грустное и «убитое».
Есть такие лица, замечали, когда словно бы всё в душе уже умерло? Так осенью вся листва облетела и лишь один листик ещё держится и трепещет на ветру: хочется залезть на дерево и помочь ему, милому, что бы не мучился: пускай летит к звёздам..
Тургенев приболел, и его у постели навещал священник. Играл с ним в карты.. Прелесть!
Кстати, за картами можно всю душу рассказать. И.. проиграть.
И вот, оставив Тургенева в дураках (замечу, что карты и игра — это нежная территория дьявола. Его храм), священник рассказывает свою историю. Свою боль и душу.

Начинает вроде бы с не очень важного: было у него 8 детей, но 6 из них умерли в раннем детстве. Старший умер недавно, архиереем, а Яков… с ним то всё и произошло.
Как бы между прочим, обмолвился отец Алексей, что он любил свою попадью — душевно.
Двоякое слово.. с оскоминкой — платонизма. В настоящей любви, и тело — тоже, душа. Но когда любят только душой… это чуточку неполноценная любовь.
Может это и было тем неприметным грехом, который и погубил 6 детей?
Попадья любила его всем своим существом… а он — «душевно». Зато спал с ней, видимо, от всей души, и от всего тела.

Когда Якову было 10 лет, он однажды ушёл в лес и провёл там всю ночь.
Вернулся — сам не свой. Весь смутный, весь — в себе. Говорил, что встретил там странного зелёного человечка, горбатого, с бородкой, который угостил его орешками.
Дальше, в рассказе, будет важный образ причастия в церкви, и поэтому я хочу подчеркнуть важность образа этих орешков: это было словно.. языческое причастие.

Кто был этот зелёный человечек? Понятно, не инопланетянин. Где вы видели горбатых и седых инопланетян? В России, разве что (шутка).
Может это был леший? Пан? Душа природы милой?
У Пана и чёрта, кстати, много общего и в первые века христианства, его изображение приравнивались к дьяволу.
Для Тургенева, как пантеиста, это очень важно.

Прошло несколько лет. Яков вырос и поступил на семинариста.
Но некая смутность и задумчивость, в нём остались.
И вдруг он пишет отцу: не могу я так больше. Не моё это. Хочу быть врачом и помогать людям.
Заметьте тонкую параллель: священники — врачеватели душ, врачи — тел.
Храм леса и причастие орешков, и храм религиозный и причастие хлеба.

Словно есть два бога и они борются друг с другом.. в сердце человека.
А может это ложное, «человеческое», изуродовало и разлучило два родных понятия? То, лесное и природное, демоническое, и - небесное?
Так порой в любви бывает, когда мы мучаемся и терзаем себе сердце ложными сомнениями, грехами и страхами, и растёт в нас, как тень от фонаря — огромное чёрное существо, которое больше нас и больше деревьев.
Я к тому, что данный рассказ тем и любопытен, что его интересно прочитать с разных ракурсов: демонического, психологического, мистического и т.д.

Как там у Тютчева? И свет во тьме греха — жжёт, как в аду.
Даже самая светлая мысль, даже любовь и бог — могут жечь адом и свести с ума.
Вот и Якова нашего, мучила некая мысль, эта размётанность и распятость души, между двумя религиями — «лесной» и «человеческой».
Так мучаются порой в выборе между двумя возлюбленными.
Это совершенно изувечило душу Якова: он написал отцу, что бросает и университет.
Приехал к нему — совсем никакой. Словно лица на нём не было: есть такие лица, замечали? Словно дерево без листвы в середине ноября: сквозь ветви шелестит ночь и звёздный ветер, так что на миг кажется, что космос виден сквозь ветви.

И тут то Яков всё и рассказал отцу: он уже долгое время видит возле себя — «Его».
Кого? Бога? Ну..  почти: дьявола. Но только это не лубочный дьявол, с рожками и копытцами: простой человек, только.. чёрный.
Мотив Чёрного человека Есенина, берёт свои истоки именно в данном рассказе, и поражают даже детали: когда отец повёл сына на богомолье, к одному святому в Воронеже, там наш Яков, вроде бы просветлел сердцем, ещё в пути, но в самой церкви, на исповеди, случилось нечто экзистенциальное: он весь преобразился и.. приняв причастие и не успев его проглотить — изверг его изо рта, ибо дьявол вдруг вырос словно из под земли перед ним и впервые заговорил.

