Русские классики на театральной сцене. Александр Николаевич Островский (аудиокнига на 3 CD). Подарочное издание

Лидия.Кто вам позволил говорить здесь такие слова?
Васильков.А кто позволяет зрячему вывести на дорогу слепого, кто позволяет умному остеречь неразумного, кто позволяет ученому учить неученого?
Лидия.Вы не имеете права учить меня.
Васильков.Нет, имею. Это право – сострадание.
Лидия.Вам ли говорить о сострадании! Вы видите жену в таком положении и не хотите заплатить за нее ничтожного долга.
Васильков.Я даром денег не бросаю. Ни боже мой!
Надежда Антоновна.Я не понимаю вашей философии. Все это для меня какая-то новость, принесенная с луны. Разве платить за жену – значит бросать даром?
Васильков.Какая же она мне жена! Да она ж сама сказала, что у нее денег больше, чем у меня.
Надежда Антоновна.«Сказала». Мало ли что может сказать женщина в раздражении! Как бы жена ни оскорбила мужа, все-таки надо жалеть жену больше, чем мужа. Мы так слабы, так нервны, нам всякая ссора так дорого обходится. Горячая женщина скоро сделает глупость, скоро и одумается.
Васильков.Да она же не говорит, что одумалась.
Лидия.Я одумалась и раскаиваюсь в своем поступке.

Надежда Антоновна.Что за шум у вас!
Васильков.Возьмите от меня вашу дочь! Мы с вами в расчете. Я возвращаю ее вам такую же безнравственную, как и взял от вас; она жаловалась, что переменила свою громкую фамилию на мою почти мещанскую; зато я теперь вправе жаловаться, что она запятнала мое простое, но честное имя. Она, выходя за меня, говорила, что не любит меня; я, проживя с ней только неделю, презираю ее. Она шла за меня ни с чем, я заплатил за ее приданое и за ее наряды; это пусть она зачтет за то, что я неделю пользовался ее ласками, хотя и не один.
Лидия.Ха, ха, ха! Какая трагедия!
Надежда Антоновна.Что вы! Что вы! У вас какое-то недоразумение. Бывают случаи, что люди расходятся, но всегда мирно, прилично.
Васильков (Телятеву) . Друг мой, не оставляй меня; мне нужно сделать некоторые распоряжения. Вот твои деньги, возьми их! Я хотел за твою доброту заработать тебе огромные проценты. Возьми их! (Отдает деньги Телятеву, тот кладет их небрежно в карман. Лидия пристально смотрит на деньги.) Нужно сделать некоторые распоряжения, написать к матушке… Я застрелюсь. (Опускает голову на грудь.)

Надежда Антоновна.Вот, Лидия, Савва Геннадич делает тебе предложение через меня: он просит твоей руки. Хотя со своей стороны я согласна и очень рада, но твоей воли нисколько не стесняю.
Лидия.В таком деле, разумеется, я должна иметь свою волю, и если б мне кто-нибудь понравился, поверьте, maman, я скорее бы послушалась своего сердца, чем вашего совета. Но ко всем моим поклонникам я равнодушна одинаково: вы знаете, скольким женихам я уж отказала; а выйти замуж надо, пора уж, потому я и предоставляю себя в полное ваше распоряжение.
Васильков.Значит, вы меня не любите?
Лидия.Нет, не люблю. Зачем я буду вас обманывать! Но мы с вами после объяснимся. Маman, вы беретесь устраивать мою судьбу, помните, что вы же должны будете и отвечать за мое счастье.
Надежда Антоновна (Василькову) . Слышите, мой друг?
Васильков.Я очень жалею.
Лидия.О чем? Что я вас не люблю?
Васильков.Нет, что я поторопился.

Телятев.Вот уж не понимаю. Что ей сказать?
Лидия.А то, Jеаn, что мы любим друг друга и желаем быть неразлучны на всю жизнь.
Телятев.Да, вот что! Значит, по форме, как следует, законным браком. Ну, извините, я этого не ожидал.
Лидия.Что я слышу? Чего же вы ожидали? Говорите!
Телятев.Быть вашим слугой, рабом, чем угодно. А что касается брака, – это уж не мое дело.
Лидия.Как же вы осмелились?
Телятев.Я ни на что не осмеливался. Я только не запрещал вам любить меня, и никому запрещать не буду.
Лидия.Да разве вы стоите моей любви?
Телятев.Совершенная правда, что не стою; но разве любят только тех, которые стоят? Что ж бы я был за дурак, если бы стал отказываться от вашей любви и читать вам мораль? Извините, учить вас морали я никак не возьмусь, это мне и не по способностям, и совсем не в моих правилах. По-моему, чем в женщине меньше нравственности, тем лучше.
Лидия.Вы чудовище! Вы гадкий!
Телятев.Справедливо, и потому вы сами должны благодарить меня, что я не женился на вас.
Лидия уходит.
Вот было попался-то! Хорошо еще, что цел. Нет, эти игрушки надо бросить; так заиграешься, что и не увидишь, как в мужья попадешь. Долго ль до греха, человек слаб. (Идет к дверям.)
Входит Васильков.

