Ювенильное море. Котлован. Повести и рассказы

Вот это неожиданно! Как ручной удар в грудь, от которого так и трещат кости разных там желтоглазых и чрезмерно активных активистов.
Потрясающе. Платонов выжег из меня слезу и хороший такой ком в горле.
Особенно хорошо идет чтение на пару с текстами Летова и с собственными мыслями.

Прапрапрадеда, по одной из моих непутевых линий, звали Елисей, это, почти тот, что прятал гробы в пещерах, а потом их требовал вернуть, потому что у людей больше ничего и нету. Это даже наверняка, потому что бабка моя, когда ей еще 20 было, купила красной ткани себе на гроб, которая сейчас истлела и рвется от любого прикосновения.
Чудовищный язык, но прекрасный в своей чудовищности, небольшой гротеск совковых словесов вызвал во мне приятные детские воспоминания. Хотя в моем детстве уже не должно было бы быть такого, но мы жили некоторое время в месте, в котором и крепостное право не закончилось почти, а плавно перетекло в коллективизм, а потом черт знает во что. Мать моя работала в "конторе", где Ленин на бордовом бархате пах струхами и старой бумагой, мне разрешали печатать на машинке и разбирать старые бумаги, где кто-то хотел купить на майские праздники что-то, и бумаги эти пестрили такими словесами.
Ужас как хорошо.

Как показывает Государыня История, ничто в мире не вечно и Страна Советов в том числе, уж что говорить о гаденьком впечатлении от прочитанной книги такого скромного человеческого отродья, как я. Всё пройдёт, как с белых яблонь дым. И не исключено, что прогулка по "Котловану"-не последнее рандеву с исчадиями Платоновского гения. Я, быть может, даже великодушно выселю из памяти воспоминание о картине мира, предложенной писателем в повести. Да-да, той самой, что темнее нефтяного пятна в Атлантике и мрачнее самого мрака! Я бы сравнила её с "Чёрным квадратом" Малевича. Понимаю, конечно, что это такая авторская задумка: показать безысходность положения тамошних жертв труда во имя реализации плоской утопической идеи ( ну и похвастаться знанием о всесоюзном тлении: "вам отшибло нюх, но я то всё чую"), понимаю. Но это не то, что мне хочется читать накануне экзаменов, более того- это вообще не то, что мне хочется читать. Уже давно затихли предсмертные конвульсии страны, которую Платонов так невыгодно высветил своим литературным прожектором, а повесть всё живёт и пышет безнадёгой.
После токой "секир- башки" так охота залечь куда-нибудь на дно и там лично умереть. Не котлован, а выгребная яма.

В начале чтения мне подумалось, что Андрей Платонов в этом рассказе использует слог, близкий к традиционному, и герои вроде бы изъясняются обычно. Ан нет, чем дальше читаешь, тем больше находишь особенностей платоновского стиля. Да и содержание как будто необычное получается.

Алексей Алексеевич Иванов, гвардии капитан, едет после окончания войны домой. Поскорее попасть к своей семье ему мешают задержки поездов. Однако не только это: капитан и сам как-то не особо торопится, ему, видите ли, свободным хочется ещё побыть некоторое время. Знакомится у вокзала с девушкой Машей, тоже едущей с фронта, где работала помощником повара. Они с ней хорошо общаются. Наконец-то поезд приходит, Алексей едет в одну сторону с девушкой, которой надо сходить раньше. Вместо прощания Иванов внезапно решает выйти и проводить её до дома.
В этом городе он проводит двое суток. Затем продолжает путь до своего дома. И вот он прибывает. Родная семья. Радость, успокоение, расслабление…

Однако кое-что начинает его беспокоить. За время войны дети его подросли. Дочке Насте 5 лет, отца она не помнит, отчуждённо как-то его встретила. Сыну Пете двенадцать лет, но ведёт себя по-взрослому, командует матерью и сестрёнкой. Эко диво! Сынишка ведёт себя как хозяин дома. На вокзале уже при встрече он не кинулся отцу на шею с восторгом, как можно было предположить. Нет, когда Алексей обнимает его, Петруша говорит важно: «– Ты отец, что ль? (…) – Знать, отец!»

Иванов потом ещё подивится, как обстоятельно рассуждает сын об отношениях мужа и жены, какие примеры приводит.
После ужина дети ложатся спать, а родители ведут беседу (Петрушка, лёжа на печке, подслушивает).

