Дама с собачкой. Рассказы. Повести

Начать рецензию хочу по всем правилам, сославшись на классиков марксизма-ленинизма, так вот, молодой (22 года) Владимир Ильич, прочитав повесть, почувствовал себя запертым в палате №6, и, якобы изрек при этом "Вся Россия - палата №6". Эта фраза стала своеобразным клише, в контексте которого рассказ преподавался в школьной программе. Вторым клише стала фраза, произнесенная Рагиным:

Её можно встретить в подавляющем большинстве рецензий на повесть, многие делают еще один незаметный шаг, объявляя Ивана Громова - единственным нормальным в городе человеком. Ну, и многие, когда Рагин сам попадает в палату, делают вывод: Рагин пострадал, потому, что осмелился мыслить иначе.

Представляю ухмылку Чехова, если бы он прочитал такие резюме о своей повести. Автор, рассказывая о вещи, над которой работал, писал Суворину:

А это уже из письма к Авиловой:

Чувствуете иронию? Какое же тут легкомыслие, одно из самых сильных произведений автора, какой же здесь либерализм, о нем можно говорить только при поверхностном прочтении. Так почему же Чехов был так загадочно ироничен, не потому ли, что повесть, как впрочем, и все остальные, в первую очередь предлагалась вниманию русского образованного слоя? Чехову было интересно, узнает ли он себя, ведь русская интеллигенция и есть главный герой произведения, о ней он очень конкретно писал:

Два главных качества русской интеллигенции представлены двумя главными героями произведения. Причем, эти качества настолько постоянны, что они присутствовали и 130 лет назад, присутствуют и сегодня в полный рост. Иван Громов символизирует параноидальность нашей интеллигенции, а Андрей Ефимович - её никчемность и бездеятельность. Причем, подчеркиваю, за почти полтора века практически ничего не изменилось, и сегодня большинство нашей интеллигенции также девственно беспомощно и так же параноидально, то записываясь в верные холуи власти, то, наоборот, вставая под знамена оголтелого либерализма.

Конфликт любой власти с интеллигенцией заложен изначально, а поскольку представители интеллигенции, склонны к повышенной рефлексии и не отличаются особой крепостью духа, то параноидальная реакция становится частью нормы. Поэтому и кажется Иван Громов некоторым читателям "единственным умным и нормальным". Где же он нормальный, если он параноик, если он живет в измененной реальности? Где же он умный, если в поступках своих руководствуется не своим хваленым умом, а навязчивыми идеями? Представьте, что такой "умный и нормальный" получил бы реальную власть, он бы не в психушку прятал своих "преследователей", он бы их в концлагерях сжигал.

Рагин же носитель другой исконной черты отечественной интеллигенции, взращенной еще дворянством - обломовщины. Он абсолютно пассивен, он делает всё, чтобы устраниться от реальной жизни. Можно, конечно, сослаться на то, что в юности он подчинился отцовской воле, и выбрал не тот жизненный путь, который хотел. Но с его характером, точнее с полным его отсутствием и безволием, он бы в любой социальной роли оставался бы пассивным и бездеятельным.

Он не желает ничего делать и даже видеть, ему проще устраниться, забиться в угол и предаваться ничего не стоящим "размышлениям". Он любым образом избегает каких-либо обязательств, и социальных, и личных. Он оказался несостоятелен как профессионал - врачебная деятельность откровенно заброшена, как гражданин - сам не ворует, но закрывает глаза на чужое воровство, этакий соучастник-бессребреник, как семьянин - ни жены, ни детей. Но у него есть "ум" - главная его гордость, вот его "оригинальная мысль":

Отсюда рождается его "глубокое" мировоззрение о том, что нет смысла что-то делать и что-то менять, если всё смертно и обречено, единственное достойное занятие, это до бесконечности вести пустопорожние разговоры об этом. Вот мне попадались озарения, что, дескать Андрей Ефимыч такой самодеятельный буддист. Это не так, не надо принимать форму за содержание, содержание же "философии" Рагина - обычное оправдание своей никчемности.

Так что говорить о каком-то особенном "мышлении" Рагина, не таком, как у других, совершенно не приходится. И его попадание в дурку было, конечно же, спровоцировано прохиндеем Евгением Федорычем, но не совсем без оснований. Рагин на протяжении всего рассказа демонстрирует серьезный невроз, который выражается в его стремлении к компульсивным действиям - действиям ради них самих. Таково его чтение, совершенно бессистемное и неорганизованное, чтение ради чтения, с водочкой и огурчиком через каждые полчаса, таковы его "беседы" с Громовым - разговоры ради разговоров, и Иван Дмитрич, страдающий другим расстройством, указывает на это своему жаждущему "умственной пищи" собеседнику, таково наклеивание ярлычков на книги, которые он уже никогда не будет читать, после отстранения от службы.

Так что не прав был Владимир Ильич, Россия - это не палата №6, Россия - это описанный в рассказе уездный городок со всеми своими проблемами застоя, воровства, беспринципности и прочими прелестями, а палата №6 - это гадюшник её духовных вождей - параноиков и пустословов, потому Ильич и почувствовал себя в палате, что сам был частью этого гадюшника.

