Иван Сергеевич Тургенев. Юбилейное издание. В 3 томах. Том 3

Бедная Лиза

Пережив неудачный брак и покинув Италию, в русскую деревню к себе в имение возвращается Лаврецкий. Ему бы тут хотелось вздохнуть, зализать раны, да в поле пахать. По пути Федор Иваныч Лаврецкий приезжает к своей кузине и влюбляется там в ее дочь Лизу.

Не помню как мы обсуждали это произведение в классе, *дцать лет назад, но наверняка мы говорили о нравах и «тургеневских» девушках. Вот почему-то трудно мне читать Тургенева. Однако низкий поклон за краткость. Был бы Диккенс, он бы не ограничился таким скудным эпилогом. Может читается со «скрыпом» потому что время не то. Все-таки иностранную классику мы читаем в более или менее современном переводе. А тут никакой адаптации, все как есть.

Самым приятным образом Тургенев описывает своих персонажей. Четкие, яркие и ясные портреты лиц. Описание манер и характеров позволяет увидеть героя как в киноленте или наяву. Заглавные персонажи меня не тронули. Безразличен был Лаврецкий, его страдания и так далее. Лиза духовно очень просвещенная, однако совершено неопытная девушка без «своих слов». Печально, что она выбрала себе эту дорогу и даже немного жаль, но это ее собственный выбор. Арканом ее никто не тянул. Хотя, наверное, замыслом автора было обратить внимание на глупых людей, которые портят жизнь. Не было бы «козьего племени» - злой жены и этой глупой женщины Марьи Дмитриевны, может быть тогда…

Одно неоспоримо – настроение автора черно и пессимистично. Поэтому я уверена, что куда бы не пошли в результате Лиза и Федор Иванович, им не было бы спокойно. Оба они подвержены меланхолии, доверчивы и покорны. Пусть «цынык, скептык и байбак» может хоть чуть опираться на свой опыт, то Лиза… Бедная Лиза!

Очень интересными мне показались второстепенные персонажи – немецкий музыкант Лемм и тетушка Марфа Тимофеевна. Они похожи друг на друга и в то же время они похожи на главных героев Лаврецкого и Лизу. Однако с высоты своего возраста и опыта старшее поколение более приспособлено, не подвержено самопожертвованию и душевным мукам.

Хочу отметить, что есть смысл перечитывать классику во взрослом возрасте. С высоты лет открываешь заново то, что когда- то в школе казалось непонятым, иногда занудным или вообще прошел мимо какого-то произведения. А там много интересных мыслей, некоторые из них сейчас очевидны, а над чем-то еще нужно подумать.

На мой взгляд, это очень яркое, запоминающееся произведение, отчасти автобиографичное. Оно хоть и короткое, но захватывает эмоционально. Удивлена многим негативным отзывам о книге.

Главным лицом представлен состоятельный помещик, дворянин Федор. Когда-то будучи замкнутым молодым человеком, не имеющим близких, кто мог бы подсказать и направить, женился, как ему казалось, по любви на молодой девице Варваре. Хорошенькая, миленькая, из обедневшего рода, потерявшего и достоинство и деньги, однако, все еще претендующего на «знать». Девица, получив свое в денежном эквиваленте, недолго думала и пустилась во все тяжкие в Париже. А тем временем Федор наконец находит родственную своей душу, девушку Лизу, тоже из давшего трещины рода. Матушка ее Марья Дмитриевна всячески пытается устроить дочку, для этого она видит хорошую партию с неким Паншиным. Пустой человек, выскочка, умеет все- и на пианино, и спеть, и нарисовать, и в преферанс и много чего еще, - «дилетант» одним словом. В конце концов история так круто поворачивает, Лиза отрекается от мирской жизни.

Тургенев знакомит нас со многими интересными героями - Марфа Тимофеевна Пестова, тетя Лизы, неглупая прозорливая старая дева, няня Лизы Агафья, заложившая религиозное настроение Лизе, музыкант Лемм, судьба которого взывает к сожалению.

Тургенев не без иронии пишет о поворотах в судьбах дворянских семей, тем самым показывая вырождение дворянского рода как такового, и пишется этот роман в переломный для России момент. Очень интересные диалоги выстраивает Тургенев между Лаврецким и Паншиным и позже между Лаврецким и его институтским товарищем.

Роман заканчивается драматично. Мне искренне жаль Лизу- молодая, не знавшая жизни, не знавшая любви матери девушка. Мне жаль немного Лаврецкого, его образ показывает, как можно круто ошибиться и поломать не только свою жизнь, но и жизнь любимого.

Читать юношеству и не только. Опустив политическую подоплеку, в романе прослеживаются поучительные ноты именно для юношества. Отдельно благодарю Тургенева за невязское повествование и при этом отличную передачу русского духа и атмосферы.

Как правильно говорится в аннотации – тема отцов и детей никогда не утратит своей актуальности, что в прошлом было, то и сейчас имеется, только сейчас ещё острее и сильнее, потому что дети становятся непослушными и непокорными, а родителям от этого страдать и мучиться. Но здесь ситуация всё же иная.

Я не буду рассказывать в сотый раз сюжет, потому что многие его знают наизусть, потому что тут как мне кажется важнее, это ощущения которые книга после себя вызывает. Я для себя тут наметила несколько сторон вопроса: юношеский максимализм, когда человек вылезает из тепличных условий, видит что-то новое это его захватывает; нежелание слушать другую сторону конфликта и приждерживаемость лишь своей позиции; столкновение реалий того времени с укоренившимся мышлением.

