Шлем ужаса. Миф о Тесее и Минотавре

Эта фантазия на тему мифа о Минотавре (на официальном сайте автора теперь считается романом) вывела одну из важных пелевинских тем личной виртуальной вселенной каждого человека и «безграничной ограниченности» на новый, соответствующий наступившему новому веку, уровень. Получается, что эта тема обновляется и развивается, почти как программа на компьютере, каждое десятилетие, проглядывает сквозь обновляющуюся оболочку, словно по линии на сжатой спирали. У каждого героя этой истории своя личная виртуальная реальность и своё место в системе всех этих реальностей. Масштаб растёт, и собственные миры доступны теперь не только чиновникам и служащим из «Принца Госплана», а каждому человеку. Все вместе они являются собой новый миф — возможно о Минотавре и Лабиринте, а может и о чем-то совсем другом. В любом случае, такой лабиринт, как сейчас, не снился никому из героев классической легенды.

все очень сложно. каждый понимает все по своему.

моя интерпретация.
в голове человека есть тесей (человеческая/духовная часть) и минотавр (животная суть).
перед нами люди в чате. у каждого из них свой лабиринт. лабиринт возникает когда нужно сделать выбор.  лабиринт-это жизнь. поэтому у каждого он свой, основанный на личных предпочтениях. соответственно каждый живёт свою жизнь и у всех она разная.
люди в чате являются минотавром. и пытаются заманить к себе тесея. т.е. победить человеческое и чтобы он жил опираясь на "инстинкты". поэтому описаны такие лабиринты. упоминания собаки павлова(жизнь по рефлексам), а также похоти, богатства, прокрастинации, веры с минимальным вкладом, лени и т.д.
но тесей принял себя. поэтому принял свою животную часть. и не стал пытаться убить её. а просто прошёл мимо. минотавр расстроился ведь принимая себя и выбирая свой путь, на человека нельзя надеть шлем ужаса.

Я видел полумесяц -
Ты видела полную луну
The Waterboys "The whole of the Moon" ("Полная луна")

 В отличие от «Дома листьев» и «S.» экземпляр «Шлема ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре» Виктора Пелевина, написанный на ту же тему текста-лабиринта, но в более скромном формате и объёме, попал мне в руки случайно - он был мне подарен, но здесь случайности не заканчиваются, потому что завладел я первым изданием романа в тот момент, когда дочитывал «Священную книгу оборотня» - хронологически предыдущий роман Пелевина, от чего не откладывая в долгий ящик я прочёл его сразу же после завершения чтения «Книги оборотня», что, думаю, сильно повлияло на то, что впечатления от чтения у меня самые хорошие. «Шлем ужаса» по своему объёму уступает даже «Омону Ра» , поэтому я бы не стал выделять его в отдельный роман, отводя ему место среди пелевинских повестей, но из-за истории его создания («Шлем» был написан как часть международного издательского проекта, в котором приняли участие некоторые именитые писатели помимо Пелевина) и потому что он является буфером-"закреплением пройденного материала" между «Книгой оборотня» и новой большой авторской вселенной «Ампира V» «Бэтмана Аполло» и «S.N.U.F.F.» (которые мне ещё только предстоит прочесть), идейно обобщая предыдущие большие произведения и в особенности «Книгу оборотня», сочинение всё-таки достойно находиться среди большой прозы.

 Повесть можно прочесть за час, а то и быстрее, потому что 223 страницы представляют из себя виртуальный чат с сохранением его вёрстки, отчего если верстку сжать (убрать отступы, снизить шрифт, сделать меньше абзацев), то объём уменьшится в разы. Но глупо полагать, что "афтар хотел бабла срубить на своём имени", потому что такая вёрстка обусловлена концепцией и упомянутой мною выше историей его создания. Остановлюсь на концепции. Данный креатифф представляет из себя интересную задумку сотворения текстового лабиринта-ловушки, которые уже неоднократно могли вам попадаться: это и лабиринт, magnum opus Марка Данилевского «Дом листьев», это и загадка, конспирологическая игра, выходящая за границы книги роман Джей Джея Абрамса и Дага Дорста «S.», это и приключения Юна и Софуса в книге норвежской писательницы Синкен Хоппы «Волшебный мелок» .

«Дом листьев»

«S.»

«Волшебный мелок»

Каждая книга рассказывает свою уникальную историю, но их объединяет концепция лабиринта и принципиальная неизвестность того, кто является автором лабиринта, кто его пленником, а кто его ...

МУУУУУУ!

Oh, shiiiit!