Не собираюсь петь очередные дифирамбы Антону Павловичу, хотя бы потому, что я их неоднократно уже исполнял. И все же, не могу не поражаться потрясающей ёмкости его произведений. "Дом с мезонином" по объему - рассказ, по форме - повесть, а по глубине и обширности поднимаемых вопросов и проблем - самый настоящий роман. Наверное, поэтому литературоведы до сих пор спорят - рассказ это или повесть, мне ближе вторая позиция, и я буду именовать произведение повестью, хотя, не будь оно столь миниатюрным, я бы рискнул определить его как роман. Однако, я понимаю, что для романа "Дому" не хватает многоплановости, но это еще больше подчеркивает невероятную ёмкость этого произведения.

Важное значение в повести имеет подзаголовок - "Рассказ художника". Художник понадобился Чехову, чтобы более ярко представить позицию человека, отстаивающего приоритет духовной деятельности, постоянного поиска правды и смысла жизни. И вся история показана глазами художника, видимо, поэтому в повести появляются очень обстоятельные и подробные описания природы, что в большинстве случаев совершенно не свойственно Чехову. Более того, рассказчик не просто художник, он - пейзажист, отсюда и тонкое чувствование натуры и поэтическое ощущение сменяемости времен года, сама описываемая ситуация, представленная читателю в качестве яркой и летней, на глазах начинает жухнуть, впитывая в себя осенние мотивы.

То, что рассказчик оказывается именно пейзажистом служит в какой-то степени нагнетанию главного конфликта повести - между ним и Лидой Волчаниновой. Девушка вообще не очень жалует художников и прочих "нахлебников", но, если бы главный герой писал картины, на которых изображал бы "народные нужды", возможно, она была бы готова с ним примириться, но пейзажист, какая от него польза для простых крестьян.

Противостояние между художником и Лидой составляет стержень повести. Лида - образец энергичной представительницы имущих классов, увлеченной просветительской деятельностью. Она всерьез размышляет об общественной пользе, пропагандирует теорию "малых дел", размышляет о прогрессе и о роли в этом процессе интеллигенции, и своей собственной в частности. Она до безумия серьезна во всех своих проявлениях, но излишняя серьезность без даже малейшей возможности для самоиронии, всегда отдает фальшью.

И художник, с его тонкой натурой, очень верно это почувствовал, но и Лида поняла, что он видит её глубже, чем другие, и, может быть, она сама. Это приводит к жесткому противостоянию, к полному неприятию рассказчика. А их напряженные и эмоциональные диалоги о народном быте, прогрессе и общественной пользе только подливают масла в огонь.

Художник носитель противоположного взгляда на положение вещей, который можно назвать созерцательным и даже, в какой-то степени, праздным. Он камня на камне не оставляет от обожаемой Лидой теории "малых дел", доказывая неэффективность и даже вредность, утверждая, что она способствует созданию новых поводов для труда.

Чехов не поддерживает позицию кого-либо из спорщиков, он, как всегда, остается в стороне. И все же, после выхода повести многие "прогрессивные" критики осуждали автора за пропаганду созерцательного подхода и уклонение от социальной борьбы, отождествив его с главным героем. Почему же так произошло? Наверное, потому что симпатии читателей оказывались на стороне художника, ведь в финале повести он становится жертвой произвола со стороны честной и правильной Лиды.

Но автор просто верно расставил акценты, тот, кто пытается активно воздействовать на жизнь - ею управляет, кто сосредоточен на наблюдении и восприятии, вынужден считаться с плодами деятельности деятельных. Лида проявила себя как "мелкий тиран", играющийся в благородство, но всерьез обеспокоенный только собственным тщеславием. Желание отомстить художнику и свести с ним счеты, не позволили ей даже задуматься о счастье младшей сестры, она - Лида - как всякая самоуверенная личность лучше других знает, что и кому нужно для счастья.

Женя, или Мисюсь, - младшая сестра - совсем иной типаж. Девушка тонкая, чувственная, открытая миру, ищущая красоты, в отличие от сестры не находящаяся в плену каких-либо догм. Её влечет поэзия, искусство, интересные личности. Именно созвучное восприятие красоты и стремления к ней, помогают главным героям лучше понять друг друга, способствует возникновению между ними чувства.

Чем-то Мисюсь напомнила мне другую литературную героиню - Наташу Ростову, есть что-то общее в их описаниях: тонкость, лёгкость, и... большой рот. Такая неожиданная деталь, но Чехов акцентирует на различии между сёстрами: у Лиды маленький рот, а у Мисюсь - большой. Не знаю как Антон Павлович относился в физиономике, но в этой псевдонауке маленький рот у женщины свидетельствует об обидчивости, неуступчивости и вредности, а большой о смелости и твердости.

