Дама с собачкой. Рассказы. Повести

Рассказы Чехова я последний раз читала в школе. И, если быть честной, то даже не помню, про что. Но вот что помню, так это то, что Чехов меня почему-то не впечатлил. По крайней мере Палата #6 точно. И каким же было мое удивление сегодня, что Чехов так пишет!

Рассказ, всего на 15 страниц, но сколько смысла, а! Актуален, на мой взгляд и по сей день. Конечно, Душечка - это не каждая вторая женщина, но встретить таких точно можно и в наши дни. А что прекрасная позиция - не иметь ни на что своего мнения. Просто жить ЗА мужем, за его спиной и говорить его словами. Есть женщины, которым просто необходимо о ком-либо заботиться. Но Оленька она не такая. Безусловно, она будет отдавать заботу, любовь и тепло, но ей просто необходимо чем-то заполнить свою голову. А собственных мыслей совсем нет.

И даже взять момент, когда Оленька стала вдовой. На мой взгляд она не столько горевала о потере мужа, что он умер, сколько о том, что ей не о чем будет разговаривать с людьми. Ведь по сути вместе с мужем ушли и мысли из ее головы.

Рассказ меня так впечатлил, что я решила почитать и другие рассказы Чехова. Благо и сборник стоит на полочке. Теперь понимаю тех людей, которые так любят автора и его рассказы. Но не буду делать поспешных выводов. Почитаю сборник и пойму.

Многоуважаемые пользователи и посетители сайта.

Хочется поделится с Вами впечатлениями от прекрасного произведения. Рассказ Иван Иваныча - просто потрясает своей глубокой невообразимой взятой из среза души общества болью и желанием, невообразимо требовательным, подспудным и острым желанием хоть каких бы то ни было перемен к лучшему в жизни простого люда.

Воистину Антон Павлович Чехов певец человеческих душ! Он затрагивает такие струны внутри, казалось бы совершенно простыми и обыденными жизненными зарисовками, что и в самой циничной душе просыпается жажда свершить, что-то полезное и хорошее на благо общества или отдельно взятого ближнего, неважно, главное - сделать.

А если литературное высказывание имеет такую силу, такой невообразимо-прекрасный эффект - значит не всё потеряно и человеческая душа - способна стремиться к добру, свету любви и просветлению из мрака грядущего бытия ведь в конце-концов люди сами кузнецы своего счастья и в такие моменты понимаешь, что всё не зря, и мы с Вами и правда живем в прекрасной стране, жители которой способны и совершают, изо дня в день, огромное количество добрых дел, что запас любви к ближнему может быть поистине неисчерпаем.

Обязательно прочтите прекрасный рассказ.

Здоровья и благополучия Вам и Вашим близким в это нелегкое время.

Очень тяжёлое для восприятия произведение. Особого внимания, на мой взгляд, заслуживает злободневность чеховского видения России, которая актуальна и по сей день. Не случайно лучшего человека по мнению доктора Андрея Рагина он находит, среди душевнобольных людей. Хотя, если вдуматься в чеховские строки, вся вина последних заключена в их инакомыслии или согласно Ф.М.Достоевскому - в их инаковости. Т.е. непохожести на других. И совершенно объективно свои обличительные речи о существующем устройстве Российской империи автор вложил в уста т.н. "душевнобольных". Не менее остро Антон Павлович обличает в Палате №6 и устои государственной службы. Особенно хорош его укор, что жалованье чиновникам платят не ЧЕСТНУЮ СЛУЖБУ. Честности как раз-таки государство от них не требует. Жалованье, платят за ПРЕДАННОСТЬ государству,, а вот честность у них отнюдь не в чести, - сокрушается автор. И то, что осознавшего всю пагубность происходящего доктора Рагина упекают не в какую-либо другую лечебницу, а в Палату №6 вполне закономерное явление. Во все времена инаковость в России считалась угрозой для государственных устоев, и искоренялась под предлогом усмотрения в том или ином инакомыслии душевной болезни. "Ужасный век, ужасные сердца!"

Когда бы не была написана классика, когда бы ее не прочитали, всегда кажется, что все актуально. Все темы, герои, узнаваемы, а ситуации и тем более легко встретить в жизни.
Имеется слабохарактерный врач. Еще с молодости, не дав отпор отцу, он выбрал специальность не по своему желанию. Возможно, это тоже сказалось на его пофигическом отношении к работе в целом, но большую роль сыграл характер. Ему бы с такой тонкой душой стихи писать, а он взялся душевнобольных лечить. Вроде и читал много, а все как то в пустую. В одно ухо влетало из другого вылетало. Ну и по классике жанре, от чего лечил, тем и заболел.
Во все времена такие и подобные должности должны занимать люди "с яйцами", дабы навести порядок, установить дисциплину, да и перед конкурентами держаться с высоко поднятой головой. В общем это все не про нашего героя.
Финал для врача был самым правильным. Ведь человек сможет все осознать, побывав только в подобной ситуации.