Совершенно невозможная вещь, даже в мире религии: дьявол шёл со священником и его сыном.. на богомолье.
Впрочем, вполне себе русская история. Если бы ещё на пригорке, в теньке, под вязами, они останавливались и кушали пасхальные яички и играли в дурачки, было бы совсем — по русски и весело.
Но что бы дьявол появился в церкви… это невозможно. Так кто же появился в храме? Кто говорил в доме божьем?
Неприкаянный призрак души природы, отверженной и поруганной? Или Пан? Или чёрная измученная душа человека? Сверх- Я души, опалённой?
Помните мучительную строчку в стихе Есенина? Тело, Христово тело, выплёвываю изо рта!!

Ну и какой же Тургенев, без любви?
Недалеко от дома священника, жила Марфа, вдовая и молодая ещё девушка. С ней и познакомил, священник, сына.
И вот тут прелестна вечная дуэль, первая дуэль на земле, между прочим: между сердцем женщиной и — дьяволом.
А может — богом? Это тоже первая дуэль. Точнее — вторая. И тоже, в главной роли — женщина. Ибо для неё любовь — это бог (в одной женщине правильно преломились слова Евангелия: любовь — это бог, а в мире мужчин, искажённом: бог — это любовь: что верно только наполовину).

Часто виделись Яков и Марфа… и Марфа худела, таяла как свечка, а Яков словно бы светлел душой.
Любовь женщины творит чудеса: она воскрешает из мёртвых!!
Я сам это ощутил в жизни: правда, мой смуглый ангел? Я ведь до встречи с тобой — был словно бы мёртв. Судьба была мертва и тлела.
Впрочем, как и сейчас.. без тебя.
Хоть к священнику веди. Нас… тайно повенчать. К лесному отшельнику. Где-нибудь в Японии.

Кстати, вспомнил, как после одного случая в детстве, (мне было 6 лет и я встретился с дьяволом, назовём это так: я не шучу — у меня даже поседела прядь волос на виске), я стал сильно заикаться — до сих пор не прошло, хотя выровнялось, но когда волнуюсь, то начинают заикаться, но чуточку грациозно, как говорят девушки, по крайней мере.
Куда меня только не водила мама! И к психотерапевту, и в логопеду, и даже к священнику. Но больше мне запомнился поход к старой знахарке в деревне.

Меня окуривали свечками, шептали заклинания в сердце и ладони, в лицо и в спину, заклинания, похлеще чем в Гарри Поттере (боялся превратится прямо там, не то в травку, не то в лягушонка).
Потом жгли спички и бросали в воду, которую я должен был дома пить: 3-х литровая банка. И купаться в ванне с солью: пачка соли. В темноте и при свечах. Жуть..
Старший брат подшучивал — доводя меня до слёз), что я одержим древним демоном и ещё неизвестно, кого изгонят: дьявола из меня, или меня.. из дьявола.

Но что то сорвалось между Марфой и Яковом, и он снова стал «темнеть». Бежал от себя и жизни.
Может Марфа стала перетягивать его в религию, сделав ошибочный шаг в сторону, от вечной религии — любви?
Как там у Есенина? Чёрный человек, чёрный человек, на постель ко мне садится, чёрный человек, спать не даёт мне, всю ночь..

Знакомо, к сожалению. Сартр бы на это сказал: у меня в груди, дыра — размером с бога.
После этого, Яков, словно бы жил уже не на земле, а где-то за 1000000 световых лет от Земли, в далёком космосе, и даже входя в церковь, он не умилялся на красоту божью, а лишь тихо ухмылялся…
Быть может, так в Конце света будут грустно улыбаться цветы и алая листва, смотря на опалённую и пустую землю: ибо ни человека уже нет на земле, ни бога..

И всё же, в рассказе есть капелька света. Но — смуглая, как я уже сказал.
Так порой ночью, во время бессонницы, задернешь шторы, что бы ничто не проникало в спальню, ни бредовый свет реклам, ни свет фонарей, ни свет холодных и быть может, давно умерших звёзд.

Ляжешь в постель, помолишься, по привычке, в бессонницу, смуглому ангелу из Москвы и.. с улыбкой заметишь, как в шторной прищуринке, всё же сквозится капелька света: общего света мира, мира — сузившегося, словно зрачок перепуганного ребёнка, потерявшегося в лесу, в маленькую капельку звёздочки: кап, на лоб..
Может от такой капельки, в конце света, мы и проснёмся под землёй?
Я от такой капельки, или от мохнатого удара лапкой Барсика по носу, просыпаюсь каждое утро, о мой смуглый ангел: просыпаюсь из смерти, в мир забытья, где нет тебя, умираю и седею за день, и снова умираю, и всё по новой..