Вот знаете, каждое поколение говорит – а вот мы жили лучше, а вот мы жили не так и получается то, что родители просто не успевают бежать за этими изменениями, считая их странными и пугающими. Я думаю многие сталкивались с этим, когда например покупали пожилым родственникам новый телефон. Так и здесь, идеи сына были чужды отцу. Второе, то что все склонны ошибаться, старшее поколение держится за свои идеи, потому что им страшно окунаться во что-то новое, погружаться в перемены, в то время как дети не видят и не понимают причины почему родители так поступают и говорят. И к сожалению проблема в том, что в то время, да и сейчас, люди не особо умели разговаривать, не ругаться, не спорить, а именно разговаривать. Собственно поэтому для меня вся эта ситуация была просто высосанной из пальца, в то время как достаточно было просто хорошо поговорить и выслушать. Ну и третье это идеи витающие в воздухе и нежелание их принимать. Тут уж как говорится каждый должен решать сам, каким путём идти, родитель может лишь дать совет, если ребёнок слушать не хочет, сам себе создаст проблемы, что собственно тут и вышло.

Что мне здесь не зашло, это скорее образ мышления того времени. Слишком дотошно это всё, порою даже абсурдно, вот я там подумал, там в этой идее надо покопаться. А сказать просто – папа мне интересно то и то никак? Обязательно надо говорить про состояние души, терзание ума? Обычно когда человек вот это вот всё думает и говорит, размазывая кашу по тарелке, у него нет никаких идей по факту и целей тоже нет. Просто есть в этом своего рода искусственность некоторая. Это не плохо и не хорошо, просто из-за этого ты не сочувствуешь ни одному персонажу, ни отцу, ни сыну.

Я сейчас сделаю то, за что меня бы жестоко покарала первая учительница по литературе. Она твердо знала, что автор хотел сказать, какой герой как характеризуется и как к нему надо относиться. Поэтому ей я писала сочинения не как я вижу, а как она хотела видеть. Этакая мимикрия критика. Сейчас этим ТВ активно занимается, делая новостные репортажи.
Так вот, дальше в отзыве будут спойлеры и много эмоций. Я предупредила.

Я не нашла в книге положительных персонажей. Ну, разве что родители Базарова. Остальные мне не понравились, но больше всего мне не нравилась эта манера Тургенева делать главным героем какое-то типа высокоинтеллектуальное чмо. Да, таким я считаю Базарова. Товарищ с психоатеничным характером, склонный бежать от эмоций, держать все в себе. И, как следствие, отрицать все.
Говорят, он нравится многим читателям подросткового возраста. Почти каждый школьник проходит эту грань, когда все старое отрицается, и "вам не понять", и "все взрослые тупы, а я самый умный и в моей голове такие мысли - вашим не чета". У меня этот период пролетел очень мягко и быстро, потому ни в школе, ни сейчас Базаров меня не привлекал. Жил человек глупо и так же нелепо умер - вот и весь сказ. Я бы его судьбе, будь он реальным человеком, больше пяти минут своей жизни не посвятила.
Все его отрицание, кстати говоря, мнимое. Не может быть оно искренним и от всего сердца, когда голова говорит одно, а сердце говорит: "Напиши Одинцовой, что помираешь, пущай придет порыдает хоть чуть!" Если человеку приходится бороться со страстями, причем не греховного характера, во имя своих убеждений - есть ли в этих убеждениях смысл?

Бесконечно люблю русскую классику и, оглядываясь назад, ещё в школу, когда в первые поняла, что безумно люблю Достоевского, понимаю, что многое пора бы перечитать и услышать, увидеть и понять то, что когда-то давно либо было непонятно вовсе, либо не придано значения.

«Отцы и дети» - тема для меня достаточно сложная и в любой момент времени наводящая тоску, которую приходится долго разгонять, просто так её в форточку не выкинешь. И всё же к Ивану Тургеневу я вернулась как будто к себе домой: всё родное, даже душа болит, и слезы здесь и от счастья, и от печали текут и текут. Здесь я вижу реальных людей, а не старательно создаю людей и образов; я слышу их печали, ощущаю затаенную радость и тяжелый груз разочарования. Я вижу здесь столько всего, что от восторга перебираю каждую подмеченную деталь словно неожиданные открытия, тайны, которые доступны только мне. Извечное непонимание отцов и детей, разных поколений друг друга здесь показаны лучшего всего: тут и извечное требование уважения только по возрасту, но не по уму и опыту, и, как говорится, «бревна в собственном глазу не видишь», и политические споры, и ненавистное «а что я могу», и долгие ночи без сна с росой на сапогах, и слезы родителей напополам с тяжелым молчанием детей. И всё это так понятно, так просто, там невыносимо тяжело, так невыносимо легко, что хочется смеяться и плакать одновременно.

Мне совершенно точно нужно будет вновь вернуться к этой книге. И не только к ней.

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ – «Отцы и дети» (роман, 1862 г.)