минотавром, одомашненным чудищем лабиринта, охотящимся как и за пленниками, так и за читателем.

«Шлем ужаса» продолжает исследовать раскрытую в «Чапаеве и Пустоте» тему симулякров, тему настоящей Истины и её творца, к которому у героев-пленников лабиринта самое скептическое отношение, буквально повторяющее один яркий и грустный эпизод из «Радуги тяготения» Пинчона , касающийся геноцида птицы додо:

[Nutscracker] Я подозреваю, что твой спаситель по совместительству еще и создатель?

[UGLI 666] Правильно.

[Nutscracker] Знаешь, кого он мне напоминает? Злобного колдунишку, которому захотелось помучить котенка. Он забирается в подвал потемнее, лепит котенка из глины, оживляет, а потом – трах! – головой об угол. И так каждый выходной, штук по сто. А чтобы из подвала не доносилось мяуканье, колдунишка научил котят стоически мыслить – прах семь и возвращаюсь в прах. И заставил себе молиться те несколько секунд, на которые они возникают.

<- из «Шлема», а это из «Радуги» (цитата отредактирована в целях сжатия и удобства вашего чтения):

Однажды он весь день просидел, уставясь на одинокое белое яйцо додо в травяной кочке. Он ждал царапанья, первой трещинки, что потянет за собой сетку по известковой поверхности, — ждал рождения. Фитиль ружья зажат в зубах стальной змейки, готов зажечься, готов снизойти солнцем в море черного пороха и уничтожить младенца, яйцо света превратить в яйцо тьмы в первый же миг птенцова изумленного видения, влажного пуха, взъерошенного прохладой этих юго-восточных пассатов… Каждый час поправлял прицел, глядя вдоль ствола. Вот тогда-то он, наверное, и увидел — если увидел вообще, — что оружие творит ось, мощную, как земная, между ним и этой жертвой, еще целой, в этом яйце, с родовой цепью, которую нельзя порвать долее, чем на эту вспышку света. Так они и сидели — безмолвное яйцо и спятивший голландец, да еще ружьё, что навеки соединило их звеном, в раме, блистательно недвижные. Двигалось только солнце. Яйцо не дрогнуло, по-прежнему не взламывалось. Надо было разнести его на месте — он понимал, что птенец вылупится до рассвета. Но колесо солнца сделало оборот. Он поднялся на ноги и лишь захромал прочь, вскинув оружие на правое плечо.

Вот ещё сходства «Шлема» и «Радуги»: помимо наименования носителя-владельца Шлема Ужаса - Шлемиля (Шлемиль - тот, на ком одет Шлем, а вообще это известное еврейское слово «шлемихль» (schlemihl), обозначающее увальня и недотепу, которое использует Пинчон в своей первой книге «V.» в главе, имеющей тяжело усваиваемое при первом прочтении название - "Глава, в которой Бенни Профейн, шлемиль и йо-йо, достигает апохейя"), Пелевин повторяет образ "собаки Павлова" и процесс выработки у неё новых рефлексов а-ля "колокольчик-слюновыделение-еда", что есть одна из самых, а может и самая главная и запоминающаяся метафора-образ-тема «Радуги тяготения», которую я цитировать не буду из-за того, что много цитировать придётся, процитировав лишь Пелевина:

Следующая технология — «Павловская Собака», это промежуточный редактор, условно-рефлекторный: когда вы смотрите на предметы, которые мы хотим исключить из списка выбора, у вас начинает рябить в глазах, возникает неприятный гул в ушах или даже бьет током. Поэтому лишний раз вы на них смотреть не станете. Это дешевая технология для стран третьего мира. Но если позволяет бюджет, можно использовать, например, инфразвук. Тогда Шлемиль не заметит ничего, но начнет испытывать мрачный мистический ужас перед всеми вазами, кроме нужной. Реверсивный метод — стимуляция центра удовольствия при правильном выборе. Раньше вживляли электрод, а сейчас это достигается фармакологическими методами или подстройкой под дельта-ритмы мозга.