А беседа оказывается ох какой непростой… Жена Любовь Васильевна рассказывает, как тяжело ей было жить, как она ждала любимого мужа. Алексей с удивлением и раздражением узнаёт, что к ним ходил в гости какой-то Семён Евсеевич, который приносил угощения детям.

Иванов ревнует, а читатель вместе с ним испытывает разнообразные переживания: по ходу разговора словно на лыжах взбираемся на гору, потом с неё катимся. Можно ещё назвать это эмоциональными качелями. Жена уверяет мужа в горячей любви к нему и верности. Алексей Алексеевич то с недоверием слушает объяснения, то вроде бы верит. Любовь Васильевна говорит, что Семён Евсеевич приходил в гости ради детей, его дети вместе с матерью погибли от рук нацистов. Но вот Любовь Васильевна говорит, что гость однажды поцеловал её, и уже опять ревность поднимается в душе мужа. Но поцеловал гость только в щёку, так успокаивает Иванова жена.

Жена во всём доверчива и откровенна. И, когда, вроде бы, подозрения мужа (и читателя) ослабевают, жена рассказывает, что на работе на неё повышенное внимание обращал инструктор райкома профсоюза. Признавался в любви к Любови. И она допустила близость с ним. Только один раз, и радости это ей не доставило.

Раздражение Иванова превратилось в гнев. Высказал он супруге обидные слова, взял свой вещмешок и покинул дом. Куда же отправиться? Ну конечно, к девушке, повстречавшейся ему в пути.

Вот тебе и возвращение домой к своей семье! Необычный вроде поворот. В то же время в жизни всякое бывает. Драматические, даже трагические события при возвращении случались. Мне известна одна история, когда вернувшийся герой Великой Отечественной войны застрелил свою жену. А ещё слышал историю, когда другой герой не вернулся к семье, потому что встретил на фронте и полюбил другую женщину.

Так и капитан Иванов, раздираемый гневом и разочарованием в своей супруге, принял решение ехать к Маше. Себя он почему-то ни в чём не винит, о своей неверности не думает. Каков финал произведения, читатель узнает, прочитав рассказ.
Произведение пронизано глубоким психологизмом. Если кто очень давно был знаком с рассказом, как я, тем также советую перечитать его. Перед чтением вначале слушал аудиокнигу в отличном исполнении Георгия Столярова.

Платоновский сокровенный человек это тот, -
кто согласен кровь лить, но только не зря и не дуриком;
кто привык украшать жизнь геройскими рассказами;
для кого мастерство трудового человека важнее и ценнее умения воевать;
для кого родина – сердечное дело:
кто считает, что всю агитпропаганду написал дурак или бывший дьячок;
кто не понимает, почему командарм должен ехать один в целом поезде:

На счету Фомы Пухова, платоновского сокровенного человека немало и других высказываний. И все это прикрывая беспристрастными выпадами в собственный адрес. Называя себя природным дураком и человеком облегченного типа, Пухов лукавит, все это лишь ширма, природная хитрость, позволяющая выжить, открыто критикуя существующую власть. Он не враг, он смутный человек, ветер, дующий мимо паруса революции.

Сколько их было таких, не нашедших своего места в новых реалиях, на волне собственного горя отправляющихся на поиски чего-то, зачастую и не знающих где и что искать. Как тот поезд, неизвестного маршрута и назначения:

Небольшое предисловие: заметила сегодня двух ребятишек, заглядываюших остожно в яму, вырытую под фонарный столб. И тут что-то в голове зашевелилось...

Котлован мы читали в школе и, скажу честно, сюжета я бы не вспомнила, если бы не порылась в интернете. Но зато я хорошо помню ужас, который сопровождал меня все время чтения этой книги.Котлован, яма - ведь это же еще и место расстрела. И место смерти (это уже ассоциации). По степени ужаса эта немного слабее, чем "1984", но где-то на уроне "Мы". О чем? Да все о том же - о социализме/коммунизме с НЕчеловеческим лицом.
Вот сейчас, освежив сюжет в памяти, я понимаю, что эта для меня совершенно точно самая страшная книга про ужасы раннего социализма/коммунизма из всех, которые доводилось читать. Другие - да, страшные. Но рационально страшные. А эта - страшная иррациональна. Действительно, как Кафка...
Хотя вот пишут - антиутопия, был запрещен. Нам в школе это преподносили как КЛАССИЧЕСКУЮ советскую литературу, "за власть советов", о коммунизме именно с человеческим лицом. Неужели так велика сила обмана, что можно одно выдавать за другое?