1.
Роман Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети» увидел свет в 1862 году, когда автору было 43 года.
То есть, писал книгу человек и писатель ЗРЕЛЫЙ, - и это сразу видно.
Книга обрела огромную популярность.
Но это не значит, что все были в восторге. Наоборот, было много негодующих возгласов, много споров и раздоров, много недопонимания и идеологических «боёв». Но равнодушным книга не оставила никого. А ведь это как раз и значит «быть популярной», верно?
Чтобы лучше понять, о чём идёт речь в произведении, надо погрузиться в ту эпоху. Для «Отцов и детей» это важно.
Итак, 1862 год. Вспоминаем школьные уроки истории.
В 1855 году умирает Император Николай Павлович, которого некоторые называли «Николаем Палкиным». Заканчивается значимая и непростая эпоха, длившаяся почти 30 лет.
Год спустя (в феврале 1856 года) мы проигрываем Крымскую войну и лишаемся флота на Чёрном море. Национальный позор, разочарование и крики профессиональных крикунов о том, что надо проводить либеральные реформы.
И Александр II «Освободитель» начинает давать свободы – одну за другой. Сначала отменяет военные поселения, а в 1861 году отменяет КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Готовится реформа высшего образования.
И в такие-то дни в журнале «Русский вестник» Тургенев печатает свой роман «Отцы и дети». (Вспомним заодно, что Чернышевский в этом же, 1862-м году, будет арестован и сядет в Алексеевский равелин писать свой знаменитый роман «Что делать?», который выйдет годом позже).
Словом, страна БУРЛИТ.
И Тургенев, не будь дурак, НЕ СПЕШИТ бросаться в этот бурлящий поток. С одной стороны, он берёт очень СОВРЕМЕННУЮ тему – проблему взаимоотношений отцов-романтиков с детьми-нигилистами. С другой стороны, действие романа он начинает в относительно спокойное время – 20 мая 1859 года. Именно в этот день Кирсанов-старший ждёт в гости своего милого Аркашу.
То есть, Герцен уже звонит в это время в свой «Колокол» (журнал начал издаваться в 1857 году), но Пётр Заичневский ещё не организовал свой знаменитый кружок (1861 г.), никто ещё не написал листовку «За топоры!» (1862 г.) и Каракозов ещё не стал всемирно известен (1966 г.).
То есть, Тургенев показывает своего современного героя в тот самый отрезок времени, когда все идеалы (и свои и чужие) он уже разбил и оплевал, но за пистолет и кинжал ещё не взялся.
Герой этот – молодой студент-естественник Евгений Васильевич Базаров.

2.
При всей моей любви к советской системе образования, должен сказать, что «Отцов и детей» трактовали на уроках литературы совершенно неверно. Пожалуй, в духе понимания их таким же, как Базаров, нигилистом-критиком Дмитрием Ивановичем Писаревым. А сам текст романа и объяснения, которые давал по поводу этого текста г. Тургенев, как-то упускали. Или, вернее, игнорировали.
Если выкинуть из головы школьную трактовку и сесть за роман спокойно и непредвзято, то увидишь совсем не то, о чём трактует учебник.
Надо сказать ещё, что Тургенев не был почвенником, как Достоевский, который, конечно, сразу осудил бы Базарова. Не был он и славянофилом, как Аксаковы, Хомяков и Киреевский, которые тоже отвергли бы Базарова в мгновение ока.
Тургенев был ЗАПАДНИКОМ. Он учился философии Гегеля, слушал лекции лучших заграничных профессоров и считал, что Европа превосходит Россию и должна являться для неё ОРИЕНТИРОМ. Поэтому Базарова он описал объективно, спокойно, со знанием и пониманием дела. Но и ПРИ ТАКОМ подходе мы не увидели у автора ни идеализации персонажа, ни, тем более, преклонения перед ним. Тургенев НЕ считал, что Базаров более прогрессивен, чем поколение отцов. НАОБОРОТ, он ПРОВЁЛ перед нами Базарова через ОБЫЧНОЕ общество, показав не только героя-нигилиста, но и тот СОЦИУМ, на фоне которого Евгений (простите за вульгаризм) ВЫПЕНДРИВАЛСЯ. Показал это талантливо, а главное, ТОЧНО.
И мы смогли увидеть из этого показа, что отцы вовсе не выжившие из ума старички. Что и Николай Петрович, и Павел Петрович позицию Базарова поняли мгновенно и почти мгновенно же дали этой позиции оценку – такую, как и следует оценивать юношеские «заскоки».
И мир, который был ДО Базарова, от базаровских «откровений» не исчез и не сломался, не погнулся и не заржавел. Даже НЕ ПОЧУВСТВОВАЛ базаровского «пришествия».
А вот Базаров – УМЕР.
Базаров умер вовсе не случайно – он сошёл со сцены, как явление ВРЕМЕННОЕ, сиюминутное. К 1862 году Евгений Васильевич (скорей всего) либо ПОНЯЛ бы, что до сих пор он был глуп в силу возраста и недостатка жизненного опыта, либо (что маловероятно) стал бы таким же «обалдуем», как Заичневский, а впоследствии Нечаев. И про него Достоевский писал бы своих «Бесов».
Но вечным оппонентом Павла Петровича и постоянным резателем лягушек он бы точно не остался.

