Русские классики на театральной сцене. Александр Николаевич Островский (аудиокнига на 3 CD). Подарочное издание

Лидия.Я бы хотела жить опять вместе с вами.
Васильков.Невозможно. Вы так быстро меняете свои решения, что, пожалуй, завтра же захотите уехать от меня. Для меня одного позора довольно, я двух не хочу.
Лидия.Но вы должны меня спасти.
Васильков.Как я вас спасу? Есть только одно средство; я вам предложу честную работу и за нее вознаграждение.
Лидия.Какую работу и какое вознаграждение?
Васильков.Подите ко мне в экономки, я вам дам тысячу рублей в год.
Лидия (встает с дивана) . Ступайте вон!
Васильков уходит.
Телятев (отнимая платок от глаз) . Теперь вы выздоровели, я могу перестать плакать.

Лидия (с радостью) . Он застрелился?

Телятев.Нет, раздумал.
Лидия.Жаль. Можно вам поверить тайну?
Телятев.Очень можно.
Лидия.Вы умеете их беречь?
Телятев.Нет, не умею. Зато я умею их терять сейчас же, это лучше. Скажите мне в одно ухо, у меня в ту же минуту вылетит в другое; а через час, хоть убейте, никакой тайны не вспомню.
Лидия.Наши дела очень плохи, нам просто жить нечем.
Телятев.В редком семействе не найдется такой тайны.
Лидия.Слушайте! Вы несносны. Я переехала от мужа потому… Нет, мне стыдно.
Телятев.Ах, что вы! Продолжайте! Меня-то стыдно? Я уж такой особенный человек, что меня никогда ни одна женщина не стыдилась.
Лидия.Ну, так и мне вас не стыдно. Я переехала от мужа в надежде на Кучумова; он мне обещал дать взаймы сорок тысяч.
Телятев.Ах, он чудак! Да отчего ж не восемьдесят?

Лидия.Скорее, чем вы думаете. Мы сами сегодня хотели переехать. Мы наняли нашу старую квартиру и постараемся из ее зеркальных окон даже не глядеть на эту жалкую лачугу с жалким обитателем ее. Вы играли комедию, и мы играли комедию. У нас больше денег, чем у вас; но мы женщины, а женщины платить не любят. Я притворялась, что люблю вас, притворялась с отвращением; но мне нужно было, чтоб вы заплатили наши долги. Я в этом успела, с меня довольно. Оценили ли вы мою способность притворяться? С такой способностью женщина не погибнет. Застрелитесь, пожалуйста, поскорей! Телятев, не отговаривайте его. Вы мне развяжете руки, и уж в другой раз я не ошибусь в выборе или мужа, или… ну, сами понимаете, кого. Прощайте! Все мое желание – не видеть вас более никогда. (Матери.) Вы послали за экипажем?
Надежда Антоновна.Посылала, он готов. (Уходит, за ней Лидия.)
Васильков.Кончено, теперь все уже для меня кончено.
Телятев.Ну, где же кончено? Мало ли еще осталось в жизни?

Телятев.Вы и по-гречески знаете?
Васильков.Учился немного.
Глумов.А по-татарски?
Васильков.Простой разговор понимаю – казанское наречие, а вот в Крыму был, так с трудом объяснялся.
Глумов (в сторону) . Уж это черт знает что такое!
Телятев.А вы давно из Крыма?
Васильков.Дней десять, не более. Я проездом был, из Англии.
Глумов (в сторону) . Как врет-то!
Телятев.Как же вы из Англии в Крым попали?
Васильков.А на Суэцком перешейке земляные работы меня интересовали и инженерные сооружения.
Глумов (в сторону) . А может быть, и не врет. (Василькову.) Вы нас застали, когда мы про брак разговаривали, то есть не про тот брак, который бракуют, а про тот, который на простонародном языке законным называется.

Васильков.Я хотел вам сказать, что она мне очень понравилась.
Телятев.Еще лучше. Да кому же она не нравится! Помилуйте вы меня! И что тут для меня интересного, что она вам нравится? Вы, должно быть, издалека приехали?
Васильков.Да, не близко-таки.
Телятев.Вот бы вы меня удивили, если б сказали, что вы ей понравились. Это была бы штука любопытная. А что она вам нравится, диковины тут нет. Я знаю человек пятнадцать, которые в нее влюблены без памяти, только из взрослых людей, а если считать с гимназистами, так и конца нет. А вы знаете что? Вы попробуйте сами ей понравиться.
Васильков.Да разве ж это так трудно?

