Нетерпение сердца. Новеллы

Выбирая на прочтение одну из новелл Цвейга, я обшарила довольно много страниц, прочитала достаточно аннотаций, постоянно сравнивая, что же на данный момент больше подходит по настроению. И наткнулась на эту новеллу, о которой уже, конечно же, слышала, но познакомиться так и не приходилось.

Шахматы я любила всегда. В детстве - за умные лица и непонятные разговоры взрослых, когда они играли в эту игру. А также за интересные фигурки, значимость и предназначение которых я до конца не понимала, пока...
Пока меня не научили в них играть, точнее, не показали, как и какая фигура ходит. Собственно, на этом мое мастерство и заканчивается. Не могу я просматривать на несколько ходов вперед всю игру, и все тут! Максимум, что мне удавалось, это хода три. И то, все мои планы всегда рушились, потому что противник "не туда" ходил.

Но я не перестаю восхищаться тем, как люди могут продумывать ситуацию на много-много ходов вперед. Видеть концовку, когда есть лишь начало. В бизнесе они, должно быть, как рыбы в воде.
Все бы хорошо, да только профессионалами таким игрокам не стать. А если и стать, то не единственными в своем роде. Чтобы быть неповторимым игроком, нужно быть "не таким, как все" человеком. И в реальной жизни тоже. Только вот вопрос: всегда ли это "хорошо"?

Знаю, что наверняка пишу это не первая, но Цвейг - мастер в описании характеров людей, их поведения в непривычных ситуациях. Эдакий бесплатный (если время не считать, но тогда у нас, считай, вся жизнь платная) экскурс в непредсказуемость и обязательно наличие сильных эмоций участников действия, которые непременно передадутся читателю. Преобразившись во что-то свое, оставив какие-то вопросы, мысли после себя. Но разве не для этого мы читаем?
Цвейг полностью смог погрузить меня в текст. Читая, не замечала ни погоды за окном, ни сколько времени прошло, ни сколько страниц прочитано. Лишь немой вопрос стоял в голове: что же дальше? И то, чаще всего он был именно немой и даже не появлялся на радаре.
Еще я восторгаюсь умением автора пробудить в людях доверие. Ведь историю он в очередной раз рассказывает не свою, а чужую. И в очередной раз чувствуется, что он находится рядом, но он не мешает. Он только слушает и слышит. А потом выливает это все на бумагу. Быть может, чтобы поделиться с читателями, может, чтобы оставить что-то после себя. Возможно, его преследуют вообще совершенно другие цели. Может, их и нет. Все может быть.
Но путешествие с Цвейгом в глубину по просторам человеческих жизней, неожиданные повороты событий, люди-люди-люди, ошибки, стремления, одиночество, - все это мне безумно нравится. И однозначно буду продолжать.

Вы когда-нибудь были зациклены на чем-нибудь одном? Типа безвылазно сидели и рисовали план бомбы, чтобы взорвать эту планету в пух и прах? И так до конца жизни. Хотяяя, как Вы прочитаете мой вопрос, если так оно и есть?
Так вот, мономания. Способность и желание заниматься лишь чем-то одним. Ограниченность? Или глубина?

Талант, безумие - оно все там ступает рядом и не поймешь, кто и при каких условиях обгоняет другого.

А в шахматы с самим собой Вы когда-нибудь пробовали играть? Не самое интересное (очень мягко говоря) занятие на свете, честно Вам скажу.
Сразу заранее известно, кто выиграет, потому что знаешь план одного и план второго.
Ну, а были ли Вы когда-нибудь в настоящем одиночестве, без людей вокруг, лишь в четырех стенах, откуда не могли выбраться по собственной воле? Лишали ли Вас свободы? Пытали одиночеством? Что бы Вы предприняли, чтобы не сломаться? Или... Сломались бы?

Как-то так. На этом все. Откланиваюсь.