В повести есть и автобиографические ноты, так в одном из писем Чехов сообщает, что у него самого когда-то была невеста, которую он называл Мисюсь. Этот пассаж является одной из неразгаданных загадок его биографии. А вот с образом художника есть большая вероятность, что прототипом послужил друг автора - Левитан, который гостил в подобном "доме с мезонином" у сестер Турчаниновых в Т-ской (Тверской) губернии.

Кстати, повесть недаром носит название "Дом с мезонином", потому как дом Волчаниновых служит неким символом непостоянного и ускользающего счастья, неким "потерянным раем", хранителем нереализованных иллюзий и посредником в любовных переживаниях. И как он дичает и наполняется духом осени, с распахнутыми дверьми и пустыми комнатами, когда "адмирал" Лида отсылает сестру с матерью в Пензу. И в конце повести дом как бы сливается со своей прекрасной обитательницей, превращаясь в символ потерянной любви. Хотя автор оставляет герою лучик надежды: "Мисюсь, где ты?" Но мы знаем, что он ничего не сделает для возвращения своего счастья.

В заключение хочу напомнить, что именно в этой повести прозвучала фраза, ставшая популярнейшим афоризмом, которую знают и повторяют практически все, а вот откуда она взялась знают немногие: "Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой".

Мне очень нравится Чехов за его трагикомичность, за его произведения с тенью грустной улыбки. "Палата №6" - на удивление серьёзная повесть, смешного тут мало, а атмосфера запущенности и безнадёжности Богом забытого уездного городка сильно напоминает Достоевского. Знаменитая русская тоска, столь часто встречающаяся в классике, на текущем читательском этапе меня не привлекает, но гений Чехова скрасил и это.
Фон повести - это унылое месиво, состоящее из описаний городка, где зимняя слякоть сменяется весенней грязью; та, в свою очередь, летней пылью и крестьянским смрадом, а там и до осени недалеко: говорить о состоянии городка, утопающего в осенних ливнях и жидкой грязи, даже не приходится. И так до бесконечности. В этом чудном городке существует не менее чудная больница с отделением для душевнобольных людей, в народе именуемом палатой №6. В ней и около неё обитают главные герои повести и разворачиваются основные события.
Чехов не скупится на гадкие эпитеты, описывая больницу, а его сравнение больничного строя с тюремным наталкивают на мысли о том, что идеи, изложенные в "Надзирать и наказывать", существовали ещё задолго до рождения Фуко. Больница у Чехова - это скрытый, но вполне функционирующий институт наказаний, с системой заключений и надзирателями. Образ тюрьмы, как подспудного отражения описываемой больницы, нередко всплывает в повести: автор уже в первых строках произведения сравнивает унылый вид заведения с тюрьмой, пациент Громов теряет рассудок на почве боязни оказаться за решёткой (и в итоге оказывается за ней - только в палате №6), главврачу Андрею Ефимычу тюрьма мерещится из больничного окна.
Можно предположить, что свою идею пенитенциарной системы, расцветающей пышным цветом в больнице, Чехов распространяет и на устройство безымянного провинциального городка, и на всю страну в целом. Тоскливо и вполне узнаваемо выглядит несколько карикатурная, но от этого не менее явная дихотомия между, так сказать, приспособленцами и сопротивляющимися. Приспособленцы всякого рода (такие, как Хоботов, Михаил Аверьяныч) в целом наслаждаются жизнью и вполне сознательно закрывают глаза на всякую несправедливость, а в некоторых случаях не против и пойти на подлость. К жестокости они не склонны, но для этого существует рабочая сила (сторож Никита), которая без лишней рефлексии будет служить кому потребуется, не брезгуя и силовыми методами. Сопротивляющиеся - лишь отдельные личности, в социальном смысле совершенно инертные. На их глазах может совершаться любое безумие, последствия которого они прекрасно осознают, но повлиять не могут: боятся либо убеждают себя в бессмысленности сопротивления (у Андрея Ефимыча, скажем, такая позиция доходит до философского обоснования и до крайности). Представлено в повести и молчаливое большинство (Дарьюшка), которое вроде чего-то и понимает, но помалкивает.
И вот на сцене такого отдельно взятого социума разворачивается вполне предсказуемая трагедия, заканчивающаяся бессмысленным бунтом, отчаянием и продолжением накатанного сценария, правда, уже с переменой действующих лиц. Самое абсурдное и любопытное здесь - это расстановка сил. Кажется, что если хотя бы один персонаж рискнёт на кардинальные перемены (откажется подчиняться или хотя бы прислушается), то и сценарий можно будет разрушить. Ожидаемо, что этого не происходит. Остаётся лишь думать, что же хотел сказать Чехов больше ста лет назад?

Вот, казалось бы, про этот рассказ Чехова нам всё известно со школьной скамьи, мы подробнейшим образом проходили его в школе, наши замечательные учительницы литературы обстоятельно нам объясняли "футлярность" Беликова, живущего в душной атмосфере имперской России, концентрировали нас на его "крылатом" высказывании "как бы чего не вышло", показывали ограниченность и трусость главного героя, подчиненность правилам и циркулярам, ставили его в ряд классических "маленьких людей" русской литературы.