 Пожалуй, остановлюсь, перейдя к выводу и "морали" произведения. Они просты и повторялись Пелевиным из книги в книгу, говоря о том, что очень часто человек является заложником собственных страхов, что он бродит большей частью не в чьём-то лабиринте, созданным высшей силой, а в том, что создал он сам. Это и лабиринт его страхов, это и лабиринт его "зоны комфорта", это и лабиринт его воспоминаний, которые по Пелевину есть ничто иное, как материал для настоящего и будущего, часто являющийся мешающим жить балластом и духовно превращающим под конец жизни старика, устремлённого своим взглядом в прошлое, в мальчика, из-за чего стирается граница между беззащитным старцем и беззащитным ребёнком (в чём разница между стариком и юношей, если их поставить рядом - вопрошает один из героев «Шлема», а в «Священной книге оборотня» есть прямая отсылка к первоисточнику - картине Пикассо:)

Я попыталась представить себе подходящее классическое полотно. Как назло, ничего интересного не приходило в голову — вспомнился только шедевр раннего Пикассо «Старый еврей и мальчик». Много лет назад я закладывала открыткой с репродукцией этой картины «Психопатологию обыденной жизни» Фрейда, которую никак не могла осилить, и с тех пор две печальных темных фигуры запомнились мне во всех подробностях.

Пабло Пикассо, "Старый еврей с мальчиком", 1903 год

Как избавиться от грузов Шлема - неизвестно, но возможно, что осознание факта его существования и принятие на себя ответственности за него (то самое кредо героев Уильяма Гэддиса , взятое им из книги «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Торо - "to live deliberately - жить разумно": я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил) есть первый шаг к превращению Шлема Ужаса (у ужаса много разных имён: например, страх существования) в Шлем Радости, когда тебе открывается не только жалкий Месяц, а вся полная Луна.

Я видела много отзывов на «Шлем Ужаса». Многие жаловались на то, что мозг взорвался, а понять почти ничего не удалось. И, если честно, если бы я не интересовалась буддизмом, то сама могла бы остаться недовольна прочитанным. А ведь эта книга представляет нам абсолютно буддистскую картину мира. Здесь практически нет той социальной сатиры, которая обычно наполняет произведения Пелевина. Вместо этого автор фокусируется на изложении своих религиозно-философских взглядов, соединяя древнегреческий миф о Минотавре со скандинавской мифологией, буддистким учением и даже элементами христианства.

Название книги взято из скандинавской мифологии. Шлем ужаса принадлежал клану верховного Бога Одина. Носящий же этот шлем по преданию наводил ужас на все живое вокруг. Но Пелевинский Шлем Ужаса имеет существенную разницу – он порождает ужас не в окружающих, а в самом его носящем. Какую же роль он играет и что вообще означает Пелевинской повести?

Шлем Ужаса – это как бы и место действия, и некий символ. Герои этой повести, если смотреть чисто на внешний сюжет, оказываются в незнакомой для них реальности, запертые в комнатах, где каждый имеет доступ лишь к компьютеру и к чату. У нас есть 8 основных персонажей-участников чата. Они не могут физически увидеться, всё их общение происходит через компьютер, где они переговариваются под данными им кем-то сверху никнеймами. Они пытаются понять, как они здесь оказались, кто за этим стоит и где же из этого всего выход. Но книга так запутанна, что, похоже, читатель оказывается в лабиринте вместе с её героями.

На мой взгляд, в контексте данной повести Шлем Ужаса символизирует так называемое в буддизме «промежуточное состояние» или «бардо». Под ним можно понимать интервал между одной жизнью и следующей, т.е. период времени между одним перерождением и другим. Эдакий лимб. От точки А до точки Б у нас существуют разные стадии этого Бардо: например, бардо жизни, т.е. жизнь текущая, какой мы её знаем; бардо смерти, когда мы умираем; и бардо становления - промежуточное состояние, длящееся от обретения нового психического тела, т.е. того, что мы обычно называем душой, становления до обретения физической оболочки. И вот, на мой взгляд, место действия здесь именно эта промежуточная стадия становления. В конце концов, если происходит перерождение, то шлем ужаса как бы заново надевается на человека, становясь бардо жизни, т.е. нашим восприятием жизни. Тут он уже будет выступать в качестве ограничителя, «барьера» к просветлению и осознанности, заставляя который человек в силах преодолеть лишь с помощью духовных практик.

Пелевин очень необычным образом решил показать нам именно момент вот этого перерождения. Этому свидетельствует и тот ужас, которые испытывают герои в конце книги. В буддизме жизнь, как и само рождения, воспринимаются как страдание, поэтому испытываемый ужас перед этим процессом понятен. В момент перерождения все предыдущие воплощения складываются, как складываются и различные грани развившейся личности, в данно повести олицетворяемые 8 персонажами чата, и образуют личность совершенно новую - Тесея, который выйдет из лабиринта.

Конечно же, эту книгу можно интерпретировать по-разному. И всё же, я советую читать её тем, кто уже имеет интерес к буддизму и философии.

