Записки из подполья. Двойник

Такой болезненный эффект от "Записок из подполья". Читая начало, думаешь: это же почти про меня. В этом есть что-то нездоровое, но я согласен. А затем реальность главного героя, точнее, ее этическая сторона, начинает размазываться, и под каждым слоем проступает еще более чудовищный следующий слой.

И ты думаешь уже: только бы не стать таким, как он. Мерзавцем, которому не просто хорошо быть мерзавцем, но который мерзавец из трусости, жажды получить моральное право быть "нормальным", быть "среди" через унижение других. И здесь проскальзывает параллель с Раскольниковым, тоже пошедшим на преступление лишь ради того, чтобы позволить себе себя же считать человеком свободным (да, да, тут обычно говорят про тварь и право, и.т.д., но имение права - это как раз внутренняя свобода поступать в соответствии с личными устремлениями). И я думаю: а не про себя ли Достоевский пишет?

А потом, когда становится ясно, что, похоже, не про себя, думаю: как можно было так жестоко ошибиться?

А потом: каким он должен был бы человеком быть, чтобы, будучи подобным главному герою, писать достаточно тонкую неоднобокую литературу? И при этом допущении "автобиографичности" картинка ведь складывается. Как будто Достоевский писал из боли своей неполноценности (а как иначе передать переживания о ней настолько точно?), но нет - это чушь, потому что человек, жующий собственную травму, никогда не сможет показать ее адекватно со стороны и не сможет продемонстрировать всю ее гадость так, чтобы при том вызвать искреннее, но недостаточное для "прощения" сочувствие.

И этот финал "Записок" - как главный герой мне гадок и как я его понимаю. Как я понимаю эти многодневные прогулки, чтобы столкнуться с офицером, игры в гляделки и все прочее. Проблема в том, что эти приемчики едва ли спасают. Ты можешь столкнуться с офицером, но себя не обманешь. Ты знаешь, чего это тебе стоит, и что столкновение произошло не из расслабленной небрежности, а из желания оспорить перед собой собственное ничтожество. Но оно лишь подтверждается: вот какой я мелочный. Вот как я зациклен на своей неполноценности, на себе, и уже оттого и ничтожен, что не жизнь свою живу, а пытаюсь убедить себя, что имею полноправное место среди людей.

Но выхода получше тоже не намечается. Игнорировать свои сверхценные идеи невозможно.

В итоге, наблюдается полнейшая неадекватность в поведении, пусть она объяснима и кому-то даже близка. Для людей, не ныряющих в бездны социальной тревожности это ничто, но тем, кто плавал, известно, как кошмарны эти встречи с другими, живыми, настоящими, уверенными в себе людьми. Как тяжело притворяться своим и как отчаянно хочешь им быть, теша себя мыслью, мол, у тебя другие достоинства.

Но нет. Это путь в болезнь. И главный герой методично идет в эту болезнь, описывая сомнительные выгоды резонерства и выдавая его за интеллект.

Потому что когда ты подпольная мышь, ничего, кроме как презирать деятелей, не остается. А в это самое время силен и умен и могуществен тот, кто волен выбирать: делать мне и мыслить. Кто способен нырять в бездны, а способен и не нырять. Кто способен добровольно тонуть в псевдо-(?)-философской созерцательности и вкушать обыкновенную жизнь.

Кто на новой ступени мастерства способен вынимать водоросли из бездн и использовать их как приправу к ежедневной рутине, но только не наоборот.

Это бы сумбурный потом сознания, причём личности настолько неприятной, что и рассказывать не хочется. Он противен, в первую очередь, сам себе, но упивается этим и наслаждается с каким-то маниакальным сладострастием. Постоянно рефлексирует, а после совершённых глупых поступков ещё долго разглагольствует в душе: "да вот я бы всем, да если бы только, то они бы все меня оценили и в ногах валялись". Но, помимо того, что никто и не помышлял этого делать, даже если кто-то проявлял к нему заинтересованность, то он всё в той же грубой и противной манере отталкивал. А после начинал разглагольствовать по кругу... И почти никакого действия, никаких событий. Лишь мысли, рассуждения и, особенно в начале очень много философии.
Первая часть сплошные рассуждения, а во второй он идёт, точнее вписывает себя на встречу бывших одноклассников, один из которых уезжает. Понятное дело, что ведёт там себя безобразно, но виноваты все вокруг. После друзья уходят, он пытается их догнать и вот он уже в комнате с проституткой, продолжает свой монолог и, конечно же, и ей показывает, как она не права, что пришла сюда и этим загубила свою жизнь.
Безусловно, от ошибок никто не застрахован, да и люди все разные и плохих тоже хватает. Но здесь всё настолько в преувеличенном виде и о таком низменном, что ощущаешь себя вывалянным в грязи. Хотя ты вообще ничего не делал, лишь хотел книгу прочитать.