Пронзительная любовь, пронесенная через всю жизнь и превратившая судьбу женщины в ад. Как можно было так любить, зачем? Ведь большинство людей (если не все), справляются со временем с этой безответной юношеской любовь – по-разному, коннчо, но справляются и учатся как-то дальше жить.
А ждать вот так вот, что тебя заметят, узнают, полюбят – может быть, можно в 15 лет, в 20, но не в 30 же… Это ведь страшно, очень страшно, потому что человек обрекает себя на вечное одиночество и безнадежное ожидание…

Весь мир она готова была отдать за мимолетное счастье хоть изредка быть с ним – а он видел ведь в ней лишь продажную женщину… Как горько и больно читать, что героиня думает, будто понимает своего возлюбленного – но можно ли понимать человека, которого выдумала?

Мне кажется, это заблуждение – может быть, неосознанное, призванное уменьшить боль от разочарования «неузнавания». Ведь как, откуда она могла знать, как любит он или любил бы небезразличную ему женщину – она-то была нелюбимой, одной из многих (частая ошибка влюбленной отчаявшейся женщины – подобные выводы и обобщения)… да, она все время за ним наблюдала, но едва ли хорошо знала…

Отсюда, мне думается, и другое (тоже весьма распространенное, увы) заблуждение:

Нет, не трудно обычно, потому что любят не лицо – любят душу. И запоминается и дорог становится не облик, не одежда – а какой-то характерный жест, неуловимая ямочка от едва заметной улыбки, особый поворот говоры, манера поизносить тот или иной звук, голос, взгляд… А здесь неузнавание вызвано незнанием и – равнодушием… Она ему просто не нужна.

Он никогда не любил ее. Он никогда не замечал ее…
А она на что-то надеялась…
И сколько таких вот тайн хранят измученные сердца!.. Сколько людей таятся, потому что бояться прийти и получить ответ на свой вопрос – потому что он, скорее всего, разобьет все надежды…

Мне жаль героиню, я в чем-то ее понимаю – но Бог сжалился над ней и дал ей, такой фанатичной женщине, другой «объект» для сотворения кумира, несравнимо лучший – сына. У тысяч несчастных женщин нет такого счастья и утешения! А она…

Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться…

Измена и запоздалое раскаяние. Страх, сковывающий члены, оцепеняющий, уничтожающий всякий источник радости. И кажется, что тебя поглатило каким-то тёмное, отвратительное пространство и не вырваться больше к свету. Но цена любви велика.
Ирена изменила мужу. Ирена стала жертвой шантажистки. Ирена замкнулась в себе. Над ее судьбой завис Дамоклов меч. Сколько ещё продлится эта неопределенность? Разве есть прощение для такого поступка? Смеет ли она вымаливать его? И что делать с чувством стыда?
Маленькая новелла с таким глубоким смыслом. Читала ее я очень напряженно. И неволей почувствовала жалость к этой испуганной оступившейся женщине, которая осталась наедине со своим страхом.
Но каков конец! Безусловно, Цвейг - мастер психологического сюжета.

Своеобразная книга, которая вызвала разнообразные эмоции. Цвейга для себя я открыла, прочитав его "Письмо незнакомки". Письмо, я прочла на одном дыхании, за вечер, да и рецензия об этом факте свидетельствует. Но вот "Амок" - это другое. Завораживает, не позволяет оторваться, захватывает так, что хочется кричать. Когда писала эти строки, пришла к выводу, что книги Цвейга вызывают неимоверное желание. Да, читая Цвейга испытываешь литературный оргазм. Но читая "Амок" я постоянно анализировала, размышляла, согласна ли я с поведением героев. Они вызывали противоречивые чувства. Вначале, я ощущала себя на корабле, как временами меня качает, как душно в каюте. Далее меня окутывала приятная прохлада вечера и легкий бриз волн. Меня кружило от внезапного волнения, и бежала окутанная амоком с крисом в руках, вслед за неизвестной леди...
Все это завораживает, впечатляет и не оставляет равнодушным - советую!