После причастия в церкви, Яковым, его отец как бы между прочим, то тут то там, сравнивает его поведение с животными: то с зайцем, который бежит от него и от церкви, в природу, то с тигром и гиеной.
Словно луч света коснулся улыбчивой трещинки на витраже в церкви и зацвёл, распался на солнечные зайчики цветов: вы видели когда-нибудь, как солнечные зайчики молятся в церкви?

Это чудо… я один раз видел. Меня больше изумило, что все проходят мимо этого чуда, не замечая его и не улыбаясь ему.
Впрочем, один ребёнок, шедший с красивой, смугленькой мамой своей, вроде заметил и улыбнулся.
Такая же евангелическая улыбка была и на лице Якова в конце рассказа и на лице Марфы.
Правда.. при грустных обстоятельствах. Грустных — для людей. Но не для травки.
Как там у Есенина?

Картинка не совсем подходит к рассказу, но.. если прищуриться, и, возможно, подумать о чём то другом, тургеневско-аксаковском, то очень даже подходит. Правда, мой смуглый ангел? Почти наш портрет..
По крайней мере, она мне очень нравится.

Ася

В нашей жизни нет случайностей, все, что происходит или не происходит, определенно нужно для чего-то или для того, чтобы что-то не произошло.
Но с каким удовольствием я бы треснула по башке Н.Н. Как же можно быть таким глупцом? Необходимо ведь дорожить каждой миллисекундой счастья, миллисекундой испытанного чувства. Как только понимаешь, что вот Оно, вот эта искра, тут же, в этот же миг начинай ее охранять и в то же время подкреплять. Какая недальновидность со стороны Н.Н.!

(ночь, видите ли, на дворе).

Может быть, именно потому, что Н.Н. не готов был еще, не умел еще ценить той благодати, что дарят чувства, он и не получил счастья и остался довольствоваться всю свою жизнь лишь воспоминаниями...

Берегите своё счастье, свою любовь, свою искру!!!....

Мистический рассказ о любви девушки-призрака (вампира? мистической птицы? больного воображения?) к смертному.

Не скажу, что захватило дух, или было ооочень  интересно. Но Тургенев мне всегда нравился. Он умел красиво писать и интриговать читателя.
А тут ещё и путешествия по ночной Европе: Рим, Петербург, Париж... Не призрак, а какой-то реактивный самолёт.

Честно говоря, смысл этого рассказа ускользнул от меня, как Эллис от предмета своей страсти. Но это неважно. Красота рассказа поразила настолько, что я не особо вникла в его суть.

"Что такое Эллис в самом деле? Привидение, скитающаяся душа, злой дух, сильфида, вампир, наконец? Иногда мне опять казалось, что Эллис — женщина, которую я когда-то знал..."

События, которые в 19 веке притягивали читателей своей таинственностью, в 21 веке отталкивают своей глупостью. Я не прониклась душевными порывами Клары и Якова, не оценила их высокие чувства, не ужаснулась трагедии. С высоты сегодняшнего дня никакой мистики в повести нет. Есть роковая встреча двух психически неуравновешенных людей.

Она: Дважды мельком увидела молодого незнакомца. Назначила ему свидание, на котором они перебросились лишь парой туманных фраз. Разговор не задался. Из этих незначительных встреч нафантазировала себе неразделённую любовь и, сочтя себя отвергнутой, через несколько месяцев публично покончила с собой.

Он: До 25-ти лет жил затворником, общаясь в основном с пожилой набожной тёткой. Оказался в "обществе", заметил удививший его пристальный взгляд странной артистки. Через некоторое время получил от неё записку с просьбой о встрече. Раздосадованный неподобающим, по тем временам, поведением девушки потребовал от неё объяснения. Она поспешно ушла, а через несколько месяцев отравилась. И знаете, что он сделал?