Рядовой чиновник Яков Голядкин постепенно сходит с ума из-за невероятно высокого уровня зависимости от мнения окружающих. Мы часто ориентируемся на внешнюю оценку знакомых и коллег, но здесь уже крайняя степень паранойи… Кроме того появляется его двойник (со стремительно продвигающимся карьерным ростом) на которого Голядкин смотрит и понимает, как могло бы все быть, будь он лебезящим мудаком, а не робким служащим. Впрочем, его забитость и социофобия заставляют удивляться, как он вообще жил и общался с людьми до сего момента.

Повесть может не понравиться главным образом по нескольким причинам:

• слишком косноязычная речь. Несомненно, это было сделано намеренно для демонстрации отсутствия характера у главного героя (стоит, мямлит что-то), но читать мычания порядком надоедает.
• как следствие, неудивительно, если в финале повести читатель будет согласен с "приговором" окружающих, решивших немного «полечить» Голядкина.
• главный герой – типичный «маленький человек». Любимый и не самый оригинальный образ в русской классической литературе (особенно ненавистный для читателей, кто помнит школьный курс).

  С другой стороны, некая сюрреалистичность ситуаций, емкое описание персонажей, инструкция "как не стоит вести себя с окружающими" и мокроснежный Питер. За это жирный плюс.

Интересно, а кто сочиняет аннотации к книгам, размещаемым на ЛайвЛибе? Задаюсь этим вопросом не первый раз, ибо, кмк, написать нижеприведённое мог только очень извращённый или не читавший это произведение человек:

Что смешного может быть в описании процесса схождения в бездну безумия, мне лично, непонятно. Улыбнуться, по мере прочтения, не довелось ни разу...

Сама повесть довольно уныла и широкому кругу читателей вряд ли интересна. Забавно будет почитать рецензии на неё от современников Достоевского. Однако, если понимать, что до Фёдора Михайловича так не писал никто, а тема раскрыта очень профессионально, то наслаждение от прочитанного получить вполне даже возможно. Написано очень чётко, по полочкам, в динамике, с удивительной прозорливостью для непрофессионала в психиатрии...

Сложно написать отзыв на классическое произведение, которое многие и так читали, а особенно если оно не понравилось. Ну честно, для меня "Двойник" - это какой-то сюр... Так что о сюжете вообще писать не буду, а буду писать об исполнении.

"Двойник" - это первая и пока единственная книга, с которой я знакомилась во всех возможных на ЛЛ форматах: я начинала читать бумажную книгу, я читала электронную книгу, и наконец - я ее слушала! И вот пожалуй аудиоформат конкретно с этим произведением оказался оптимальным.

Аудиокнига начитана прекрасным чтецом - Семён Ярмолинец не только верно соблюдает все интонации, но также читает книгу на несколько голосов и даже с акцентом )) Я получила настоящее удовольствие от его исполнения, что вообще-то было непросто из-за отношения к книге. С его помощью ярче открывался промозглый сырой Петербург, герои отчаянно шаркали ножками, доктор сурово хмурил кустистые брови, а его превосходительство сияло начищенными сапогами.

Я безмерно уважаю наших классиков, в том числе Федора Михайловича, но вы и представить себе не можете, какое это счастье, что мне не пришлось читать "Двойника" в школе! И я искренне завидую всем тем, кто его произведения любит. Увы, я не из их числа.