Эх, почему-почему-почему я не читала Пелевина раньше?! Вернее, когда-то я прочитала что-то про поезд, но не вдохновилась и больше не пробовала. А зря! Это же шикарно! Практически кэролловская Алиса в форме чатика:

А Рога изобилия в Шлеме ужаса, который на голове Минотавра, который сидит в Лабиринте-сепараторе и одновременно под давлением обстоятельств возникает в Рогах изобилия, которые... Нувыпонели, вокруг сплошные лабиринты. И у нас в голове и снаружи. И поди еще разбери, где та граница отделяющая внутреннее от внешнего. И можно бесконечно перебирать Тесеев, в надежде найти того самого - который выведет (а кандидатов вокруг полно, и каждый с удовольствием тебе объяснит, что только он знает КАК НАДО). А можно стать Тесеем самому и отправиться на поиски выхода и/или Минотавра. Вот только не с самим ли собой придется сражаться? И кто же в таком случае построил проклятый лабиринт? Вопросы, вопросы, вопросы. А еще отражения, сны, дискурсы и здесь был борхес бесконечности. И никаких ответов. Никаких. Выбираться из этого лабиринта придется самому.
Ах да, кто сказал, что выход вообще существует?

Пропущенная мной некогда книга Пелевина. Видимо, не зря пропустил, потому что муть нечеловеческая, совершенно не в духе того Пелевина, которого я люблю и уважаю безмерно. Читать вроде как интересно, и извращённая логика повествования прослеживается, но в какой-то момент Пелевина начинает колбасить, и он быстренько сливает концовку в область мутного, непонятного и необъяснимого. И всё удовольствие от прочтанного достаточно быстро убывает, поскольку хотелось бы чего-то разумного. А получили выброс чёрт-ти чего чёрт-те куда. 4/10.

«Фсе зделано изтово кто смотрет»

Восемь персонажей просыпаются в одинаковых комнатах, с клавиатурой и экраном, на котором они видят сообщения друг друга. За дверью каждого странные лабиринты, у кого-то из кустарников, из лавочек, у кого-то комната с телевизионной аппаратурой, спальня или просто тупик. Выберутся ли они из лабиринта, или останутся там навечно, а может быть были там всегда?

Все гениально, просто и понятно! В двух случаях: либо вы - Виктор Пелевин, либо курили ели и пили то же что и он, а еще лучше вместе с ним. Но если вы ни тот ни другой, вам очень повезло, ведь разгадывать его Шедевры и «шедевры» всегда интересно. Ну кто не сидел с другом за кружкой «чая» и не выдвигал умопомрачительные теории обо всем сущем, переиначивая на все лады «Вся жизнь театр, а люди в нем актеры», или «А что если мне все это снится, а может и не мне, а кому-то другому?». Тысячу раз люди облекали такие мысли в разные формы и образы. А вот тысяча первый совсем не похож на предыдущие, потому что за дело взялся Виктор Пелевин. Он даже не переписывает миф о Тесее и Минотавре на современный лад, не интерпретирует, а использует как основу для облачения своей теории обо всем сущем (может быть, конечно, и наоборот, кто знает, яйцо или курица?). И делает это интересно и сумасшедше, донося очередную «философию» до своих читателей, а они будут всегда! Кому-то захочется в очередной раз сломать себе мозг, а кому-то разгадать загадку, правда, не факт, что разгадка существует. И, как всегда бывает с романами Пелевина, их интереснее перечитывать, чем читать, уже зная для какой цели он все это наворотил, и что хотел этим сказать. Но в «Шлеме ужаса» ничего домысливать не надо, можно просто выписать фразы, фрагменты, выстроить их в логическом порядке (у меня получилось от конца к началу книги, как будто выход из лабиринта романа там же, где и вход), и просто понять.

Все романы Пелевина можно разбивать на цитаты, автора можно назвать философом нового времени, его книги изучать в университетах (а, между прочим, так и есть). Но возможно, все его произведения, всего лишь подсознательный бред, гениально выплеснутый в стройную картину, поражающую воображение и ломающую ум. А сам господин Пелевин удачно от этого бреда избавляется, одаривая им читателя. Сам-то он, небось, свои романы, не перечитывает. И правильно делает, потому что «Фсе зделано изтово кто смотрет».

p.s: Конечно, все было не так. Роман был написан для международного конкурса «Мифы», а сам миф, версию которого написал Пелевин, выбрала дочь его знакомых. С глубоким уважением отношусь к автору и восхищаюсь его произведениями. Виктор Пелевин один из самых гениальных, ярких и умных писателей современности.