Телятев.Ну, да уж я вам скажу.
Васильков.А что ж нужно для того? Какие качества?
Телятев.Такие, каких нет у нас с вами.
Васильков.А позвольте, например?
Телятев.А например: полмиллиона денег или около того.
Васильков.Это ничего…
Телятев.Как ничего! Батюшка вы мой! Да что ж, миллионы-то как грибы растут? Или вы Ротшильдам племянник, тогда и разговаривать нечего.
Васильков.Хотя ни то, ни другое; но нынче такое время, что с большим умом…

Васильков (сделав общий поклон) . Вы меня звали?
Лидия.Я умираю.
Васильков.В таком случае нужен или доктор, или священник; я ни то, ни другое.
Лидия.Вы нас покинули.
Васильков.Не я, а вы меня, и не простившись даже как следует.
Лидия.Так надо проститься?
Васильков.Если вам угодно.
Лидия.По-русски проститься – значит попросить прощенья.
Васильков.Просите.
Лидия.Я виновата только в том, что оставила вас, не сообразя своих средств; в остальном вы виноваты.
Васильков.Мы поквитались: я был виноват, вы меня оставили. О чем же больше говорить! Прощайте!
Лидия.Ах, нет, постойте!
Васильков.Что вам угодно?
Лидия.Вы за свою вину ничем не платите, а я могу поплатиться жестоко. Я кругом в долгу, меня посадят вместе с мещанками в Московскую яму.
Васильков.А! Вы вот чего боитесь? Вот какое бесчестье вам страшно? Не бойтесь! В яму попадают и честные люди, из ямы есть выход. Бояться Московской ямы хорошо, но больше надо бояться той бездонной ямы, которая называется развратом, в которой гибнет и имя, и честь, и благообразие женщины. Ты боишься ямы, а не боишься той пропасти, из которой уж нет возврата на честную дорогу?

Надежда Антоновна.Тебе надо лечь, Лидия, непременно. Напрасно ты себя, мой друг, утомляешь! По лицу твоему видно, что ты ужасно страдаешь. Я так и мужу сказала. Он сейчас придет. Вот твой спирт и капли, которые тебе всегда помогали.
Лидия (ложится на подушки) . Как он вас принял?
Надежда Антоновна.Очень вежливо, хотя довольно холодно. Он спросил, серьезно ли ты больна; я отвечала, что очень. Что вы, Иван Петрович, смеетесь?
Телятев.Мне равнодушно нельзя оставаться: надо либо плакать, либо смеяться.
Надежда Антоновна.Вы не знаете ни натуры, ни сложения Лидии; она такая нервная, такая нервная… Это у нее с детства.

Лидия.Маman, нам бы переехать сейчас же.
Надежда Антоновна.Ах, Лидия, нужно подумать. Мне все кажется, что твой муж притворяется, а что он очень богат.
Лидия.Богат он, беден ли, но он нас унизил, и между нами все кончено. Григорий Борисыч сделал для нас много и не желает, чтоб я жила с мужем. Наша жизнь будет вполне обеспечена, папашка мне обещал.
Надежда Антоновна.Папашка! Где ты научилась? Ах, Лидия, как ты говоришь! Невозможно, невыносимо слушать матери.
Лидия.Скажите! Стыдно? Я теперь решилась называть стыдом только бедность, все остальное для меня не стыдно. Маman, мы с вами женщины, у нас нет средств жить даже порядочно; а вы желаете жить роскошно, как же вы можете требовать от меня стыда. Нет, уж вам поневоле придется смотреть кой на что сквозь пальцы. Такова участь всех матерей, которые воспитывают детей в роскоши и оставляют их без денег.
Кучумов.Веnissimo. [6] Я никак не мог ожидать, чтобы в такой молодой женщине было столько житейской мудрости.
Лидия.Маman, папашка обещает нам на новоселье сорок тысяч.

Васильков.Да подите ж прочь с вашими советами! Никакая нужда, никакая красавица меня вором не сделают. Если вы мне еще о воровстве заикнетесь, я с вами церемониться не буду. Лидия, перестань плакать! Я заплачу за тебя, но в последний раз и с таким условием; завтра же переехать в этот домик с тремя окнами, – там и для маменьки есть комната, – и вести жизнь скромную. Мы не будем никого принимать. (Рассматривает счеты.)
Лидия (прилегая на плечо к матери) . Надо с ним согласиться. (Тихо.) У нас будут деньги, и мы с вами будем жить богато. (Громко мужу.) Мой друг, я согласна. Не противиться тебе, а благодарить тебя я должна. (Тихо матери.) Как я проведу его. (Громко мужу.) Мы не будем никого принимать.
Васильков (считая) . Я знаю, что ты у меня умница.
Лидия.Но старик Кучумов, он благодетель всего нашего семейства, почти родственник.
Васильков (считая) . Ну, Кучумова можно.
Лидия судорожно сжимает матери руку.
Надежда Антоновна (тихо) . Ты что-то затеваешь?
Лидия (тихо) . Затеваю. Никто так меня не унижал, как он. Я теперь не женщина, я змея! И я его больно ужалю.