Рассказ, конечно классический.
Стала перечитывать и словно всплывали в памяти смачные хлесткие фразы, которые давно уже вошли в повседневную речь. Из самого любимого - "Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... "

О виртуозной приспособляемости надзирателя Очумелова можно рассуждать долго. Шесть раз флюгер его рассуждений меняет направление, причем подчас это происходит молниеносно. Ему впору посочувствовать - из-за ничтожной шавки может пресечься его старательно взращиваемая карьера. Это уличные ротозеи могут смеяться, а ему надо точно знать - генеральский это цуцик или просто приблудная собачонка. А главный виновник - золотых дел мастер Хрюкин. (И я так понимаю, что опять имеем чеховскую иронию, и "золотых дел мастер" Хрюкин - отнюдь не ювелир, а попросту ассенизатор) Если бы не его неосторожное поведение - "цыгаркой ей в харю для смеха" - не было бы проблемы с определением хозяина собачки, не пришлось бы бедному Очумелову вилять как уж на сковородке, а верному Елдырину то принимать, то надевать пальто. Дальнейшая судьба Хрюкина остается за кадром, но я ему не завидую

Может быть, это ода конформизму, потому что доктор жил, увиливал от работы, пил пиво с приятелем каждый день, свои обязанности почти не исполнял, как и все остальные в его городке, был должен всем и каждому, но считал всех окружающих глупыми и искал действительно умного человека. У доктора была философия, что важнее внутренний мир, чем то, что его окружает, то есть больничная палата и роскошные хоромы - это будто бы одно и то же. Но, чересчур сблизившись со своим пациентом и отстранившись от "нормальных" друзей, он сам попадает в больницу уже в качестве сумасшедшего.
И тут вопрос, а что вообще считать нормальностью? Сумасшедшие в палате кажутся мне абсолютно нормальными людьми, со странностями, конечно - один пациент страдает манией преследования, другой перестал давать отпор насилию в его адрес, третий, еврей, просит милостыню и эта привычка у него осталась от "нормальной" жизни, у четвёртого мания величия... Нет того, что делало бы их действительно сумасшедшими, неадекватными, недееспособными, никто не набрасывается на другого с агрессией, никто никого не кусает, ни на кого не лает, один из пациентов, Иван Дмитриевич Громов, даже философствует и излагает умные мысли своему доктору. А это, по сути, больной человек.
Но "нормальные" люди, те, которые должны быть адекватными, здоровыми... Санитар Никита бьёт ни в чём не повинных пациентов, издевается над ними, забирает деньги у Моисейки, которые тот сам заработал прошением милостыни, Михаил Аверьяныч, друг доктора, орёт на окружающих, если ему что-то не понравится, все кругом ленивые, глупые обжоры, новый доктор завидует старому и хочет поскорее занять его место, никто не размышляет, не философствует, все живут одним днём, тратят непомерные суммы, имеют множество долгов.
Я понимаю, что стоическая греческая философия доктора потерпела поражение, что бумеранг прилетел ему в лицо, что судьба посмеялась над ним... но... Кто здесь действительно сумасшедший?

Для того, кто испытывал сильнейшее потрясение от начальствующего гнева, рассказ Антона Павловича не только понятен, но и близок. Особенно, когда этот гнев идёт не от твоего непосредственного руководителя, а от начальника твоего начальника. Ужас от произошедшего даже сильного человека может вогнать в ступор. Потом мучаешься, коришь себя в ожидании неминуемых оргвыводов, ночью не можешь заснуть от тяжких дум, весь на нервах. Если вы хоть раз попадали в подобную историю, то «Смерть чиновника» видится очень точным отражением глубоко сидящего в нас страха перед власть предержащими.

Экзекутор Иван Дмитриевич Червяков (по-нашему, завхоз в госучреждении) смотрел комическую оперу «Корневильские колокола». И случайно чихнул, обрызгав впереди сидящего статского генерала Бризжалова, служащего по другому ведомству. Конечно, тут же извинился. И генерал не в претензии был. Но… Проблема в этом страхе, что глубоко сидит в каждом чиновнике. Нормальный человек, то есть уверенный в себе, забыл бы произошедшее через минуту. Тревожный субъект перестраховался бы и подошёл в антракте для извинения. Так и поступил Червяков. Но он к тому же сверхтревожный тип, поэтому рассказал о происшествии дома супруге. И она посоветовала сходить ещё раз извиниться. Так он и поступил. Но главной его ошибкой было непонимание реакции генерала на его извинения. А тот уже эти извинения принял за насмешку. Тут бы умному человеку остановиться… Но бедный сверхтревожный, не очень умный и мнительный Червяков накрутил себя ещё больше. И на следующий день опять пошёл к генералу, который сорвался и грозным генеральским криком послал его вон.

