Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик

Эта книга - рассказ о жизни знаменитого немецкого богослова, определившего развитие всей христианской мысли ХХ века в послевоенном мире, человека, который заглянул в лицо величайшему злу и одним из первых понял, какая страшная судьба ждет мир после прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера. В то время как вождь нацистов соблазнял немецкий народ, запугивал континент и пытался уничтожить всех евреев Европы, небольшая группа диссидентов пыталась разрушить Третий Рейх изнутри. Среди них был Дитрих...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

55 оценок

5
55%
4
29%
3
15%
2
2%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 67Хотят прочитать 187

Рецензии

Аноним31 мая 2019 г.
Ни богу свечка, ни чёрту кочерга
«Нет более полезной в деле геноцида книги, чем Библия»
Ноам Хомский
Поговаривают, будто бы исландский парламент посовещался и решил классифицировать все религии как оружие массового поражения и запретить использовать их тем счастливцам, кто с первого раза способен произнести слово Тунгнафедльсйёкюдль (Эйяфьядлайёкюдль-то натренировались уже). Попытка создания рая для безбожников на отдельно взятом блаженном острове — это, конечно, неправда: новость, выражаясь на новейшем законодательном жаргоне, фейковая, ну и слава, как говорится, Богу. Вообще, подобные идеи, кто бы и зачем их ни озвучивал: резвящиеся блогеры, яростные антиклерикалы, измученные толерантностью и процветающим реваншизмом тихие атеисты, защитники скверов, самозабвенные разгибатели скреп или неугомонный лингвист из эпиграфа — при всей своей плакатной очевидности, удивительно наивны, что вполне, впрочем, простительно для заблудившихся в тёмном сарае, полном наследственных приведений и ржавых граблей. Каково же искушение взять — и отменить: провести электричество, выбросить архаичный хлам и все скелеты, что под ним обнаружатся, провести дезинфекцию и расставить на просторе умную технику в рациональном порядке! Ага, только сначала выход найдите, не получив ни разу по лбу. Раз: люди всё равно будут верить — не так уж важно во что, но это что-то — пусть даже активное неверие в подотчётность божественным сущностям — по любому будет лучше, неверистее, православнее и кошернее, чем у соседа. Два: и это снова послужит прекрасным поводом для изобретения сотни критериев, чтобы с этим соседом, недоумком и еретиком, как следует рассоединиться. Каждая церковь считает себя единой и вселенской — даже если исповедует инструкцию к газонокосилке. Каждый думает, что он не каждый. Три: Докинз, например, который не верит в разумный замысел, зато в разумного человека почему-то верит, утверждает, что никакой связи между атеизмом и чудовищностью преступлений наукой не установлено, тогда как все религии, включая самые «миролюбивые», на практике — сплошная кровища и ненависть. Тут бы поспорить. Люди только и делают, что портят хорошие вещи, и все их благие намерения даже как дорожное покрытие так себе: пятью хлебами не корми, дай только неправильно всё понять, начать проповедовать и объявить недочеловеками тех, кто не по всем пунктам согласен, превращая коряво проросшие из красивых идей иллюзии в реальные костры, пули, газенвагены и смертников-террористов. Никаких гарантий, что никто никогда не канонизирует Нобелевский комитет или не создаст резервации с ущемлением в правах для умственно отсталых креационистов, тормозящих немедленное наступление всеобщего щастья. Ладно, граблей ещё много. Надеюсь, что у исландского парламента найдутся менее утопические занятия: вовремя вводить квоты, чтобы прожорливое человечество не слопало всю треску, например. И вообще у них там по пять трётлей на душу населения — среди них референдум проводится будет, если что?
Отставим до поры будущее совершенное, вернёмся к плюсквамперфекту. Во что верил непосредственно Гитлер, был ли он атеистом, оккультистом, католиком, веганом, язычником, клиническим психопатом или аццким сотоной, пожалуй что, не так уж существенно, важнее и страшнее другое: становление и буйный расцвет нацизма, эйфорическое затмение миллионов, которое то напрямую связывается с неопровержимой ветхозаветной мудростью: растерянному стаду позарез нужен пастух, чьи действия неподсудны и необсуждаемы, то объявляется — в духе ницшеанской философии для юношества — RESSENTIMENTом, мстительной завистью побеждённых и жаждой реванша вкупе с потребностью переложить ответственность на верховного вождя, непогрешимого первосвященника, незаменимого президента, указывающего верную дорогу средь обложивших со всех сторон врагов, всамделишных ли, мнимых, - именно движение масс составляет надежный фундамент любых «тоталитарных» режимов, и электорат с готовностью выбирает национал-социалистическую партию во главе с Гитлером и почти мгновенно по историческим меркам мутирует в иконических дикарей, впрочем, теперь одетых по моде от Хьюго Босс. Да придёт спаситель. Европейское христианство — тихо побулькивающее в теплохладном бульоне мелких, но непримиримых межконфессиональных различий, заплывшее бюргерским жирком традиций, сводящее богословие к упражнениям в риторике и историческим выпискам (а каким ему ещё быть в частном секуляризированном мире буржуа и без обязательной десятины?!), сформулировавшее звучные нравственные императивы на всякий бытовой случай — оказалось совершенно не готово к прорыву реликтовой канализации: вляпались все, незапятнанных риз не осталось.
Национал-социализм, последовательно вступающий в противоречие с каждой евангельской заповедью, в принципе не совместимый с основами христианской морали, был так или иначе принят и католиками, и протестантами, и русской православной зарубежной. И хоть раздавались порой озабоченные голоса, мол, мы на такое не подписывались, эй, какой ещё избранный народ? что за эвтаназия? имущество верните! - они запросто глушились дружным «хайль». Вскидывались руки, с амвонов звучали вдохновенные молитвы о победах и призывы отмечать день рождения фюрера. Немецкие пасторы, подобно солдатам, поголовно и в обязательном порядке приносили присягу лично Гитлеру, клянясь в верности именем Божьим. Рейхсцерковь стала рупором нацистов, увидевших свою миссию в исправлении досадных ошибок Бога, пропаганды, которой требовалась принципиально новая религия, не с таким бесхребетным символом, как оплёванный, распятый и всепрощающий семитский полукровка из Назарета (попробовали бы они заяснять про бесхребетность при каком-нибудь Готфриде Бульонском, бравшем штурмом Иерусалим, ляпнуть такое при каком-нибудь суровом участнике крестовых походов!..). Ветхий Завет отвергался, Новый наскоро перекраивался на злобу дня. Христос Рейха пришёл как луч нордического света, освещающий зловонную бездну вырождения, благословляя белокурых бестий разделять, властвовать и выдирать плевелы с корнем. Запредельная дичь новой идеологии, проросшей аккурат посередь цивилизованного мира, не могла, конечно, не смущать отдельные просвещённые умы — не все же, в конце концов достаточно белокурые, не всех же с головой накрыло эскалацией эйфории вплоть истерики — но переть против рожна дураков нет, молчание ягнят — безопасный выбор, кинуть зигу при необходимости — рука не отсохнет.