Я прекрасно понимаю, что о гениальном писателе и о его произведениях, уже все давно сказано и написано, но все равно хочется миллионный раз отдать уважение этому великому человеку.
Откуда у него такое познание человеческой сущности, как он понимает души всех своих персонажей, которые живут потом столетия и сегодня мы можем в них видеть своих родных, знакомых, коллег , а порой и самих себя.
В "Записках из Подполья" я для себя сделала еще одно горестное открытие: как же тяжело и практически невозможно юным душам разобраться в духовном хламе таких людей как главный герой повествования. Если юной девушке повстречается такой спутник и она еще его полюбит, или будет думать, что полюбила, ох и обречена же она на страдание неимоверное. Без жизненного опыта невозможно определить людей просто неспособных любить никого, даже себя самих, это больные души, которые сами не хотят излечиться и тянут и сметают все и всех , кто попадется им под руку. Как четко Достоевский нарисовал всю сущность таких людей в последней встрече с Лизой. Сам жалок, тщеславен до ужаса, а позавидовал кому казалось бы, продажной девице.. Но позавидовал он ее душевной чистоте, еще не утраченной наивности , доверию к людям. И решил уничтожить все это , а может и ее разам, не говориться же , что с ней стало, своим мерзким поведением. А самое страшное в таких людях то, что когда они совершают какую то гадость словом или делом, они сразу же прячутся в подполье и жалеют себя. Им без разницы , что будет с людьми которых они морально покалечили, нет, только себя любимого жалеть и всех ненавидеть и делать всем на зло. Да именно ненавидеть, потому что больная темная душа ненавидит тех , кого она мучает и травмирует.

Любимая для Достоевского тема маленького человека. Его главный герой - Голядкин Яков Петрович - человек незаметный, честный, вполне добрый. Тот, кого всегда будут обходить более пронырливые и удачливые сослуживцы и товарищи. Но и у такого человека есть свои амбиции. Голядкин "младший" - это и есть выпустивший свои желания на волю и наплевавший на нормы морали подобный маленький человек. Действительно, получается чем-то похоже на мистера Джекила и доктор Хайда.
Сложно судить, где здесь была игра воображения больного человека, а где реальность. Но встреча с подобным не могла привести ни к чему хорошему.

Наверное, в каждом сидит такой вот подпольный человек. У кого-то очень глубоко, а у кого-то, как у меня, регулярно наружу вылазит. Гениальное произведение! Вот так коротко ухватить и изложить на бумаге все самое больное в человеческой душе, от чего самому противно, гадко, стыдно, но оно есть, и деваться некуда. Герою, то бишь, антигерою, сорок лет и он пишет свои мемуары. И припомнить он может только три эпизода, всего три! Внешне они совсем незначительные, совсем недостойные пера, и будь у него характер полегче, он бы плюнул и растер. Но нет, несчастный человек проживает свои эмоции снова и снова, он рефлексирует, страдает, мучается. Он мизантроп, человеконенавистник и пытается вызвать и к себе ненависть, и ему это доставляет удовольствие. Он безумно неприятный, все черты его выставлены гротескно, но я не могу в некоторых мыслях не узнавать себя.

Тварь ли я дрожащая или право имею? Тварь! Нет, право имею! Или не имею? Или все твари,а я имею? Никто права не имеет, а я имею: все они меня ниже. Хотя хочу как они. Не имею! Решено! Но я тварь мыслящая, наверное, все-таки имею.
Федор Михалыч в своих "Записках" ведет повествование от лица мелкого петербургского чиновника в отставке, чье болезненное восприятие запутанности и нелогичности собственной жизни и всего мира до крайности обострило отношения с реальностью и ее обитателями.
Данное произведение - предтеча таких великих романов как "Идиот", "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание", "Бесы", поэтому весьма любопытно ознакомиться с зарождающимися в Достоевском экзистенциальными настроениями. Тут для справочки можно почитать и Википедию:

Точнее главного героя и не опишешь. Он зол на себя, на весь мир, на тех, кто его любит, на тех, кто не любит. Для большего ощущения иррациональности и несправедливости в данной повести (как и в других произведениях Достоевского) показывается моральное и социальное дно, притом главный герой плавает где-то посередине и никак не может решить, где же ему тяжелым камнем на века приткнуться. Проститутка, разумеется, чиста душой и не теряет способности к исправлению положения, успешные друзья, разумеется, глупцы и разложенцы, а наш герой - умен, чист душой, птица высокого полета, но отчего-то чувствует смятение в груди, страшится осуждения и осмеяния глупцами, сам себя то причисляет к лику святых, то смешивает с петербургской грязью. Кризис налицо! Что с этим делать - не понятно, но совершенно ясно, что процесс полураспада уже начался и остановке не подлежит.
Вечные вопросы бытия (смысл которых, пожалуй, заключается не в ответах, а в их поиске) в повести грубо оголены, никакого вам сентиментального малосольства, только страдания, только хардкор. А уж пострадать писатель, судя по всему, был не дурак.
Еще немного и примусь за Кьеркегора.