3.
Любопытно то, что СЕЙЧАС таких Базаровых пруд пруди. «Бога нет. Добро и зло относительны, а значит, и морали абсолютной нет. Эстетика – ерунда. Пушкин – бесполезен. Печной горшок дороже Пушкина. Естествознание – это да, это и правда ЗНАНИЕ, а литература, музыка – это барахло! Любовь? Никакой любви нет! Есть только половая потребность. Семейное счастье? Мещанство! Всё кругом плохо! Изменить мы ничего не можем. Почему? Потому что не можем. Слишком мало нас, УМНЫХ. А дураков много. Поэтому мы будет РУГАТЬСЯ и обличать. А кто не будет вместе с нами ругать царя, Пушкина, православие и эстетов, тот либо дурак, либо подлец. А скорей всего, и дурак и подлец одновременно». – ВОТ базаровщина в чистом виде, как она представлена в романе. И разве мало сейчас таких «мыслителей»? Всяких там «популяризаторов науки», для которых вся наука сводится к безбожию и к лобызанию стоп Ричарда Докинза? Да сколько угодно!
Достали с полки запылённый том Тургенева и сделали из себя Базаровых.
Но только Базаров-то БЫЛ таким в силу определённых обстоятельств. Определённое время, определённый характер, всё это наложилось друг на друга, переплелось, - и вышел такой вот ТИП. И появился он, повторюсь, НА ВРЕМЯ. Автор показал лишь ЭТАП в развитии одного интересного человека. В крайнем случае, одного определённого ТИПА людей. А вовсе не ступеньку (тем более, высшую) в эволюции развития человеческой культуры.
Лучшим доказательством этого утверждения являются события книги.
Мы с первых страниц начинаем видеть, что Аркадий Кирсанов («ученик» Базарова) не столько понимает его, сколько считает его «крутым». Что Аркадий часто ВЫНУЖДАЕТ себя быть «базаровцем», на деле таковым НЕ являясь. Видит это, кстати, и сам Базаров.
А уж когда Аркадий влюбляется, то вся нигилистская галиматья вылетает у него из головы. Он всё ещё «питает уважение» к ней, но в жизни он этими «идеями» больше не руководствуется.
А уж от таких «учеников» Базарова, как Ситников и Кукшина, тошнит даже самого «основателя нигилизма».
Но неудавшиеся ученики не беда – даже Христовы ученики разбежались, когда их учителя казнили. Даже Пётр, которого сам Иисус назвал «камнем», отрёкся от него в первую же ночь после ареста учителя. Что делать? Бывает…
А беда в том, что, столкнувшись с Одинцовой, начинает «разваливаться» и сам Базаров. Он вдруг увидел, что любовь – это не просто половое влечение, а что-то большее. Бедняга! Не зря говорят «Любовь зла» - любого «козла» заставит на себя работать!
А от признания любви, далеко ли до признания Бога?
Что было бы с несчастным Евгением Васильевичем лет через 5, останься он в живых?
Да, автор НЕ ЗРЯ показывает нам, что мировоззрение Базарова умирает ещё РАНЬШЕ, чем его создатель, хотя создатель этот не прожил и тридцати лет.
В школе нам твердили, что Базаров победил «гнилую» аристократию, «двинул прогресс», спихнув старичков-отцов с «парохода современности». Но АВТОР ни о чём подобном НЕ писал. Перечтите роман ещё раз – и вы это увидите.

4.
Собственно, крах базаровщины заключён в ней самой.
Чтобы понять, что эта система взглядов рухнет, не надо даже читать книгу до конца – достаточно лишь хорошенько проштудировать пятую главу романа.
« - Что такое Базаров? – Аркадий усмехнулся. – Хотите, дядюшка, я вам скажу, что он собственно такое? Он нигилист».
« - Нигилист, - проговорил Николай Петрович. – Это от латинского nihil, НИЧЕГО, сколько я могу судить; стало быть, это слово означает человека, который… который ничего не признаёт?

• Скажи: который ничего не уважает, - подхватил Павел Петрович.
• Который ко всему относится с критической точки зрения, - заметил Аркадий. – Нигилист это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружён этот принцип». (стр. 331)

Вот знаете, я вчера весь вечер ходила по квартире и жаловалась ребенку с мужем: "Ну что за манера так измываться над читателями?! Ну зачем нужно, чтобы люди страдали? Ужасный Тургенев. Ужасные произведения! Не буду больше читать его!". Ну действительно. Сплошной тлен и беспросветный мрак...Но зато как всё это красиво, не смотря на трагичность...

Любовь, любовь...
Что касается героев произведения, то хочется в первую очередь сказать о малодушии Лаврецкого. Он мне показался очень слабым человеком. Человеком, не способным к серьезным действиям. Он живет всё с оглядкой на общество - что подумают о нем люди, что скажут?
Лизу же, с одной стороны, жаль, ведь она очень спокойная, положительная и умная девушка, способная любить всем сердцем, но полюбившая совсем не того человека. А с другой стороны, хочется надеяться, что религия - это её любовь, её предназначение, а не способ уйти, спрятаться от своей личной трагедии.
Ну и какой же красивый у Тургенева стиль повествования! Какие чудесные обороты! Думаю, об этом можно и не говорить.

Ах..
P.S. Открыла для себя нового чудесного чтеца - Владимира Самойлова. Очень неплохо!

Тютчев

В этих стихах, весь Тургенев: у него страдают и счастливы, не только люди, но и мгновения жизни, звёзды и сама красота.
Есть в романах Тургенева что-то утончённо-восточное.
В Японии, любование снегом называют — юкими. Любование луной — цукими.
Тургеневым хочется любоваться столь же трепетно, т.к. девственная, застенчивая красота его книг, похожа на дивное явление природы.

Откидываюсь на зелёную спинку дивана. На коленях — томик «Отцов и детей».
Рука словно бы щурится и дремлет на страницах, словно кошка на печке: наслаждается строчкой.
Вот, средним пальцем, рука зацепила страницу, опарусила её и медлит: глаза перечитывают что-то на левой странице и сердце пятится, и пальцы послушны сердцу: странички медленно листаются назад, словно сами собой..
Аркадий Кирсанов, лежа с Базаровым у стога сена (похожего на взошедшую луну!), мечтательно и грустно промолвил, гладя на то, как пожухлый кленовый лист сорвался с ветки и его движения в воздухе, напоминают бабочку: печальное и мёртвое, так похоже на весёлое и живое..
Ах, почему он не лежал вместе с женщиной в стогу сена и не ей сказал это?
По сути, из этой строчки вышел весь роман Тургенева: она вмещает в себя и нигилизм Базарова, его тайные мечты, грусть родителей, ожидающих сына и потом пришедших к нему на могилку, и мечты женщины вмещает в себя эта строка, и даже, сны замечтавшегося ночного леса: люди во сне, порой нежно бредят, а ночной лес, тихо роняет листок.