Казалось бы, на общем фоне лютеранский богослов Дитрих Бонхёффер, отказавшийся менять мировоззрение в угоду правящей партии, продолжавший проповедовать немодернизированные ценности, инициировавший создание Исповедальной церкви, в противовес штурмовым отрядам Христа, пытавшийся доказать, что не все немцы — фашисты, и немецкое Сопротивление — существует, принимавший участие в заговоре с целью убийства Гитлера, и казнённый по его приказу за три недели до самоубийства в бункере, в пароксизме агонии последних дней войны — представляется идеальной кандидатурой для фундаментальной биографии в назидание потомкам. И вот, пожалуйста, она перед вами — книга шоу-мена Эрика Метаксаса, замульчированная со всех сторон восторженными отзывами, снабжённая «руководством для группового чтения» для добрых христиан с контрольными вопросами типа: «Сейчас американские солдаты сражаются в Афганистане… Возможно, у вас есть родственники в армии. Если так, много ли времени вы уделяете молитвам за них?». Книга, которой с гордостью размахивал Барак Обама. Жутко востребованная и крайне духоподъёмная книга, после которой у любого читателя с неотшибленным критическим мышлением останется ворох неудобных вопросов, и только один ответ у автора: «Это был прекрасный, прекрасный человек, пример для подражания и если вам нужны какие-то доказательства, кроме моих убедительных медоточивых сентенций, яростных обличений и подробно описанных трагических обстоятельств, в которых он оказался, то сами-то вы что за человек такой тогда?!»
Если г-н Метаксас и вправду хотел слепить добротное житие святого современной формации, не стоило ограничиваться приёмами стенд-ап проповедника, возвышающего голос в нужных местах и кидающего в аудиторию риторические восклицания, нужно было и к документации подходить выборочно, быть тенденциозным до конца, не рассчитывая только на исключительную неоспоримость собственных вдохновенных толкований. Не зря же один из приведённых в финале некрологов начинается так: «Не стоит вдаваться в биографические подробности, этим мы сослужили бы плохую службу нашему другу и брату, но пусть личные воспоминания станут приложением к Слову, которое всегда было в средоточии его размышлений, на службу которому он полностью отдал себя». Событийная часть биографии Бонхёффера мало того, что весьма скудна, но ещё и туманна, и если отмести сусальную аранжировку Метаксаса, наводящую на мысль, что «Общество чистых тарелок» и прочие рассказы про когда был Ленин маленький с кудрявой головой — лучшие образчики жанра и путеводные звёзды для автора, то становится совершенно непонятным занимался ли «праведник мира» чем либо ещё кроме размышлений, игры на фортепьяно, прогулок и «окопной внутрицерковной борьбы» - безусловно очень важной в сложившихся обстоятельствах - бомбардируя обширной корреспонденцией редких единомышленников? Интересовало ли его ещё что-нибудь кроме слов о Слове? И чем, кроме врожденных патрицианских повадок и высшего теологического образования он отличался от прочих компатриотов? Спасал ли чьи-нибудь жизни, укрывал гонимых, открыто или иносказательно возмущался действиями режима, рубашку, может, вторую отдал кому? (нет) Или только твердил, что Бог есть любовь, а не вот эта вся ваша ересь?(да) Как понимать: «Бонхёффер не собирался воевать за гитлеровскую Германию, но он всегда поддерживал молодежь, которая воспринимала ситуацию иначе, чем он» (шта?) или «Бонхёффер присягнул на верность Германии, однако не «национал-социалистическому государству» (клятву для него персонально писали или просто пальцы за спиной скрестил?) Какова была (если была) его действительная роль в операции «Валькирия» и можно ли удовлетвориться формулировкой Метаксаса: «Дитрих служил богословским и моральным компасом для других участников»? (подробности не разглашаются — но «привилегированным узником» он оказался задолго до неудачного покушения и раскрытия заговора) В конце-то концов, схлопотал ли он мученический венец за свои непреклонные убеждения или автоматически попал под гребёнку не утруждающего себя объяснениями, правовыми догмами и имитацией законности «правосудия»? - по какому обвинению он был казнён, из этой книги мы не узнаем. Пусть. Пусть вместо подробностей будут личные воспоминания (нет, никаких сомнений в их искренности!) и размышления дипломированного богослова. Но не покидает ощущение, что сочинитель в жанре нон-фикшн то ли не желает тратить авторские свои листы, боясь отпугнуть взволнованного читателя жуткой латынью, то ли попросту ему не хватает бэкграунда для адекватного понимания и изложения вопросов богословия, интересовавших Б., но "размышления" в текстах Бл. Августина, Фомы Аквината или Пьера, не к ночи будет помянут, Абеляра, ну совсем не похожи на богословие из книжки Метаксаса.
Ну и собственно основной вопрос, заданный названием книги, но даже не задаваемый автором: Праведник мира против Третьего Рейха: кто кого? Устоял ли мир thanks to праведному пастору или в истории это по-другому работает? Зато узнаем, что «тёмные силы пронеслись на бесовских же мёртвых лошадях, сметая не только настоящее и будущее, но и прошлое Германии». И что лицо Гейдриха - инициатора «окончательного решения еврейского вопроса» - «застывшее в ледяной гримасе, казалось нечеловеческим и даже неземным, такому самое место в тёмной глубине Марианской впадины» - довольно обидное сравнение для мешкоротов и удильщиков.
И что несмотря на провальную биографию, Бонхёффер, наверное, и правда был неплохим человеком — в депрессию впадал довольно часто.
Читать далее
90
4,5K
Аноним6 июня 2019 г.
Стоицизм и магический Гитлер
В поле немцы ставили танки на попа.
"Бедный пастор Шлаг", - подумал Штирлиц.
Любовь автора биографии к семье Бонхёфферов трудно переоценить, в какой-то момент даже ловишь себя на мысли об избыточности. Безусловно, становление личности происходит в детские годы, в доказательство нам приводятся воспоминания родни, гувернантки, друзей – всё, что может красиво лечь в мозаичный образ нашего героя. «Когда был Дитрих маленький с кудрявой головой…», - утрирую, конечно, но детский и отроческий периоды описаны широкими мазками импрессиониста. Отец с матерью смогли привить своим детям критическое и рациональное мышление, которое впоследствии не раз удивит слушателей проповедей Дитриха. Аристократическая семья, интеллектуальные беседы, религиозное воспитание, блестящие учёные-друзья семьи и коллеги – багажу юноши можно только позавидовать. Cтиль Метаксаса вызывает вопросы, отстраненно писать у него не получается, очень много безапелляционных заявлений и однозначных толкований, например:

Бонхёфферы правильно воспитывали своих детей и никогда не мешали им поступать отважно и самоотверженно.
А основная проблема главного священнослужителя Германии при нацистах состоит лишь в том, что он «грубый, неотёсанный бывший капеллан флота». Эпитеты, подбираемые для Гитлера, смешны и больны одновременно: безумец у штурвала, свирепый вегетарианец, воплощение зла, непревзойдённый маг и волшебник. Если автор вцепляется в какой-то образ, остановить его практически невозможно. Все прусские аристократы-генералы в ужасе от того, как вегетарианец (подчёркнуто дважды жирно) ест, безобразно складывая руку на стол, наклоняясь к его поверхности. И таких перекосов в книге предостаточно для того, чтобы начать сомневаться в правдивости заданного вектора.
Биография - это прекрасный способ познакомиться с историей с определенной точки зрения, и мне приятно познакомиться с видением ситуации с немецкой стороны. Война не только разрушила будущее немцев на несколько десятилетий, но и уничтожила в какой-то мере их прошлое. Вот скажите, когда звучит слово «Германия», вы подумаете скорее о Фридрихе Шиллере или о некоем австрийском художнике с небольшим квадратиком усов под носом? То-то и оно. Сейчас немцы перестают чувствовать вину, наконец, и не в последнюю очередь из-за таких книг, где рассказывается об их соотечественниках, протестовавших против нацистского режима даже пока Гитлер находился в зените популярности.
Исследование о том, как может убеждённый пацифист и человеколюбивый пастор прийти к заговору с целью убийства в целом удалось. Прослеживаются перемены, произошедшие в молодом Дитрихе, начиная с его пребывания в Америке. Богослужения чернокожих, их вера, взаимопомощь, смирение и отчаяние заронили в сердце нашего героя зёрна ужесточения, которые Метаксис называет это великими изменениями. Дитрих осознаёт по-настоящему, что значит жить «жизнью слуги Иисуса Христа и принадлежать Церкви». Его возращение совпадает с началом еврейских гонений в его родной стране, что для молодого человека становится потрясением основ. К апрелю 1933 года нацистская идея о слиянии протестантских церквей под эгидой одной «правильной» набрала обороты. Настолько, что была разработана новая конституция для немецкой церкви. Основной идеей Дитриха Бонхеффера стала формулировка о внутренней и внешней власти для людей.