Эта книга должна была мне не понравится. Тут описан не самый мой любимый период истории (плюс я очень плохо его знаю), да и про слог Платонова была наслышана, что это очень сложно и непонятно. Готовилась к худшему, так сказать. Но очень неожиданно книга мне понравилась, а в слог Платонова я влюбилась.

Трудился главный герой на заводе и тут задумывается: «А в чем же смысл?». И как только задумался, сразу работать не может. А не работать нельзя, вот и пошел наш герой не понятно куда (смысл искать). Нашел рабочих, который роют котлован (равно светлое будущее) для строительства единого здания для всего местного пролетариата, и тоже стал рыть, ведь в этом же тоже должен быть какой-то смысл.

Книга была написана во времена первой пятилетки, и автор через такую яркую метафору с Котлованом изобразил всю абсурдность коллективизации. Люди просто забывали про настоящее, и работали ради чего-то, ради того, что им пообещали, ради того, что они сами себе нафантазировали. И вся их жизнь – это рытье этого котлована. Кстати, можно легко переложить на сегодняшнее время, когда многие работают на нелюбимых работах и времени у них остается только прийти домой поесть и лечь спать.

А вторая часть про раскулачивание. Люди спят в гробах, съедают своих лошадей до рвоты, чтобы они не достались другим, медведь ходит по избам, ищет кулаков, людей отправляют на плотах по рекам. И вот, на несчастье, одних, строится «счастье» других.

Платонов с помощью жуткой метафоры и тлена показал, как он видел тот период времени. Я точно не поняла все смыслы, все отсылки в книге (даже во фразах героев есть скрытые лозунги), потому что тут либо нужно знать хорошо историю, либо жить в то время. Но в целом атмосфера безысходности, потеря смыслов и идеалов, на сквозит всю книгу.

Книга очень специфичная, здесь все очень завулировано (поэтому обязательно читайте разборы), но написано очень красиво. Я всю книгу выделяла какие-то жуткие, но прекрасные цитаты.

Тяжелое, мучительное и депрессивное чтение. И невозможно вот так прямо определить жанр: антиутопия смешивается с социальной фантастикой. Книга о великой жертве во имя будущего, книга о поиске того, что дальше, чище и светлее, чем земля. Люди погружаются в котлован, а сами мучаются  и мечтают о свете и дальнейшем пути, истине и откровении, тоскуют об этом, тянутся к нему. От земли к свету, жертва во имя жизни других поколений, принятие смертей и проводы товарищей, вереница гробов, смерть ребенка, "отпуск" по реке кулаков, дом, в котором все люди смешаются, как будто Вавилонская башня — мне все это прямо позванивает настырно как звонок-отсылка к библейским мотивам, более глубоким, чем фон и время произведения.

Это закономерно, потому что Платонов и сам был "неустойчивым и неопределенным элементом", у его родителей были абсолютно разные взгляды на религию и веру. Эта разница мировоззрений оказала влияние на мироощущение автора.

Время четко говорит о том, что это начало коллективизации, а вот место размыто, оно безлико, нет привязок к географии, люди туда приходят как по волшебству, появляются сами собой, из ниоткуда практически, эти расстояния доступны даже калеке и группам людей, но при этом разделение деревня/город очень четкое, люди из этих мест не перемешиваются сразу. И в деревню опять-таки не все приходят, а 2-3 человека " приносят актуальную коммунистическую повестку", напоминает явление апостолов с Божьим словом.

Есть отсылка и к райским мотивам: дом, где всем будет хорошо и привольно, более ясное понимание окружающего и вера в него у ребенка, вспоминаем цитату "Не расти, девочка, затоскуешь!" ( райское, полудетское состояние людей до осознания добра и зла, вера в чудо, как только познали, сразу затосковали).

Но сразу же возникают и вопросы: Вавилонская башня росла вверх, а у Платонова люди копают вниз, вглубь, к сердцу земли, а не к небу, считают это место будущим счастьем для всех.

Но вот в этом и особенность Платонова, что вроде бы и мотивы все эти есть, а назвать их чисто библейскими нельзя, философски-религиозными скорее. Видимо, потому что все так переплетено и неясно, книгу я читала долго и медленно, пытаясь глубже осознать и понять. Но, видимо, перечитывать мне ее пару раз, чтобы "снять еще несколько пластов земли со дна" произведения.