Всё это так, в образе Беликова мы имеем очень ярко выраженного социопата с весьма высоким уровнем тревожности. Защиту от окружающего мира он находит в четкой разложенности по полочкам всех жизненных факторов, с которыми он сталкивается. Здесь и содержание в футлярах всех вещей, которыми он пользуется, и его поведение в коллективе, и странное молчаливое посещение коллег. Страх перед непредсказуемостью жизни выражается в том самом "как бы чего не вышло".

И в его жизни действительно ничего не выходит, его "циркулярность" полностью лишает его какого-либо творческого потенциала, за всем, что он делает стоит гнетущая пустота, даже предмет, который он преподает в гимназии - это мёртвый язык, который больше не развивается, следовательно, тоже может быть помещен в футляр.

Но что же стало причиной такой жизненной позиции Беликова, страшно уязвимой,и в то же время крайне агрессивной, ведь он претендует на роль морального авторитета своего городка, и многие просто боятся с ним связываться. Я долго думал, что же могло стать причиной для формирования такой жизненной позиции, и вот к какому выводу пришел.

Вернусь чуть-чуть к началу, Беликов - выраженный социопат, он находится к постоянной оппозиции к обществу, он всё время пытается от него защититься. Практически, почти каждый человек сталкивается периодически с необходимостью защищаться от агрессии социума, но почему у Беликова такая ущербная защита, которая превращает его в карикатурного персонажа?

И тогда я вспомнил, что психологи считают физиологической защитной функцией - юмор, и всё встало на свои места. Беликов - человек фатально лишенный чувства юмора. Известно, что это чувство начинает формироваться еще в детстве, если возникают проблемы с формированием здорового чувства юмора, то появляется личность с прямолинейным характером, с неимоверно серьезным отношением к различным формальностям, с проблемами в социальной адаптации.

Весь этот букет сполна присутствует в образе Беликова. Та тревожность, которая его угнетает, выражающаяся в постоянном росте напряжения, рождает состояние стресса. Отсутствие возможности посмотреть на проблемы с юмором способствует еще большему нагнетанию стресса, поскольку невозможна разрядка. А, если нет чувства юмора, то нет такой его производной, как ирония, и спасительная в качестве разрядки самоирония.

О самоиронии в случае с Беликовым вообще не может быть речи, ведь она предполагает возможность посмеяться над самим собой, а у людей, лишенных чувства юмора, самый страшный кошмар - быть смешным, это ранит их больнее всего. В их мире безапелляционной серьезности - смех тоже дело серьезное, и смех ими рассматривается только как агрессия социума, от которой нужно защищаться, люди смеются не потому, что им смешно, а потому что таким образом они пытаются унизить и оскорбить объект смеха. Часть правоты в таком подходе есть, смех может быть злым и презрительным, и часто таким и бывает, и особенно больно, когда высмеивать начинает близкий человек, которому доверял больше других. Но это я уже немного отвлекся, затронув совсем другую тему - потребность некоторых товарищей кого-то высмеивать, в любом случае, у Беликова такой потребности не было, но была потрясающая беззащитность ,потому что напрочь отсутствовала та самая ирония, которой он был лишен.

Безобидная по сути своей карикатура его подкосила, а смех Варвары, когда Коваленко спустил его с лестницы, Беликова просто добил, он так серьезно воспринял тот факт, что, женщина, которую он рассматривал в роли своей жены, зло и цинично его высмеивает, как ему показалось, что пережить такого позора просто не смог. Правда, если бы Варвара дала ему шанс, пришла к больному и объяснилась, возможно, она бы его спасла, но зачем ей было это нужно, она же его не любила.

И то, что в гробу-футляре он лежал "кротким и приятным", производя положительное впечатление на присутствующих, можно объяснить тем, что здесь - на похоронах - нет места для смеха и шуток, здесь все предельно серьезно, так что Буркин прав - Беликов достиг своего идеала...

Как известно, у Чехова не бывает ничего случайного и лишнего. Вот и не просто так же в финале рассказа неоднократно звучат эти слова из басни Крылова: «Вороне где-то бог послал кусочек сыру…». Очень уж похожи они (как, пожалуй, и сама ситуация потери сыра в басне) на символическую параллель к основной сюжетной линии «Дома с мезонином». На мой взгляд, Ворона – это скучающий и праздный художник, а сыр – вдохновение и лёгкая влюблённость, посетившие его душу при общении с юной девушкой Женей (Мисюсь), комната которой находилась в мезонине большого дома. Ну, а Лисица - это, конечно, Лида (старшая сестра Жени), хоть она и использовала не лесть, а другие способы отъёма ценностей.