Страницы медленно листаются назад.. словно падает осенняя листва: я думаю о любимой своей.. бессознательно листая дни, когда мы были счастливы.
Вместе с Тургеневым, сладостно вспоминать о любимой.
Если я умру, то и в раю буду вместе с душой Тургенева вспоминать о любимой, с удивительными глазами, цвета крыла ласточки: я ему поведаю такую историю любви.. которая ему и не снилась.
Страницы так томительно-медленно… ах, где-нибудь на далёкой планете, в будущем, возле окошка космической станции, точно так же падали бы крупные, неземные снежинки.

Я не понимаю, как это удаётся Тургеневу.
Есть великие писатели, виртуозы, мастера: Толстой, Достоевский, Набоков, Платонов.. но ни у одного из них нет этой чары соучастия в загрустившей красоте мира, ставшей на миг, осязаемой и зримой, как северное сияние.
Наверное, есть более глубокие книги, более остросюжетные развития событий, с неземными метафорами, похожими на ангела, упавшего в эпилептическом припадке, содрогаясь в воздухе лазурными крыльями, похожими на волнующиеся от ветра, цветы на краю бездны.
Нет, всё это прекрасно, дивно.. но не то. Так оглядываешься с грустной и милой улыбкой на книги детства. Так… душа оглядывается с просиявшей высоты, на своё простёртое в постели тело и мир.

Подобно очарованному страннику и блудному сыну от искусства, наскитавшись по другим дивным берегам и странам: Акутагава, Фолкнер, Пруст, Сартр, Буковски, Бальзак, Воннегут… моя душа кротко возвращается к Тургеневу.
То, что я нашёл у него — нет больше ни у кого. Как и ни в одной женщине нет той красоты неземной, того чудесного сердца, как в любимой моей. Потому я и зову её ласково… Тургенев.
Иногда мне снятся эротические сны с Тургеневым. Но это уже другая история.
Так почему я не видел в Тургеневе всей этой красоты, раньше?
Каким взором я смотрел на него? Надменной и гордой юности?
Ну да, красиво, трепетно, персонажи чудные, ранимые, часто, бесячие… но так только школьники делают или наивные читатели прошлых веков, читая красоту, словно примеряя на себя платье: что-то не подошло, что-то жмёт, значит, не моё.
Такой подход убивает искусство, превращая его в игрушку для развлечения.
Или нужно было настрадаться в жизни, разбить своё сердце, вдребезги… и, словно дети, раздавленные судьбой, кроткими возвращающиеся к родителям (с ребёночком на руках), так и душа моя, вернулась к Тургеневу?

Боже мой.. и вроде пишет Тургенев о простых вещах, о любви старушки-матери, сидящей возле  своего гордого и равнодушного сына, играющего в карты и любуется им: она ждала его три года, истомилась по нём, а он..
Она не смеет коснуться его, и лишь её синий взор, кротко ласкает его плечи, волосы тёмные..
Боже! Вот как у Тургенева это получается? У Тургенева, самого языческого нашего писателя, нашего русского Пана… писать о любви и природе, быте, так, что они сквозятся.. евангельским и тихим светом?
Да это же евангельский образ природы!
Нет, это не просто мать-старушка, а, кроткая русская Пьета, предчувствующая гибель своего сына, не на коленях держащая его бессильное тело, а на сердце — его уставшую душу.

К слову, если по карте посмотреть на маршрут путешествия Базарова и Кирсанова к своим родителям и к степной Калипсо — Одинцовой, то можно подумать, что сама красота крестится, причём, по православному.
Да,Тургенев вроде описывает бытовые и милые вещи: тоску матери, мечты юности, сны женского сердца, домик с зелёною крышей возле церковки, тоже, с зелёной крышей, утонувшей в зелени сада..
Но всё это словно бы залито неземным светом, луной бессмертной души, а быт, обыденность, из которой так мечтал вырваться Базаров, волшебно превращается в бытие, и всё это делает любовь и красота, которых так чуждался Базаров и которые.. разорвали ему грудь.

Кажется, что в романе Тургенева незримо действует волновая теория света, сбываются сны Эйнштейна: всё всё в романе дивно связано друг с другом, и красота, чувства любовного томления, несутся на сверхсветовых скоростях и мир дивно и навека замирает за их плечами..
Да, всё связано друг с другом, словно в конце света: упавший кленовый листок и сердце Базарова, впервые увидевшего Одинцову. Чеширский розовый зонтик, мелькающий в листве, и улыбка ребёнка у Фенечки, этой крестьянской Киприды, Афродиты, выходящей из пены цветов: к ней, к её девственной чистоте и душе, словно к Мадонне степной, так или иначе льнут все герои романа, и «Отцы и дети».

Так и кажется, тронь вот тут, строчку с описанием ночной луны, и через несколько страниц это касание светло отзовётся в улыбке женщины… и моей улыбке. Ах.. в нашей общей улыбке!
Боже.. прошло 200 лет, а мне, именно мне, сидящему на зелёном диванчике в глубинке России, улыбнулась тургеневская девушка!
И с этой улыбкой замечтаешься о любимой..(да-да, улыбки тоже умеют мечтать, не хуже нас)
Есть в этом чуде тургеневского мира, что-то от предчувствия Рая.
Я не удивлюсь, если однажды кончится мир, и человек, кроткая красота земли, милая природа, искусство, будут отринуты нигилизмом самой жизни, по логике и разуму вещей, стремящейся в ничто.. к себе домой, т.к. всё произошло из Ничто и к нему стремится.
Потому разум и нелеп на земле, сам по себе. Он предатель, как и слепое преклонение перед наукой и цивилизацией.
В этом плане Базаров в некотором роде прав. Как  правы дети.. сами не зная того.
И вот, на выжженной и замёрзшей земле, над обезлюдевшим раем, в синеве воздуха, высоко-высоко, проявится дивный призрак, похожий на взошедшую луну: это будет тургеневский пейзаж, белый домик с зелёною крышей и церковкой рядом, утонувшей в акациях и сирени.