Так в одной точке сплелись безумный страх перед вышестоящим (очень высоко стоящим) начальником и полный гнева руководящий «рык» - «Пошёл вон!» Вас когда-нибудь посылали на эти три буквы? Если посылали, и вы до сих пор это помните, то поймёте шоковое состояние мелкого чиновника. Он испытал такой силы удар, что в «животе у Червякова что-то оторвалось». Придя домой, «он лег на диван и... помер».

Удивительной силы и точности в отражении переживаемых маленьким человеком чувств написал Антон Павлович. В том и гениальность Чехова, что в таком небольшом рассказе он может передать столь поразительную картину страха перед власть предержащими, смертельного до ужаса, точнее, ужасного до смерти.

Фраза – «Он глядел и чувствовал себя на верху блаженства. Но вдруг... В рассказах часто встречается это "но вдруг". Авторы правы: жизнь так полна внезапностей!»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 476

Произведение классическое. Столь популярное, что Лев Толстой, когда в 1899 году у него в доме появлялись гости, встречал их вопросом: «Читали новый рассказ Чехова — „Душечку“? Нет? Хотите послушать?» Большое впечатление «Душечка» произвела на Льва Толстого: в его доме только в январе 1899 года как минимум трижды устраивались чтения рассказа.
В 1906 году Лев Толстой при составлении «Круга чтения», представляющего собой «мысли многих писателей об истине, жизни и поведении», включил в сборник и «Душечку». Рассказ, напечатанный с небольшими сокращениями, сопровождался послесловием, в котором Лев Николаевич дал собственную трактовку чеховского произведения. По словам Толстого, работа над ним совпала с зарождением новых общественных идей, — речь, в частности, идёт «о неясном представлении о новой женщине, об её равноправии с мужчиной, развитой, учёной». Лев Николаевич считал, что именно «женский вопрос» и желание показать, какой «не должна быть женщина», заставили Чехова обратиться к истории Оленьки Племянниковой. «Валак общественного мнения приглашал Чехова проклясть слабую, покоряющуюся, преданную мужчине, неразвитую женщину… но бог поэзии запретил ему и велел благословить», — писал Толстой в послесловии.
Об этом рассказе написано так много, что читать различные мнения о нём не менее интересно, чем сам рассказ. Женская судьба стоит в центре внимания многих произведений Чехова. Но в «Душечке» роль женщины в России конца ХIХ века стала поистине знаковой. Интересно, что сейчас, когда ситуация кардинально изменилась, читая рассказ, всё равно тут же вспоминаешь примеры из сегодняшней жизни с такими же «Душечками», что является показателем удивительной способности Чехова описать явление, которое на мой взгляд будет вечным, так как такие женщины будут всегда, несмотря на любые изменения общественных порядков и нравов.
У меня перед глазами пример знакомой женщины, которая является почти 100% слепком с образа Оли Племянниковой. Это не хорошо и не плохо, это данность, это жизнь конкретного человека. Готовность раствориться в другом человеке, стать для него тенью, полюбить его больше самой себя, принять на себя все заботы и тяготы. Может быть, таким образом данная женщина обретает для себя смысл жизни? Чаще так любят не мужчин, а детей.
Рассказ в «Золотую копилку».
Фраза – «Повеет ли весной, донесет ли ветер звон соборных колоколов, и вдруг нахлынут воспоминания о прошлом, сладко сожмется сердце, и из глаз польются обильные слезы, но это только на минуту, а там опять пустота, и неизвестно, зачем живешь».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 143