Впрочем, не буду пересказывать повесть целиком. Отмечу лишь, что искренне рада, что это произведение Тургенева не преподают в школе. Оно, конечно, заинтересует, и обсуждать его будут гораздо активнее, чем "Отцов и детей", но боюсь, что найдутся впечатлительные подражатели. У меня описанные события вызвали лишь неприязнь из-за надуманности страстей. Кто-то, вслед за Кларой, может, конечно, воскликнуть: "Ах, вы ничего не поняли..." Возможно. Просто нравы сейчас сильно изменились. Повесть входит во 2-й том изданной в 1999 году антологии "Русская готическая проза".

Короткий рассказ о силе природы и человека должен был прочитаться за час, но читался мной, как полновесное произведение. Рассказ монументальный, образный, лирический. Много рассуждений автора о жизни, конечно же, природа, ее сила и стихия, для которой человек ничего не значит. Главный герой Егор, русский мужик, немногословный, грубый, сильный духом, такая мощь и сосредоточие мужественности. Автор восхищается его характером, описывает поведение в лесу, умение находить хладнокровный выход из сложившихся обстоятельств.
Мне особенно понравилось начало и окончание. Их я перечитала множество раз, проникаясь глубоким смыслом. В остальном, не зацепило, читать было тяжело, постичь суть еще тяжелее.

Само название произведения завлекает, в чем же странность?
А странности заключаются в человеческой психике.

И вот предлагают ему увидеть мертвых. Немного страшно, но в с другой стороны и интерес, как же так, и что на самом деле произойдет.
Но странная история только начинается, ведь Василий юродивый не так прост, как кажется, и каким то случайным образом у него в услуженении оказывается помещичья дочь Софья.

Странность истории на мой взгляд касается прежде всего в религиозной жертвенности, которую так пропагандировала Софья.
Рассуждения автора о неприятии и непонимании того, как и почему богатая девушка бросает все ради прислуживания юродивому, но это неприятие поступков никак автором не осуждается, ведь это их призвание и каждый человек движется своим путем.
Истории жизненного выбора всегда актуальны, прочитав одну из них, задумайтесь о том, что есть ваш путь.

Когда мы берём в руки новую книгу, то едва ли знаем, что нас ждёт. Будет ли это наслаждение от читательского полёта, "продирание" сквозь дебри чужих мыслей или монотонное и усыпляющее постукивание маятника. Часто чтение перестаёт быть наслаждением, превращаясь в труд. И бывают минуты, когда тебе не хочется трудиться, а хочется просто получать заслуженное удовольствие. И на такое настроение, думаю, у каждого читателя припрятаны на полке свои сокровища, терпеливо ждущие момента, когда им снова можно будет порадовать своего хозяина.

Да, у меня тоже имеются таковые. Например, два высоких тома Тургенева с избранным про любовь. И вот, настал тот самый вечерний час, когда надоело трудиться над неподходящим для меня литературным сочинением и рука потянулась к первому тому. Беру, открываю и передо мной повесть "Фауст". И сразу несколько интересных совпадений. Недавно прочитанный рассказ про Гёте и его последнюю любовь с написанием отзыва. Это знак - думаю я и начинаю в очередной раз перечитывать повесть. Тургеневская девушка здесь по имени Вера Николаевна - ещё одно воспоминание, вернее два. Куприн и его "Гранатовый браслет" и моя покойная тётя, которую тоже звали Вера Николаевна. Красивое сочетание имени и отчества, передающее суть их женского образа. Чётко очерченные границы слов, словно гранитный монолит, и прямая несгибаемая осанка. А также надёжная оболочка, создающая впечатление холодной, закрытой личности, ревностно хранящей покой своего внутреннего мира и целостности натуры. Да, всё так и есть. Все три женщины, в моём восприятии, именно этим и схожи.

"Ты как лёд: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется." Таким напутствием предостерегала мама свою дочь, запрещая читать ей всё поэтическое, которое приятно, позволяя лишь только то, что полезно. Мама давно покинула этот бренный мир, а дочь всё продолжала следовать её заветам. И ни замужество, ни рождение троих детей, двое из которых скоропостижно умерли, не могли разрушить эту надёжную оболочку безмятежности и душевного покоя Веры, которую мама много лет бережно охраняла и укрепляла.