Чудовищная опасность нашего времени заключается в том, что повсеместно раздается призыв к авторитету вождя или должности, и мы забываем о человеке, одиноко предстоящем высшей власти, и о том, что каждый, кто налагает насильственно руки на другого человека, попирает вечные законы и берет на себя сверхчеловеческую власть, которая в итоге сокрушит его.
Бонхеффер не был ни сепаратистом, ни фундаменталистом, а лишь твердым сторонником христианства. Всегда открыт к диалогу с другими верующими, неважно, католиками или протестантами. Его приверженность авторитету Писания, практике серьезной молитвы и жизни в полном подчинении Богу привела к добровольному принятию собственного мученичества.
Читать далее
88
3,7K
Аноним28 мая 2019 г.
Охваченный Богом.
Не знаю, будут ли среди читателей книги признания, подобные моему: я впервые услышала имя Дитриха Бонхёффера. Практически в каждом более-менее крупном городе я встречаю улицы Карла Либкнехта и Розы Люксембург - чаще парами, пролегающими параллельно (в моём родном Донецке они тоже имеются), о Марксе и Энгельсе даже не говорю (кто ж их не знает?), а с Бонхёффером познакомилась впервые. Я рада этому знакомству и осталась им довольна.
Возможность познакомиться со счастливой семьёй - редкостный случай.
На примере семьи Бонхёфферов Эрик Метаксас показал читателям это чудо с подлинным ощущением благополучия, взаимопонимания, уважения, семейство, "чья упорядоченная жизнь катилась из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год, с музыкальными вечерами по субботам, со множеством дней рождения и прочих праздников".
Читателю становится понятным, откуда у Дитриха появились способности к независимому мышлению с твердым пониманием собственной богословской позиции, которая определилась уже в возрасте 13 лет; откуда умение видеть ценность любой идеи, даже отвергаемой им лично и в то же время видеть изъяны принимаемой системы.

В семье Бонхёфферов все были приучены думать, прежде чем задавать вопрос или высказывать свое мнение.
Чем отличается биография, написанная Эриком Метаксасом?