Если человек предпочитает плыть по течению и не хочет сам выбрать свою судьбу, то за него это сделают другие. В рассказе руководящее решение разлучить влюблённых приняла Лида, которая старше Мисюсь всего-то лет на 5. А Женя подчинилась сестре из-за слабости характера и неумения говорить "нет". Более того, у Лиды не было никаких реальных оснований командовать родными людьми, которые совсем не были стеснены в средствах и материально от неё нисколько не зависели. Но эта серьёзная и целеустремлённая молодая женщина сумела так себя поставить, что мать перед ней благоговела, а сестра считала священной особой. Женя (Мисюсь) – это уже 17-18-летняя девушка, хотя по уровню своего развития она, конечно, совсем ребёнок и, скорее всего, навсегда им останется, как и её мама. Чехов ведь не зря подчёркивал не раз их сходство и симбиотическую зависимость друг от друга. Они вместе с мамой горько плакали, но по строгому указанию Лиды покинули родной дом на долгие годы. И очень похоже, что при отъезде движимы они были не любовью, а страхом и слабостью, прикрытыми маской самопожертвования для облегчения страданий. Тут даже просматривается нелюбовь к себе. А если человек не любит себя, разве он способен любить других?

Мне кажется, что «Дом с мезонином» - это не столько история несостоявшейся любви, сколько история неудавшегося бегства от одиночества и скуки жизни. Художник, к сожалению, не смог найти в себе силы к действию для достижения цели, несмотря на то, что сложившиеся обстоятельства были вполне преодолимыми, так как Лида сообщила, куда уехали Мисюсь с мамой. Очевидно, у него не было и большого желания менять свою жизнь. По-моему, нечто подобное происходит и в рассказе «О любви». Так была ли тогда эта любовь настоящей? Или же герою-рассказчику просто удобно считать её таковой? Ведь (если честно признаться самим себе) прикрываем же мы порой своё нежелание действовать или душевную трусость какой-нибудь красивой маской, например - видимостью самопожертвования во имя любви. И звучит пафосно, и совесть успокаивается...

Важное место в произведении занимают горячие идейные споры героев о нуждах народа и земстве, не обнаруживающие победителя и заходящие в идеологический тупик, как это обычно и бывает у Чехова. Обе стороны не лишены как доли истины, так и иллюзий, заблуждений, но при этом отличаются излишней категоричностью и непримиримостью. Перепутав противоположные аспекты собственного Я, спорщики незаметно переступают зыбкую границу между спокойной уверенностью в себе и кичливой самоуверенностью. И тут же оба становятся смешными в своих претензиях на истину в последней инстанции и знание настоящей правды.

Чехов никогда не выражает и не навязывает своего авторского мнения, оставляя читателю простор для размышлений, и при этом не делит своих героев на положительных и отрицательных. В его произведениях всё именно так, как и в жизни. А в жизни хотя бы иногда изречь истину, как и сморозить глупость, способен абсолютно каждый человек. И разница между умным и глупым, возможно, заключается лишь в частоте и вероятности подобных попаданий или промахов. В соответствии с реальностью Чехов разбросал в «Доме с мезонином» крупицы правды и мудрости по самым неожиданным местам, порой даже вложив их в уста каждого из непримиримых антагонистов.

Между параллельными сюжетными линиями рассказа (влюблённость и споры) прослеживается незримая связь, обнажающая жизненные позиции каждого из героев в целом. В спорах художника с Лидой прекрасно проявляются особенности их личностей: пассивность одного и активность другой. Возможно, Чехов ещё и для того ввёл в текст рассказа эти споры, чтобы показать связь мировоззрения со способностью любить. Причём это касается обеих сторон: и пассивного художника с его бездействием в общественной и личной жизни, и активной Лиды с её псевдодеятельностью и псевдолюбовью к сестре.

Лида, например, даже в семейном кругу могла говорить исключительно о взаимоотношениях интеллигенции и народа, ничто другое эту девушку не интересовало вообще. Она была ярой противницей искусства, не отражающего нужды народа. Поэтому сразу и невзлюбила художника-пейзажиста. Но сам Чехов скептически относился к дилетантскому и суетливому исполнению долга перед крестьянами непрофессиональными учителями и доморощенными лекарями, кем и была Лида.

Непродуктивная ориентация характера художника и пассивность накладывают отпечаток не только на его мировоззрение, но и на способность любить, ведь любовь – это, кроме всего прочего, ещё и труд, причём не только души. И она должна быть деятельной. Отсутствие же у героя воли к действию, конечно, проявляется не только в общественных вопросах, но и в личной жизни. Неспособность к действию превращает влюблённость (потенциальную любовь) в любовь несостоявшуюся. Хрупкое чувство гибнет, едва пробудившись. Вместе с ним умирают и посетившие художника очарование и вдохновение, желание жить и творить, уступив своё место привычной скуке и обыденности жизни.

«Никто не хочет любить в нас обыкновенных людей» (А.П.Чехов – А.С Суворину, 1888г).

«Архиерей» - один из поздних рассказов Чехова, написанный в 1902 году. Антону Павловичу тогда было 42 года, примерно столько же и его герою. К теме человека и его имени Чехов уже обращался и раньше (например, в «Скучной истории»). Важное место ей отведено и в «Архиерее».