Честно говоря, меня ошеломила эта повесть. Очень жаль, что она так и не попала мне в руки в школе, очень хотелось бы обсудить её со своей учительницей, высказать свои робкие рассуждения, докопаться до большего, но самое главное – прожить её не в одиночестве и постараться ничего не упустить.

Я была уверена, что легко прочту эту повесть, но это оказалось огромным заблуждением – стиль автора не может оставить никого равнодушным, ведь сквозь слова и образы нужно буквально прорываться: они давят, словно специально сопротивляются, не дают пройти. Ты читаешь книгу, а слышишь будто бы внутренний голос, да только не свой. Чужой. Он странный, повествование не похоже на привычное, но чем сильнее сопротивление, тем больше тебе хочется идти дальше и вникать во всё происходящее. Идти вперёд страшно, от сатиры горько и в какой-то момент хочется бросить всё и уйти, но это не так просто. Рассказывать о сюжете не хочется – я либо опошлю его своим корявым пересказом, либо смогу передать лишь малую часть из огромного полотна, которое соткал автор.

Это нужно читать и переживать. Главное – не сдаться в самом начале.

Необычно, неординарно, своеобразно. Все это применимо к творчеству Андрея Платонова. А в сочетании с талантом – экстракт невероятного.
Читая Платонова, не знаешь, как относиться к прочитанному. Как понять смысл, как назвать то, о чем он пишет.
Драматические, даже трагические события соседствуют с гротеском изображения советской действительности.
Жилищный кризис решается приспособлением под жилье огромных выращенных тыкв!
Отдельного слова заслуживает лирическое отступление автора о «невыясненных» советских служащих.

«Ювенильное море» - о коллективизации в системе мясосовхозов.
С одной стороны есть вредители, уводящие к кулакам племенных быков и тучных коров, есть погибшая доярка Айна, пытающаяся их разоблачить.
Есть и пафос, присутствующий в советских произведениях, рассказывающих о построении социализма и людях, активных строителях новой жизни.

Но есть и другое.
Наверное, отсутствие бань, горячего питания и недосыпание колхозников, как и выделение на весь район аж целого ящика гвоздей, можно объяснить нищетой и трудностями первых лет советской власти, но как объяснить остальное.
Как работники не стараются (выкладываются до пота), а на гурту не только не становится лучше, а все хуже и хуже.

Добывать необходимые стройматериалы в советских учреждениях Надежде Босталоевой (руководителю мясосовхоза) приходится весьма недвусмысленными методами: собственным телом и это ей не впервой:

А в соседнем колхозе, который возглавляет бездельник и бюрократ Умрищев – молочная продукция жирнее и качественнее совхозной.
Да и сам колхоз у Умрищева – весьма интересен. В нем состоят только зажиточные крестьяне, да и скот не обобществлен. По сути, колхоз есть только на бумагах и в голове Умрищева. Потому и жизнь там лучше, чем в совхозе.

И этими странностями не ограничиваются прелести новой жизни. Их можно перечислять еще и еще.

Финал не менее двусмысленный.
Умрищева снимают с должности, но он теперь живет с бабушкой Федератовной (еще один сочный образ) - ярой поборницей новой жизни. Странный союз.
Бесталоева с инженером Вермо уплывают в Америку, якобы учиться. Но что будет потом?

⠀
Мне кажется, определение «прекрасный и яростный» к нашему сегодняшнему миру тоже отлично подходит.

Последние дни читаю советскую литературу и, в сравнении с моим обычным кругом чтения, очень осязаемо чувствую, какая она всё-таки самобытная. В первые десятилетия после распада СССР было принято открещиваться от советской культурной традиции, игнорировать её, но сейчас, мне кажется, уже можно оглянуться назад и увидеть советские тексты по-новому. Кроме топорного соцреализма были там и уникальные сюжеты, методы, стили, которые не могли родиться ни в каких иных условиях. Тексты Андрея Платонова, например.

Если вас пугают «Котлован» или «Чевенгур» (меня пугают), можно прикоснутся к Платонову через рассказы. «В прекрасном и яростном мире» хорош для этого:в нём уникальный стиль Платонова уже ярок, но ещё не настолько, чтобы ослепить читателя. Прочла его сегодня, и это такое удовольствие! Совсем другой регистр языка, мышления, восприятия!
-----