Федор Достоевский. Собрание сочинений. Преступление и наказание. Части 5-6 (подарочное издание)

Прикомандировался же он к прогрессу и к «молодым поколениям нашим» — по страсти. Это был один из того бесчисленного и разноличного легиона пошляков, дохленьких недоносков и всему недоучившихся самодуров, которые мигом пристают непременно к самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее, чтобы мигом окарикатурить всё, чему они же иногда самым искренним образом служат.

Жильцы, один за другим, протеснились обратно к двери с тем странным внутренним ощущением довольства, которое всегда замечается, даже в самых близких людях, при внезапном несчастии с их ближним, и от которого не избавлен ни один человек, без исключения, несмотря даже на самое искреннее чувство сожаления и участия.

- А осмелюсь ли, милостивый государь мой, обратиться к вам с разговором приличным?

Разве я старушонку убил? Я себя убил.

Ему все хотелось смотреть в ее тихие, ясные глаза...

Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, прежде чем скажем слово.

Да... всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит единственно от одной трусости...

Ну-с, я пусть свинья, а она дама!

Все от среды, а сам человек есть ничто.

- <...> а теперь пошто ничего не делаешь?
- Я делаю... - нехотя и сурово проговорил Раскольников
- Что делаешь?
- Работу...
- Каку работу?
- Думаю, - серьезно отвечал он, помолчав.