На нашем LL в рецензиях на «Архиерея» завязалась небольшая, интересная дискуссия по поводу фабулы, смысла и подтекста рассказа. В отзывах и комментариях рецензенты обменялись мнениями и взаимно дополнили суждения по этому рассказу А.П. Чехова.
Попробую и я изложить свои соображения. Давно сложилось предположение, что подоплёка «Архиерея» куда проще, чем представляется. И взгляд исторический, чем художественный здесь более необходим. И вопросов от рассказа много.
А.П. Чехов пишет о священнослужителе русской православной церкви Петре, архиерее Панкратиевского монастыря. Монастыря такого не существовало в России, это символ. Писатель в тексте часто называет главного героя «преосвященным». И это не только почетное звание епископа. Преосвященный Петр - тихий, скромный священник, волею судеб получивший высокий сан.
И вот перед вербным воскресением он заражается брюшным тифом.
А.П.Чехов, сам многие годы был болен по тем временам неизлечимой болезнью. И внутреннее состояние больного и медленно умирающего человека знал хорошо. «Архиерея» он писал долго и трудно, с большими перерывами. А примерно в тот период, когда шла завершающая работа над рассказом, Чехов окончательно убеждается, что у него развивающаяся чахотка. До этого еще были сомнения, еще были какие-то надежды… И вот болезнь обострилась. Обострилась настолько, что в августе 1901 года писатель вынужден отправить письмом завещательное распоряжение сестре Марии Павловне.
В Страстную седмицу проводятся самые важные в году церковные службы. Святая Православная Церковь вспоминает последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа.
В рассказе архиерей Петр в эту неделю проводит богослужения каждый день по два раза. Брюшной тиф — это инфекционная болезнь. Опасность заразиться в монастыре существует или нет?
Не осознавая, что время отсчитывает последние часы его жизни, он испытывает в это период душевное смятение в давящей атмосфере монастыря. Ну, наверное, такие настроения у преосвященного были и раньше. Не случайно ведь иеромонах Сисой, пришедший недавно в монастырь, чтобы помогать Петру, говорит ему: «Не ндравится мне! Уйду отсюда завтра, владыко, не желаю больше». Значит, что-то не то с монастырем? Кстати, электричество, которое впервые появилось в городе у купца Еракина ему тоже не «ндравится». Отец Сисой, что, против прогресса?
Отец Сисой, келейник архиерея, сам одинокий и бездомный, всегда недовольный, но проявляет настоящую заботу о больном архиерее. Однако и он не способен услышать, как дрожит душа владыки, оттого, что взял на себя не посильную ношу обязанностей руководителя монастыря.
А отец Сысой лечит владыку. Он борется с инфекционной болезнью свечным салом и горячим чаем. Не дикость ли это?
Купец Еракин, пришедший на прием к больному владыке, не понятно, о чем говорил: «Всенепременнейше! По обстоятельствам, владыко преосвященнейший! Желаю, чтоб!». Уж не тупица ли? Со своим электричеством.
В эти последние дни своей жизни благочинный переживает, что делает то, к чему не склонна его душа. Преподавал ведь раньше в семинарии, зачем-то постригся в монахи, потом уехал за границу служить русской церкви, вернули и вот уж вышел в архиереи. За границей было хорошо. Вернулся с презрением к русской жизни, большого сана достиг. Но все чего добился, тяготит его.
Впрочем, преосвященный Петр, если позволено так выразиться, не настоящий архиерей. Он архиерей викарный, по сути помощник настоящего епархиального архиерея. В эту страстную неделю епархиальный архиерей болен (не брюшным тифом, подагрой). И преосвященный Петр «тянет лямку» за него. Хороший заместитель, находка. Хорош на амвоне, не любит управлять и решать хозяйственные вопросы. Огромная церковная бюрократия его угнетает. Явно не подсидит на должности, поскольку уже тяготится саном.
Раздражает его мелкими просьбами паства. За духовное окормление которой он отвечает! Священник, осененный святым саном и самыми высокими задачами перед Богом, хочет быть простым человеком! Наверное, учителем быть как прежде и ходить с тросточкой по полям. Странное решение для монаха, не правда ли? Тем более для принявшего решение на постриг взрослым человеком.
Порой кажется, что Петр не похож на живого человека, не то, что на священника. Настолько противоречиво в нем все. Страшно одинок, слаб и как всегда это интеллигентское в нем: «не хватает чего-то важного». Архиерей тоже символ. Как и монастырь.
Слабый архиерей умирает в конце рассказа и сразу после смерти все его забывают словно и не жил. Почему? Ведь люди плакали на его службах вместе с ним.
Еще можно долго разбирать рассказ и находить странные, двусмысленные детали. Но подытожим.
Рассказ написан в начале XX века. Это время, когда, в так называемом образованном обществе почти полностью исключена вера в Бога. Быть верующим человеком уже «не прилично». В гимназии признавшегося в вере гимназиста (-тку) травят, насмехаются, не дают жизни. «Вековая отсталость», «невежество», «темнота» и проч. - это мнение о Церкви начиналось тогда. «Нравственная неразвитость, отсталость мышления от других европейских народов» и проч.- это о русском народе.
А.П. Чехов был не верующим человеком, постоянным на протяжении всей жизни, убежденным атеистом. Он, конечно, в полной мере принадлежал к образованному классу, был прогрессивным человеком.
И рассказ писал для образованного общества во время, когда о церкви и священнике почти повсеместно нельзя было хорошо сказать. В этом вопросе надо было «развенчать мракобесие», «открыть глаза» и т.п. и т.д., изобличить. Но так, чтобы напечатать в газете, журнале, пройти цензуру. Издатель «Журнала для всех» В.С. Миролюбов не случайно писал Антону Павловичу, чтобы тот поторапливался с рассказом, пока все «налажено» с цензором.
Может потому долго и трудно писал рассказ А.П.? В свойственной манере ему тонко и завуалированно удалось заронить сомнение?