Не хочется с школьной скукой прилежания, разбирать характеры героев и событий, переливая из пустого в порожнее, утомляя и себя и читателей.
Хотя.. славно было бы сказать о романе то, что свежо и оригинально.
Хорошая рецензия — это диалог души, с текстом, с его мечтами, грустью и снами.
Хочется положить на свои колени карий томик Тургенева, и тихо погладить его, словно.. это милые волосы Одинцовой, Базарова, Кати, или Фенечки, похожей на милого домашнего призрака: есть кроткие, поруганные судьбы, с грацией призраков.
Да и что есть любовь в нашем мире, как не призрак?

- Ну что, милые, о чём вам рассказать?
(жена заглянула в спальню, грустно улыбнулась и сказала, не мне, куда-то в пространство: опять с книгами разговаривает..).
Рассказать, как однажды Тургенев и молодой Толстой, поссорились и чуть не подрались, словно Кирсанов с Базаровым?
Тургенев ходил по комнате, чесал себе лоб, размахивал руками и на повышенных тонах доказывал что-то Толстому, после кутежа с цыганами, лежавшего на зелёном диване, задрав на спинку, ноги и играя какой-то чепухой в руке.
Тургенев вдруг разворачивается к Толстому, отрицавшему и глумящегося, как Базаров, над всеми основами мира, над высокими речами Тургенева о прекрасном, и, сказал как-то охрипши, сжимая руками своё горло: я больше не могу! Вы меня не слушаете, не слышите..
У меня горло болит, мне нельзя так кричать! У меня фарингит!!

Толстой, позёвывая, отводит взор от покрасневшего лица Тургенева и говорит: малахит, фарингит… чепуха. Фарингит, это такой камень на Урале.
Тургенев поднял глаза к небу, скрытому за потолком, поднял руки и мысленно закричал..
Толстой улыбался на диване..
Как ни странно, Толстой похож на Базарова.
Они оба страдали той мучительной синестезией души, чем-то похожей на муку неприятия своей гомосексуальности (только наивные или глупые люди могут думать, что это норма, что стоит просто поддержать человека и он с улыбкой станет собой. Не станет. Если его природа мучительно и навеки расщеплена на две части. Лишь новую маску нацепит… продвинутую, красочную).
У Толстого и Базарова, сердце — пытается мыслить, а это пугает, и ещё более пугает их, до экзистенциального стыда, что разум — пытается чувствовать.

Как Базаров по утрам на заре, желая истомить своё сердце и отвлечься от шепчущих голосов в сердце, голосов любви и боли мира, уходил в лес и бродил там по росистой траве (ах, какой замечательный из Базарова вышел бы призрак!!), так и я, на днях, томясь от любовной муки, бродил по страничкам дневника Толстого, бессмысленно почти листая страницы: года и страницы, росли как стволы берёз, дубов и елей, освещённых солнцем с боков..
Набрёл на запись совсем молодого Толстого: если я в ближайшие 3 дня не сделаю что-то доброе для человечества, я.. убью себя.

Любовная мука в груди, ярко вспыхнув, на миг замерла и вместе со мной внимательно прильнула к страницам последующих трёх дней Толстого.
Боже! Как я переживал за Толстого! Как за.. Базарова.
Я даже на миг подумал, что я.. сошёл с ума. Что Толстой, на самом деле, умер молодым, а вся его грустная и великая судьба: Каренина, Война и мир, ночной побег из Ясной поляны от жены и.. себя, лишь мираж, сон.
Мне реально стало страшно: а вдруг, я и правда, болен, и нахожусь в сумасшедшем доме: попал туда, то ли из-за любви, то ли доказывая, что Толстой — жив! Что он жил долго, до старости, и я с наслаждением читал его романы, которых нет..
(красивая медсестра с каштановыми волосами, в чудесно сидящем на ней белом халатике, заглянула в окошко в двери палаты и грустно прошептала: снова, разговаривает сам с собой, бедный…).

Поверишь ли, Базаров, мне до сих пор кажется чем-то вымышленным, что я прочитал страницы тех трёх дней в дневнике Толстого, и что всё закончилось благополучно: У Толстого внезапно нашли какую-то мистическую болезнь и уговорили на операцию. Он и правда мог.. умереть.
И вот я задумался об общей природе Базарова и Толстого, как-то крылато разметнувшейся в разные стороны.
И если Толстой, преодолев нигилизм молодости (не совсем, всё же), томился по счастью всего человечества, то Базаров…
Кем бы стал Базаров, преодолев свой демонический, а по сути — подростковый нигилизм?
Ну было бы счастливо человечество, кушало бы сыто, радовалось цветочкам, сердце бы благополучно и демократически зарастало бы жирком…
И что? А куда деть эту боль души, под этими холодными и бескрайними звёздами? Куда деть ту муку любви, вечной красоты, разрывающей грудь?
Неужели и любовь, красоту вечную, отдать.. вот на такое, чтобы и она заросла жирком и довольством?
Может.. образ Базарова, несколько глубже, чем кажется?