Лидия.Никто не делал, никто не смел делать; мои женихи от меня, кроме презрения, ничего не видали. Я сама искала красавца с состоянием, – теперь мне нужно только богатого человека, а их много.
Надежда Антоновна.Не ошибись в своих расчетах.
Лидия.Неужели красота потеряла свою цену? Нет, maman, не беспокойтесь! Красавиц мало, а богатых дураков – много.
Входит Андрей.
Андрей.Господин Телятев.
Лидия.Вот вам первый.
Надежда Антоновна (Андрею) . Проси!

Андрей уходит.

Лидия.Оставьте нас, не мешайте. Вот кто заплатит за все.

Надежда Антоновна.А если?…

Лидия.А если?… Ну что ж? Вы говорите, что у Василькова большое состояние, – тогда пошлите за ним. У него золотые прииски, он глуп, – золото наше.

Лидия.Какое положение! Его нельзя терпеть ни в каком положении. Он не знает нашей жизни, наших потребностей, он чужой.
Надежда Антоновна.Ах, он часто говорит правду.
Лидия.Да кто же ему дал право проповедовать! Что он за пророк! Согласитесь, maman, что гостиная не аудитория, не технологический институт, не инженерный корпус.
Надежда Антоновна.Лидия, ты уж очень безжалостна с ним.
Лидия.Ах, maman, да какое же есть терпение его слушать! Какие-то он экономические законы выдумал! Кому они нужны? Для нас с вами, надеюсь, одни только законы и есть – законы света и приличий. Если все носят такое платье, так я хоть умри, а надевай. Тут некогда думать о законах, а надо ехать в магазин и взять. Нет, он сумасшедший!
Надежда Антоновна.А мне кажется, он просто оригинальничает. Так многие делают. Он не очень образован, а может быть, и не умен, остроумием не отличается, а говорить надо что-нибудь, чтоб быть заметным: вот он и хочет показаться оригиналом. А, вероятно, и думает, и поступает, как и все порядочные люди.
Лидия.Может быть, и так; но он надоел до невозможности.

Кучумов.И я то же самое, то же самое. Зачем у вас этот Васильков? Надо быть разборчивее.
Надежда Антоновна.Отчего ж ему не бывать?
Кучумов.Неприятен… Кто он такой, откуда взялся, никто не знает.
Надежда Антоновна.И я не знаю. Знаю, что он дворянин, прилично держит себя.
Кучумов.Да, ну так что ж?
Надежда Антоновна.Хорошо говорит по-французски.
Кучумов.Да. Невелико же достоинство.
Надежда Антоновна.Говорят, что у него какие-то дела, важные.
Кучумов.И только. Немного же вы знаете.
Надежда Антоновна.Кажется, неглуп.
Кучумов.Ну, уж об этом позвольте мне судить. Как же он к вам попал?
Надежда Антоновна.Не помню, право. Его представил кто-то; кажется, Телятев. У нас все бывают.

Васильков один.
Васильков.Как она ласкова со мною! Удивительно! Должно быть, она или очень доброе сердце имеет, или очень умна, что через грубую провинциальную кору видит мою доброту. Но как еще я сердцем слаб! Вот что значит очень долго и постоянно заниматься чистой и прикладной математикой. При сухих выкладках сердце скучает, зато, когда представится случай, оно отметит и одурачит математика. Так и мне сердце отметило; я вдруг влюбился, как несовершеннолетний, влюбился до того, что готов делать глупости. Хорошо еще, что у меня воля твердая и я, как бы ни увлекался, из бюджета не выйду. Ни боже мой! Эта строгая подчиненность однажды определенному бюджету не раз спасала меня в жизни. (Задумывается.) О, Лидия, Лидия! Как сердце мое тает при одном воспоминании о тебе! Но ежели ты бессердечна, ежели ты любишь одни только деньги!… Да, такая красавица легко может взять власть над моей младенческой душой. Я чувствую, что буду игрушкой женщины, ее покорным рабом. Хорошо еще, что у меня довольно расчета, и я никогда не выйду из бюджета.