В рассказе проиллюстрирован конфликт между личностью, индивидуальностью человека и его социальной ролью, которая оказывается преградой для взаимопонимания и искреннего общения с окружающими. Высокий сан становится для героя своеобразным футляром-оболочкой, мешающим другим людям (и даже родной матери!) разглядеть в нём живую и страдающую от одиночества душу. И не было ни одного человека, с кем можно было бы отвести её. После 8 лет, проведенных за границей, архиерея сердили неразвитость и глупость русских просителей, пустота и мелкость их просьб. Преосвященный Пётр мысленно возвращается в счастливое и наивное детство, тоскуя по нежности и чуткости матери, когда он бывал нездоров. Теперь же она в разговоре с сыном заметно стесняется, придавая лицу и голосу робкое выражение, а «всё прошлое ушло куда-то далеко, в туман, как будто снилось…».

В позднем творчестве Чехов позволяет своим героям уходить от запутанного и ставшего ненавистным образа жизни. В «Архиерее» тоже звучит этот мотив ухода от привычного положения вещей, оказавшегося невыносимым, к чему-то манящему и освобождающему. Причём речь идёт не только о пространственном перемещении, но и о психологическом раскрепощении.

Подобно профессору Николаю Степановичу, ясно осознавшему, что у него «нет чего-то главного, чего-то очень важного» («Скучная история»), архиерею тоже «всё ещё казалось, что нет у него чего-то самого важного» («Архиерей»). Хотя «он веровал, но всё же не всё было ясно, чего-то ещё недоставало». Оба чеховских героя (и глубоко верующий архиерей, и выдающийся учёный, не ищущий успокоения в вере) оказались в фаустовской ситуации. И каждый из них, попав в свой заколдованный круг, испытывал неудовлетворённость и бессилие перед действительностью, томление духа и психологическую отчуждённость от собственного громкого имени, придавившего в них живого обыкновенного человека.

«Я хочу, чтобы наши жены, дети, друзья , ученики любили в нас не имя, не фирму и не ярлык, а обыкновенных людей» (А.П.Чехов «Скучная история»).

Преосвященный Пётр лишь перед смертью ощутил желанное освобождение от груза своего высокого звания: «представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти, куда угодно!». Какое же поле здесь имеет в виду писатель? Сразу мне вспоминается широко известная чеховская запись (парафраз на разговор в «Фаусте» о вере в Бога): «Между "есть Бог" и "нет Бога" лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-либо одну из этих двух крайностей, середина же между ними не интересует его; и потому обыкновенно не знает ничего или очень мало» (А.П.Чехов). Так как «истинный мудрец» - это и есть Фауст, то в «Архиерее», как и в «Скучной истории», мы слышим отголоски трагедии Гёте.

После предсмертного внутреннего освобождения архиерея исчезает всё поверхностное и наносное, в том числе и отчуждение между сыном и матерью, которая наконец-то назвала его Павлушей (а не «ваше преосвященство»), установив тонкий баланс между церковным (Пётр) и мирским (Павел) именами героя. Как и в другом пасхальном рассказе «Студент», в «Архиерее» прослеживается неразрывная связь прошлого с настоящим. Преосвященный умирает, а на другой день – Пасха, «одним словом, было весело, всё благополучно, точно так же, как было в прошлом году, как будет, по всей вероятности, и в будущем». Но яркая картина светлого праздника, как это ни странно, не остаётся заключительным аккордом пасхального произведения, а плавно переходит в повествование о краткой жизни архиерея в памяти людей. Видимо, таким образом Чехов осложняет финал, добиваясь эффекта контрастного равновесия между воскресением и забвением, оптимизмом и пессимизмом.

«Нет подходящих соответствий И нет достаточных имён» (Гёте «Фауст») для чёткого и безошибочного ориентирования человека (религиозного или не очень) в этом мире…

Прочитал сегодня обстоятельную рецензию замечательной Ludmila888 на этот рассказ. У нас так повелось, что если один пишет рецензию на произведение Чехова, второй обязательно комментирует. Я бы и сегодня не отступил от этого порядка, но "комментариев" набралось так много, что решил ответить рецензией же. Поэтому, не судите строго, дорогие читатели, если буду апеллировать к Людмиле, у нас с ней уже было два тура таких обменов рецензиями, по "Студенту" и по "Скучной истории".

Соглашусь с Людмилой, что в рассказе поднимается тема обыкновенного человека и его имени, эти векторы подмечены ею верно. И аналогия с Чацким - верна, правда, сама Людмила о Чацком не помянула, но она напрашивается, согласитесь, оба провели какое-то время за границей, оба возмущены неразвитостью, глупостью и пустотой соотечественников. Зато Людмила провела четкие аналогии со "Скучной историей" и с "Фаустом", и с этим тоже сложно не согласиться.

А теперь то, чем я хотел бы дополнить. Рассказ ведь недаром называется "Архиерей", ни "Профессор", ни "Генерал", ни "Статский советник", каждого из предложенных нельзя отнести к "обыкновенным людям", однако же, Чехов настаивает на представителе духовенства. И мне кажется, что отталкиваться здесь нужно от этого факта, тогда рассказ приобретает мощное антиклерикальное и гуманистическое звучание.