Боже… какой дивный образ создал Тургенев!
Во время чтения, хотелось раз 40 прибить чем-то тяжёлым, Базарова, и три раза вызвать его на дуэль, и.. столько же раз хотелось его обнять, и три раза даже поцеловать (правда, все эти разы связаны с его мукой любви и его болезнью).
Базарова легко представить в синих джинсах и с растрёпанными чёрными волосами, сидящего на скале, позируя Врубелю.
И если Базаров, существо инфернальное, отрицающее и мир и себя, но в его груди томятся жаркие крылья для преодоления этого заблуждения и гордыни, то последователей Базарова, очень хорошо описал Достоевский, в «Бесах», которых полно и сегодня, как у нас, так и на западе.
Чисто по человечески, их даже жалко: жить демократическими идеалами пользы, истинами Фомы, с вечной линеечкой в руках, которой измеряют счастье, истину, бога и душу и пол, постепенно врастая в быт и холодную подлость вещественности мира, в сытое счастье, зарастая ими, словно травой с лопухами, толком уже не помня и не понимая, что такое совесть, честь, истина, правда, Родина, семья, бог и любовь.
В этом плане, роман Тургенева, о тотальном непонимании между не поколениями, а между человеком и миром, непонимании человеком себя, людей: мать разлучается с ребёнком после родов, влюблённые разлучаются, душа с телом разлучается, дети с родителями разлучаются… увеличивается тёмное безмолвие между звёздами. И никто, никогда, не поймёт друг друга…
Если только.. в любви. А кому нужна любовь на земле?
Ну страдает мать Базарова. Некая крестьянка страдает по нему. Розы страдают под зноем и замученные Базаровым лягушата, ещё много чего страдает, что не видят глаза, но видит одна любовь.
И что? При чём тут поколения? Для одних и сейчас совершенно нормально и демократически, как в том самом месте с Грушенькой из Карамазовых, пить ананасовый компот и смотреть на то, как насилуется красота и правда в мире, смотреть, не замечая, на звериные оскалы бесов, не замечая, как на духовном плане, снова распинается Бог и на том же плане духовном, апокалиптически полыхают многие страны и сжигаются, уродуются души людские, а потом искренне удивляться… войне, которая словно взялась из ниоткуда.
Может подлинный нигилизм, это равнодушие? Базаров бы пожал плечами..

А это ведь и правда, страшно, и в этом смысле Тургенев описал нечто спиритуалистическое в любви… Базарова. Для кого прикосновение любви, стало столь же ужасным и потрясающим, как соприкосновение с призраком.
Да, это страшно, и не только в случае с Базаровым, когда тебя что-то словно бы касается из пустоты, темноты, а ты не видишь, что это, и бессознательно хочется отринуть, убить эту область, откуда было касание, и не важно что это, особенно для сегодняшних нигилистов: истина, совесть, бог, душа, любовь..
В этом смысле удивительна фамилия Базарова.
И пускай в школе и литературные критики, с умным видом толкуют про базар, пустоту слов на ветер.
Этот оттенок разумеется есть, но он не главный.
На самом деле, Тургенев сам сделал подсказку к тайне фамилии, в том эпизоде, где Аркадий и Катя сидели в беседке и читали Гейне.
Дело в том, что в фамилии Базаров — эхо стихотворения Гейне — Азра.

В стихе говорится о человеке из таинственного племени Азров (Азраил?) — полюбив, они умирают.
Боже.. превращение Базарова из заносчивого и глупого подростка, изумляет не меньше, чем Превращение Кафки.
Что все эти исполинские истины мира, сверкающие мечты науки, гордости юности… пред маленьким цветком любви?
Любовь победит всё. Всё в мире, нелепо, по сравнению с любовью.
И в этом смысле, любовь — инфернальная царица нигилизма, любовь — сокровенная природа Базарова, по которой он томился всю жизнь.
И не случайно, лёжа в траве, он называл муравья — братом; не случайно его, словно бесприютного и таинственного ребёнка, рождённого от какого-нибудь Пана, влекло вглубь природы.
Да даже резание тех же лягушек..

И каково же было его изумление, что в сердце природы — вовсе не пустота, не сутолока атомов, а свет любви и всё держится этой любовью!
Грудь Базарова, словно несчастного лягушонка, рассёк луч любви и томный взгляд женщины…
Базаров похож на нравственного горбуна, где горб — томительность неразвившихся крыльев.
Потому и его стыд, презрение к красоте, поэзии, любви: так стыдятся и презирают, предатели. Или дети.
Любовь и красота словно в аду говорят, напоминают не столько о безобразии Базарова, а.. об изуродованном лике души самой жизни, её истин.
Душа Базарова томительно-сопричастна этому уродству жизни: его душа, подобно мыслящему тростнику Паскаля, дрожащего между звёздной бездной, и сверкающей пустотой в душе: ещё не известно, какая бездна больше..
Любовь?

В романе есть дивный образ неприкаянной женщины: то молится по ночам, а днём бросается в буйство наслаждений, душа куда-то рвётся, а сама не знает куда.
Это сама любовь..
У женщины на руке было кольцо с изображением Сфинкса.
После своей смерти, она завещала вернуть кольцо влюблённому в неё мужчине: Сфинкс был перечёркнут крестом.
Кто этот Сфинкс? Душа женщины? Красота природы? Искусство? или.. любовь?
Ах.. эта женщина могла бы полюбить Базарова! Успокоить сердце этого последнего Дон-Кихота..
Как это грустно сознавать.. что твоя любовь, быть может давно умерла. Может и в этом ещё бессознательная тоска Базарова? Он один в целом мире. Среди скучной сутолоки атомов, звёзд и людей.

И все явления природы, люди, государства, искусства и мечты, далёкие звёзды, словно говорят сами с собой и мы их не слышим, как не слышал Базаров страданий и любви матери.
Словно земля общается с далёкой звездой: пока свет и сигнал дойдёт туда, вопрошающий уже умрёт, и ему ответит, фактически, его же эхо.
Эхо, этот призрак звука — Базаров, как инфернальное воплощение невозможности понять друг друга, ни людям людей, ни звезде, человека, ни человеком — грусть даже малого цветка.
Тогда не лучше ли сразу.. стать травою и ветром, светом звезды, тем самым обняв, заключив в свои объятия весь мир, став дыханием любимой женщины… боже!
Стать томлением ночи и звёзд, мира, который впервые тебя не отринул (nihil), а, словно Отец, обнял душу, припавшую к нему на колени, подобно блудному сыну.