Во-первых, многочисленными подробностями. Автор делает экскурс в историческое прошлое Бонхёффера, исследуя родословную по материнской и отцовской линии чуть ли не до седьмого колена. Мне нравится освещение разносторонних интересов Дитриха, пусть самых незначительных, как, например, интерес к антикварным и комиссионным лавочкам. Однако некоторая информация, не представляющая ценности, казалась попросту лишней - мне совершенно нет дела до времени прибытия поезда на вокзал Барселоны с точностью до минуты (12:55).
Во-вторых, одновременно с жизненными датами и вехами, заслугами и достижениями, подробной деятельностью героя биографии, автор ненавязчиво, но достаточно основательно знакомит читателя с исторической эпохой страны. Первая мировая война: восторженное "Ура! Война!", с которого она начиналась и апокалипсис поражения, когда рухнуло здание единой Германии; послевоенные брожения: отречение императора, хаос, четырёхмесячная гражданская война, неуклюжесть и несовершенство Веймарской республики... Методично, ступенька за ступенькой, завоёвывают власть наци. Автор раскрывает грязные приёмы Гитлера, обладающего политическим инстинктом и умением выжидать, раздавая противникам желаемые посулы, чтобы потом от них отказаться. Эрику Метаксасу удалось подробно и точно охарактеризовать становление Третьего рейха, изобразить беспощадность национал-социалистического государства, в котором не нашлось места не только евреям, коммунистам, инакомыслящим, но было отказано в праве на жизнь больным и слабым.
В-третьих, теология, богословие настолько прочно вплетено в биографию Бонхёффера, что книгу можно рекомендовать, как труд, проповедующий определённую христианскую позицию:
национальная Церковь не может быть христианской (вопрос стоит: христианство или германизм?)
неприятие, опровержение "Арийского параграфа" - идеи "немецких христиан" об "иерархии творения"
об апостольском призвании и цене ученичества
о главном призвании Христа - не о победе, но о покорности Богу, куда бы Он ни вел.
В-четвёртых, автору удалось написать биографию такой неординарной личности, чей образ, жизненные взгляды, богословское учение, принципиальность и дальновидность вызывают восхищение и уважение, но при этом не высказывать своего личного отношения к фигуре Дитриха Бонхёффера, о нём можно только догадываться. Беспристрастность и нейтралитет занимаемой позиции - важная составляющая добротной биографии. Читатель сам решает, кем станет для него герой этой повести - просто известной исторической личностью или образцом для подражания - примером христианского мученика, великого гуманиста...
Как бы ни была хороша написанная Эриком Метаксасом биография, о недостатках тоже хочется сказать. Мне понравилась линейность жизнеописания, но иногда она выглядела условной. История идёт с частым заглядыванием наперёд, описываемое же время двигается по принципу: шаг вперёд, два шага назад. Автор слишком долго топчется на одной ступеньке, постоянно оглядываясь и повторяясь. Этот метод хорош для запоминания изложенного материала, от многократных повторений информация выглядит знакомой, иногда даже сомневалась, а не перелистнулась ли книга случайно на несколько страниц назад? По этой причине биография показалась затянутой, возникало желание урезать её на пару сотен страниц.

В самом жизнеописании смущала тема службы в абвере, этот "многослойный обман" с тройным дном мало согласуется с честным и богопослушным пасторским образом, возникают сомнения в этичности такого пути, удивляют утверждения: "узник давно уже разработал целую богословскую концепцию, позволявшую ему без зазрения совести лгать" или "человек, чья преданность Богу позволяла и даже требовала обманывать сплотившиеся против Него злые силы".
Заключение.
Образ Дитриха Бонхёффера - высокоинтеллектуального, художественно одарённого, терпимого к чужим противоположным мировоззрениям или недостаткам, имеющего чёткую жизненную позицию, истинно верующего человека - это тот образ, с которого хочется брать пример. Его умение разъяснить обычным прихожанам самые сложные богословские идеи, не делая скидок на недостаточную образованность, возраст или интеллект, его христианские взгляды и убеждения заслуживают внимания и уважения. Для меня эта способность (хочется написать: талант) настолько важна, что во время чтения несколько раз чувствовала, как моя душа рвётся на проповедь.
Читать далее
58
518

Все рецензии

Цитаты

Аноним21 мая 2019 г.
Если сел не в тот поезд, нет смысла бежать по коридору в противоположном направлении.
10
574
Аноним21 мая 2019 г.
Инге Кардинг вспоминала о том, как Бонхёффер однажды заговорил с ней о невозможности приветствовать кого-либо, кроме Бога, возгласом «Хайль!» («Свят!»).
9
415
Аноним23 мая 2019 г.
Не тратьте усилия на то, чтобы доказывать насущность Писания. Это – аксиома и не требует доказательств… Не отстаивайте Слово Божье, а свидетельствуйте о нем…
Доверьтесь Слову.
8
317