Вот и Николаю Степановичу из "Скучной истории" и преосвященному Петру (Павлу) из "Архиерея" не хватало "чего-то очень важного". При рассуждениях о герое из "Скучной истории" стало уже общим местом отмечать, что веры ему не хватало, была бы вера, всё было бы иначе. Так вот - верующий, еще как верующий, а всё то же, не хватает ему чего-то важного, так значит, не о вере идет речь.

О чем же? Рискну предположить, что речь идет о смысле жизни. Но позвольте, скажете вы, один всю жизнь наукой занимался, другой - духовную карьеру строил, вот же он - смысл их жизней. Всё так, да не так. Оба героя взяты автором не в момент апогея их деятельности, а на излете, когда обоим им приходит понимание, что жизнь подходит к концу, и тут обнаруживается зияющая пугающая пустота.

Архиерей находит некоторое утешение в воспоминаниях детства, того времени, когда мир казался огромным и удивительным, когда были возможны любые чудеса и оправдывались любые ожидания, вот это действительно было время прикосновения к вечному и божественному, недаром дети не верят, что они когда-нибудь умрут.

А вся его "взрослая" жизнь была суетой суетной, сугубо мирского содержания по сути своей, несмотря на служение Богу. Вот и раздражение, сопровождающее его в последние дни жизни, не на русских людей он раздражается, а на мирскую суету уходящего от него мира, потому в последний момент за границу захотел, что "хорошо там, где нас нет", а был бы за границей - потянуло бы на Родину.

Однако же, прожил он жизнь праведную - умереть накануне Пасхи, таким "подарком" Господь удостаивает истинных праведников, архиерею даже не понадобилось для этого помогать деньгами сестре и её детям, достаточно было только пообещать, да и о матери девять лет не вспоминал, и даже не узнал её сначала, тоже обошлось, даже "посветлело" ему перед кончиной, может и правда, постукивая палочкой, отправился прямиком в рай.

Только кому от этого тепло, все быстро позабыли этого архиерея, слился он в памяти людской с другими архиереями, обезличился. И только старушка-мать хранит о нем память, так ей положено - она мать, а вот придет скоро её черед - помрет, и был ли мальчик Павлуша или преосвященный Петр, или не было его... Всю жизнь спасался и не смог ничего спасти, что он оставил миру после себя - только поток предсмертной рефлексии, да и тот он забрал с собой в могилу. Пустоцвет.

Незамысловатый рассказ раннего Чехова, в очередной раз обличающий пороки современного ему общества. Впрочем, почему современного? Темы, поднимаемые автором в его произведениях, как кажется, актуальны практически для любого времени и общества. У Чехова ситуации, разумеется, утрированы в целях придания им особенной комичности. Мне нравится ирония Чехова - у него она действительно смешная и понятная. Например, сатирические произведения Салтыкова-Щедрина, Лескова, даже Стругацких (это я перечисляю тех, кто в данном случае вспоминается, а не тех, кто по своей писательской манере похож на Чехова) таких эмоций не вызывают; когда я их читала, мне казалось, что сатира мне вообще не близка и не интересна. Она то слишком очевидна, что как-то отвращает, то наоборот - завуалирована до невозможности. То автор пытается подвести читателя к слишком явному поводу посмеяться - как в юмористических шоу, где звучит закадровый смех. Нередко сатирические произведения создают неприятный эффект нереальности происходящего, а вот у Чехова такого нет. Его рассказам веришь, они убедительные и забавные.
В "Хамелеоне" с его весьма говорящим названием автор выставляет напоказ лизоблюдство служащих, их унизительное положение по отношению к верхам. В этом отношении человек по своему статусу находится ниже даже генеральской собаки, которая его укусила. Впрочем, не факт, что укусила - человек-то нетрезвый (ещё один излюбленный мотив Чехова). И не факт, что генеральской - но какое-то отношение к вышестоящим всё же имеет, поэтому остаётся безнаказанной. Чего нельзя сказать об укушенном ею Хрюкине, который пострадал да и сам поплатился за это.
Рассказ хоть и очень короткий - всего-то около пяти страниц - но с отчётливой кульминацией и ярким комическим эффектом.

Один из любимейших рассказов раннего Чехова.
Хотя, вот в случае в Антоном Павловичем эпитет "ранний" как-то не очень вяжется, это я в том смысле, что даже "ранний" Чехов имеет такой высочайший уровень, что некоторые иные классики в самом "позднем" своем качестве подобного не достигали.

Рассказ малюсенький, но какой зрительной силой он обладает. С первых строк перед глазами возникает картинка сонного уездного городишки, по главной - базарной - площади которого движутся две ленивые фигуры представителей власти - полицейского надзирателя и городового. "Кругом тишина... На площади не души..."

Так это знакомо, я бывал в таком захолустном городке в час летнего сонного зноя. Правда, было это не 140 лет назад, как у Чехова, а всего лишь 40, но что такое 100 лет для российской глубинки - такая малость, что можно и не брать в расчет, несмотря на все революции и войны. Все то же: "Кругом тишина... На площади не души..."