А где же Базаров? А если точнее, что снится травам, цветам, выросшим на его могилке?
Цветам снится окно, к которому подошёл Базаров.
Закрытое окно похоже на сложенную синеву крыльев ангела.
Позади Базарова, на диване сидит женщина, боящаяся себе признаться, что любит (в этом плане мы все, чуточку нигилисты, убийцы).
Базаров приникает к окну жарким лбом.. приникает к ласковой природе и её красоте, словно к матери, ища у неё защиты и помощи избавления от горячей муки в груди. Он шепчет: я.. люблю вас.
Он это говорит женщине, с чудесными волосами, цвета крыла ласточки.
Женщина отражается в окне и сквозь её силуэт, прозрачно и ласково проступает красота и вечность природы, словно и им признаётся в любви, Базаров, через миг распахивая дрожащими руками, окно: чистый катарсис, словно душе стало тесно на земле и она стосковалась по небесам и полёту, и оказалась далеко-далеко от Земли.

p.s. Ночь не спал и думал о романе Тургенева и о любимой своей.
Мысли о прекрасном, всегда сворачивают к мыслям о наших любимых.
Смотрел на окно.. Ярче сна, в сердце текли мысли о болезни Базарова, страницами которой так восхищался Чехов.
Базаров умирал и бредил и ему мерещились красные собаки в его комнате.
У Есенина в стихе — Розовый конь (Не жалею, не зову, не плачу).
У Базарова — красная собака. Он.. жалел, звал кого-то, плакал (слёзы к горле… порой похожи на сирень, прильнувшую к окну).
Разумеется, это Фифи: собака Одинцовой.
Боже.. он на смертном одре, в бреду… мыслил о любимой! (собака возле ног любимой.. сердце… возле ног любимой).
Когда я буду умирать, о чём я буду думать и бредить?
В этом бреду, вся суть человека: ради чего он жил и кого он любил.
Я знаю точно, что в моём смертном бреду, в раскрытое окно моей комнаты, влетит ласточка и я ей улыбнусь и кротко протяну руку к ней.
Просто.. у любимой моей, глаза и волосы — цвета крыла ласточки.

А ещё я думал ночью, о дивном узоре в романе.
Не знаю, обращали ли на него внимание раньше (я в детстве мечтал быть археологом.. на далёких планетах. Пока не сбылось, но в произведениях искусствах, с их неземной красотой, я порой открываю дивные вещи, мимо которых важно прошли учёные и бородатые археологи).
Базаров и Кирсанов, лёжа на стоге сена, говорят об опавшем листке, похожим на бабочку.
К дому Базаровых подъехала телега. На стогу сена, лежал человек, больной тифом: только умер.. и его душа отлетела бабочкой.
Что видел этот несчастный в бреду, когда его везли к Базарову?
Об этом же целый рассказ можно написать!
Это же.. судьба и душа Базарова! — Бескрайнее тихое небо плывёт над глазами, над сердцем, бьющимся в синеву, и редкие птицы, ласточки, словно медленно влекутся ветром в сторону: похожи на осеннюю листву..
Что шептали в небеса, губы несчастного?
Имя любимой? Мама? Что-то ласково-смутное из детства? — лягушка, сирень на ветру, щеночек у ног девочки..
А может… образ Базарова ему бредился?

Это не вымысел мой.
Удивительно, но этот несчастный на стоге сена, похожего на взошедшую луну, был именно тем таинственным человеком на инфернальной, спутанной двойке лошадей, который проезжал на заре возле леса, где Базаров сидел в траве, ожидая дуэли.
И не случайно Базаров бредил при смерти: из 8 вычесть 10.
Это шаги дуэли. — 2. Базаров и его любовь. Их нет больше в мире.
8 — 10… желание уйти в отрицательные величины. Домой, в иррациональное безмолвие космоса, желание зарыться сердцем, в шорох атомов, словно в вечернюю траву.
Когда Базаров вскрывал труп того несчастного и таинственного человека и заразился… это ведь было даже не самоубийство, а экзистенциальная дуэль.
С кем? Со смертью, всё отрицающей.
С самим собой, своим прошлым, с почти космическим безмолвием того самого «безвоздушного пространства», в котором не могут существовать ни любовь, ни человек, чтобы не говорил старый и новый нигилизм.
Та ледяная, космическая тьма, которую анатомировал Базаров, это тот самый Чёрный человек Есенина, то самое… разбитое зеркало.

Павел Петрович Кирсанов и Евгений Базаров...две стороны одной медали. У них больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Для меня центром романа были два этих героя. Все остальное было взаимосвязано с ними. Идеи о неравенстве сословий, поколений, взглядов на жизнь, о неуместности и невозможности существования нигилизма в данном отрезке времени и пространства...все это многообразие смыслов и значений нашло свое отражение в противостоянии Павла Петровича и Базарова...каждый отвергает и презирает в другом то, что присуще ему самому...главная проблема героев в том, что они сами себя не понимают/не принимают и даже в какой-то степени отвергают сами себя. Но самое интересное заключается в том, что оба отвергнуты в лучших своих порывах, их дар не принят и они повержены. Острое недовольство, неудовлетворенность превращаются в скуку и пустоту, в духовную и физическую смерть... Одному еще нет места в этом мире, другому уже нет места.