Отдельной спасибо nad1204 за совет)

Прочитав Марию Стюарт, я хотела продолжить свое знакомство со Стефаном Цвейгом. Безумно рада, что именно эта книга стала этим продолжением. Книга о любви, сострадании, долге, чувствах людей, о жизни.

Бедное дитя Эдит, по воле рока не может ходить... Она думает, что является обузой для всех.

Молодой офицер Гофмиллер совершил поступок, изменивший всю его жизнь. Чтобы было, если бы он не убежал тогда? Убежать, скрыться от всех, убежать как преступник проще всего, но что после этого последует? Порой один поступок может изменить жизнь кардинальным образом: один побег, одно слово, один жест, одно мнение, одно опоздание, одна просьба, одна возможность сделать... Только после одного поступка можно запасть в душу человека и разбудить в нем чувства. Так и случилось с Эдит. Будучи инвалидом, она устала ждать. Устала от всего этого. Ей нужно все и сейчас, она устала ждать. Нетерпение сердца...
Можно обмануть все, но не время. Оно бежит, бежит, бежит, не давая исправить поступки, которые совершили люди, не подумав о последствиях. Можно обмануть всех, но не любящего тебя человека...

Но можно ли без конца сдерживаться...

Лишь обделенным судьбой, лишь униженным, слабым, некрасивым, отверженным можно действительно помочь любовью. Тот, кто отдает им свою жизнь, возмещает им все, что у них отнято. Только они умеют по-настоящему любить и принимать любовь, только они знают, как нужно любить: со смирением и благодарностью.

Всем советую прочитать, ведь именно книги учат нас. Темы, которые там поднимаются будут актуальны всегда: в начале XX века, в 2014 году и даже в далеком-далеком будущем. Как ни странно, меняются века, но проблемы, тревожащие людей остаются неизменными.

Вся книга на надрыве, как в последнем полете птицы, которую подстрелили. Она то падает вниз камнем, то, набирается сил и вновь взлетает, стремится вверх, к солнцу и свету, но сил хватает ненадолго и она вновь парит к земле, отчаянно сопротивляясь.

Я довольно спокойный человек, сильные эмоции мне чужды, в моей жизни эмоциональный фон одинаково-ровный, поэтому я в книгах всегда ищу возмещения. Хочется пережить то, чего в реале нет и не будет, почувствовать и проникнуться, чтоб захватило и понесло, но в 80% литературы я не получаю тех эмоций, что ищу. А в этой истории я получила столько чувств, что не могла насытиться, не смогла принять. Они переливались через край, били фонтаном, обжигали и леденили, заставляли сжиматься сердце и проглатывать комок в горле. Наверное это из за прямой речи, которая читалась как слышалась-где то быстро, с горячностью, суетливо, восторженно, временами устало, с паузами, замирая и переходя на шепот, потом на крик и пронзительное равнодушие, на грани отвращения к самому себе. Как исповедь.

Тот самый случай, когда в истории нет виноватых и правых-просто прихоть судьбы. Она богатая, молодая и красивая-прикованная к инвалидному креслу. Больше всего на свете она хочет снова ходить, бегать, кружиться в танце и вести тот образ жизни, который ведут все здоровые девушки ее возраста. И, конечно, еще Любви. Он-здоровый, сильный и благородный лейтенант, который случайно не заметил ее недуга и пригласил танцевать, тем самым затронув ее самое больное место. Она не могла не влюбиться, а он не мог не испытать сострадания и желания хоть как то помочь ей, облегчить ее участь, вселить надежду. А нужна ли жалость?

Пронзительная, болезненная до всхлипов, история о сострадании и надежде, о любви и чувстве долга, об отчаянии и малодушии, об ответственности и о том, что "сердцу -все таки-не прикажешь". Очень сильная книга. После нее вспоминается слова Маленького Принца Экзюпери: "Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили".
Книгу, как и ее автора-в любимые.