О сути происходящего на площади сказано не мало. Вот и в рецензиях других авторов сайта осуждается эта черта характеров большого количества наших сограждан, да и не только наших - любой нации и культуре знакомо это явление - беспринципное подлаживание под ситуацию, смена цвета в зависимости от освещения, то что в русском языке с лёгкой руки Чехова получило название "хамелеонство".

Но, можно сколько угодно осуждать что-то, а можно разок описать так красочно и, в то же время, так правдоподобно, как это сделал Чехов. Я просто с наслаждением наблюдаю каждый раз за господином Очумеловым, за его вынужденным мимикрированием. Мне даже жалко его становится, а ленивый городовой просто неумолим, то генеральская собачка, то - нет. Мне даже показалось, что он не так прост, и на самом деле сводит с надзирателем какие-то свои счеты, изощренно издеваясь над ним.

Ничтожность Очумелова Чехов подчеркивает даже не искусным описанием его метаний, а комичностью и несерьезностью той проблемы из-за которой главный герой переживает нешуточные душевные муки, бросающие его в то в жар, то в холод - пальто то снимается, то снова надевается.

В Очумлове проглядывают черты другого - будущего яркого чеховского героя - учителя Беликова, ведь за всеми его перепадами в решении вопроса о собачке, стоит легендарный беликовский принцип: "Как бы чего не вышло".

И еще хочется вспомнить интермедию по этому рассказу, включенную в телефильм "Эти разные, разные, разные лица", в которой все роли - и Очумелова, и Хрюкина, и городового, и генеральского повара Прохора исполнил Игорь Ильинский.

Отдаю себе отчет в том, что название моей рецензии, на первый взгляд, никак не соотносится с рассказом. В самом, деле, помилуйте, где же тут я нашел целых две женщины, если их нет ни одной. Это так, в тексте рассказа их нет, а вот в моем восприятии они возникли легко и непринужденно. Как же так могло случиться?

Казалось бы, всё предельно просто: недалекий, необразованный крестьянин Денис Григорьев попадается на отвинчивании гайки, прикрепляющей рельс к шпале, что является, как не крути. а преступлением. И вот, следователь пытаясь добиться от него признания в содеянном и осознания своего проступка, сталкивается с абсолютным непониманием того, что он - Денис Григорьев - сделал что-то плохое. В своей дремучести, на каждый вопрос следователя отвечая сначала "Чаво?", он демонстрирует предельную тупость.

Следователю стоит немалых усилий, чтобы направлять тусклое сознание мужичка в нужное ему русло. Денис Григорьев всё время сбивается куда-то не туда, то он про особенности рыбной ловли в местной реке рассказывает, то про предпочтения шилишпера, то про преимущества гайки перед гвоздиком в качестве грузила, да еще по нескольку раз об одном и том же.

Когда же перед ним всерьез замаячила тюрьма, то и тут, не понимая, что это может быть из-за какой-то там выкрученной гайки, он начинает кричать про подлеца-старосту, приписавшему ему недоимки его - Дениса - братьев. Так он ничего и не понял.

Да, чем-то этот мужик напоминает Ваньку Жукова, другого чеховского героя, писавшего письмо на деревню дедушке, такая же непосредственная наивность.

Вот и в школе учат, и рецензенты пишут, что Чехов в этом рассказе в образе Дениса Григорьева показал забитое, необразованное, темное российское крестьянство, которое даже не осознает того, что творит - жить как-то надо, вот они и живут как могут, а о законах природы и империи они даже не задумываются, ибо не просвещены.

И вот тут я вспоминаю тех самых женщин - из заголовка. Всё же зависит от точки сборки, как учил Карлос Кастенда. С одной точки мы в этой картинке "собираем" образ старухи, а с другой - молодой женщины. И при чем тут это? Да при том, что в рассказе, кроме явного смысла - например, "девушки", есть еще один - "старуха".

А так ли наивен этот мужик, у которого "глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости"? Каждому из нас приходилось сталкиваться с ситуациями, когда гости из южных республик, например, если им бывает выгодно, вдруг перестают напрочь понимать по-русски.

А не имеем ли мы тут дело с тем же явлением? Может Денис Григорьев и не так глуп, как хочет казаться, ведь, не идет же он откручивать гайки среди бела дня, значит. понимает, что это дело наказуемое. И, опять же проговаривается, что гайки откручивает не подряд: "Мы ведь не все отвинчиваем... оставляем... Не без ума делаем... понимаем..."

Всё-таки понимает, что делает, а как хочет прикинуться полным идиотом, с которого что взять, если он такой дурак. Путает Денис Григорьев следователя, путает, понимает он не только то, что гайки рельсы держат, но и то. что чем глупее, сначала следователю, а потом присяжным, если до суда дело дойдет, он покажется, тем больше будет к нему снисхождение, тем меньше будет ему наказание.

Не буду спорить, что первый смысл более очевиден, да только и второй тоже есть, так что можно перечитать рассказ и как "старуху", и как "девушку".