Но в этом мире от всего не уберечься, сколько соломки ни стели. От себя не убежишь, если под ледяной маской непроницаемости живёт живая душа, которая просто спит, убаюканная заботливым родительским крылом. Человеческие страсти нужно впускать в душу постепенно вместе с потоком своей жизни, дружить и расти вмести с ними, преображаясь под их влиянием. Но тут материнская ошибка, и перед нами картина чудесного и скоропостижного превращения нераскрывшегося бутона в прекрасный цветок невиданной красоты, источающий божественный аромат :

"Удивительное создание! Проницательность мгновенная рядом с неопытностью ребенка, ясный, здравый смысл и врожденное чувство красоты, постоянное стремление к правде, к высокому, и понимание всего, даже порочного, даже смешного — и надо всем этим, как белые крылья ангела, тихая женская прелесть... Да что и говорить! Мы много читали, много толковали с ней в течение этого месяца. Читать с ней — наслаждение, какого я еще не испытывал. Точно новые страны открываешь. В восторг она ни от чего не приходит: все шумное ей чуждо; она тихо светится, вся, когда ей что нравится, и лицо принимает такое благородное и доброе... именно доброе выражение. С самого раннего детства Вера не знала, что такое ложь: она привыкла к правде, она дышит ею, а потому и в поэзии одна правда кажется ей естественной; она тотчас, без труда и напряжения, узнает ее, как знакомое лицо... великое преимущество и счастие!"

Но, как известно, у тургеневских девушек никогда и ничего не бывает наполовину или не до конца. Чашу любви они испивают до дна, смиренно или самоотверженно отдаваясь этому чувству и судьбе, засим изменившейся. А судьба эта, увы, часто беспощадна при таких - то натурах. Но мы же не выбираем какими родиться в этот мир. А они рождаются таковыми, они все разные, но утончённость и ранимость не самые главные качества этих героинь. Видимая хрупкость их натур прикреплена к мощному внутреннему стержню, который конечно не гибок, а от того часто ломается. Тургенев их не выдумал, они на самом деле есть среди живых, он просто написал о них много повестей. Вера одна из них, а в моих отзывах уже вторая после Аси. И её стремительное преображение при такой глубине чувств, а также благоговении перед матушкой, которая даже после своей смерти не отпускала свой контроль, обернулось трагедией, потому что есть в природе явления, например, огонь, обращаться с которыми нужно очень бережно...                       

Возможность уловить миг между бодрствованием и сном, а затем и записать грёзы - величайшее мастерство писателя. Об этом говорил Аллан По. Тургеневу это удалось. И где-то на этом стыке реального и ирреального развиваются события повести Тургенева "Призраки".

Для меня эта повесть стала неожиданным открытием в творчестве Ивана Сергеевича. Она так не похожа на те произведения автора, что мы читали еще в школе.

У главного героя бессонница. За окном - ущербная луна. Ой, это из Лавкрафта. За окном - полная луна. И вдруг, к нашему герою является призрак женщины. Она просит героя прийти к ней. Герой соглашается, и они встречаются на опушке леса. А дальше начинается, что сам Тургенев назвал "просто рядом картин".

Главный герой вместе с призраком путешествуют. И путешествуют они не только по каким-то местам, но и сквозь время. Эллис, так зовут призрак, переносит героя то на остров Уайт, то в Париж, а то показывая просторы России. И каждое это путешествие сопровождается прекрасными описаниями.

Столь поэтического описания природы не встретить больше ни у одного писателя. Не удивительно, что сам Тургенев говорил про "ряд картин", из которых состоит повесть. Когда читаешь его описания, в голове волей-неволей рисуется образ того, о чем говорит автор:

Иван Сергеевич даже козу умудрился поэтично описать:

В "Призраках" не только расширяется пространство за счет "волшебного" перемещения, но и стерлись границы времени. Нет больше настоящего, нет прошлого. Эллис показывает главному герою Цезаря с грозными легионами и восстание Степана Разина. Оба эти эпизода описаны жестоко. Видимо потому что Тургенев не делает различий между римским императором и разгулом русской вольницы. И там, и там кровь и жестокость.

Тургенев выступал против крепостного права, но был явным противником насилия. А потому для него нет разницы между кровавым бунтом, хоть и за благие цели, и тираном Цезарем с его легионами, олицетворяющими жестокость и оправдание тирании. Так что, даже в таком романтическом произведении мы видим отражение общественных взглядов писателя.

Форма, в которой ведется повествование - путешествие, где нереалистичное перемещение приводит героев в реальные места. То есть герои существуют на стыке реального и ирреального, словно найдя миг между бодрствованием и сном.

Повесть интересная, читается быстро и открыла для меня Тургенева с необычной стороны. Однозначно рекомендую, особенно, если вы любите красивые описания.