Как мне стыдно, ой как мне стыдно.
Ссылаюсь на то что когда первый раз начинала читать была не в том настроении. А сейчас наконец то дочитала сие произведение, и просто нет слов.
Люблю книги которые заставляют трепетать сердце.
Люблю книги в которых описываются переживания от лица молодого человека, когда внутри прям всё переворачивается.
Эта именно такая.
Не простая, печальная, трагическая история которая не сможет оставить равнодушным.

Вода – жидкая, огонь – жжется, Цвейг – пишет психологическую прозу.

Мы знакомимся с господином фон Кекешфальва, его больной дочерью Эдит и молодым офицером Антоном Гофмиллером, который всю жизнь не может себе простить малодушия, которое стало причиной трагедии. Но если посмотреть повнимательнее, разве Антон был тем, чья слабость погубила это семейство?

Я никогда не пойму Эдит. Я молода, я здорова, мне, чего бы я ни воображала, никогда не понять, что значит быть калекой прикованной к инвалидному креслу. Существовать без надежды на то, что у тебя когда-то будет нормальная жизнь, зато с убежденностью, что никогда не будет любви, потому что в тебе никогда не увидят возлюбленную, женщину, будущую мать. Быть может, женятся на приданном и будут жалеть или терпеть, но не любить. Можно говорить о том, что люди как-то живут, даже в олимпиадах участвуют, ищут свое место в мире, не унывают и не озлобляются, а находят в себе силы радоваться жизни. Но я не могу ее осуждать. Ведь я не могу представить себя на ее месте, не могу даже вообразить, сколько силы нужно, чтобы не пасть духом. Могу только констатировать, что у Эдит этой силы нет. Она страдает, и страдает со всем жаром и эгоизмом юной девичьей души, заставляя страдать за компанию и всех сострадающих: отца, кузину, которая не может выйти замуж, чтобы не оставлять Эдит, старых слуг, которые помнили ее живой и подвижной. Она сама не видит в себе нормального человека, возводя свою ущербность в превосходную степень, – отказывая себе в праве любить, пока не вылечится. Трагедия дома фон Кекешфальва не в болезни Эдит, а в ее отношении к этой болезни, когда приглашение на танец от человека, который не знает тебя, и точно не желает оскорбить – причина истерики.

Отец не может ни вылечить единственную дочь, ни сделать счастливой. У него недостаточно силы, страсти, собственной убежденности, чтобы заставить ее поверить, что жизнь не кончена, что она может быть счастлива, даже будучи прикованной к коляске. Что она – прежде всего девушка, потом калека, а не наоборот. Он сам сломан и раздавлен ее увечьем и ее убежденностью в своей ущербности. Жажда жизни, и радость жизни с неотвратимостью утекают из господина фон Кекешфальва. И из всего этого дома.

Мы добрались до Гофмиллера, который тоже слаб. Но сколько нужно силы, какая должна быть цельная личность, чтобы не жалеть, не принимать на себе «крест» заботы, упиваясь собственным благородством и отрабатывая «мученика», а быть способным на любовь? Откуда взяться этой силе, если он молод, по молодости глуп, еще не бит жизнью, да и жизни совсем не видел? Он не влюбляется в Эдит, потому что просто не может в нее влюбиться. Да, это приводит к краху, но разве Антон виноват, что именно его слабость послужила последней каплей? По мне, так трагедия разыгралась бы и без участия Гофмиллера, разве что чуть позже. Его можно осудить за то, что все его «сострадание» росло из самодовольства, когда он заурядный и бедный офицер одним фактом своего присутствия мог осчастливить богатых и влиятельных. Его можно осудить за то, что смалодушничал и сбежал. И он сам себя за это судит. И сам себя за это наказывает. Мне кажется, что наказывает – увы – слишком строго, преувеличивая свою вину и взваливая себе на плечи ответственность не только за свое малодушие, но и за слабость других.